Когда-то, совсем недавно, здесь ловили жирнющую селедку. Одна под три кило весила. А потом забросили промысел. То ли селедку решили приумножить, то ли картошку ей предпочли и занялись полеводством.
Немного было пригодных для этого земель в совхозе. Картошка с фасолину рождалась. А вот капуста — отменная. Потом и коров, и лошадей завели. И когда Семен сюда прибыл, хозяйство уже встало на ноги. Изголодавшиеся за войну люди — охотнее сюда потянулись.
Их устраивал на работу председатель сельсовета — плотный, безногий мужик. Сам — бывший фронтовик. Артиллерист. Василий Иванович Панкратов.
Встретил он Гирю насмешливо, зло, даже не скрывал своей враждебности.
— Пополнение? — спросил у сопровождающего. И, глянув на Семена, сказал:
— Что ни говно, то все к нашему берегу.
— Он — мужик работящий, — вступился сопровождающий.
— Оно и видно. Ишь сколько заработал! Целых десять лет на одной Чукотке. Да здесь…
— Ничего. Он уже все осознал, — встрял сопровождающий.
— Посмотрим, — хмуро отозвался Панкратов. И, глянув на Гирю, спросил:
— Что умеешь делать?
— Многое, — ответил Семен.
— За многое много и получил. У нас что-то одно делать будешь! Дизелист нам нужен. Свет давать селу. Сможешь? Я смотрю, ты в лагере электриком был.
— Сумею.
— Двигатель у нас имеется. «В2-300». Проводку всюду подвели. А дизелиста нет.
— Горючее есть? — спросил Гиря.
— Соляр подвезли еще давно.
— Тогда меня — туда. Хоть сегодня, — обрадовался Семен, что работать будет в помещении, в тепле. На одном месте. И не вкалывать физически.
— Вот это мне нравится! Значит, нужного нам прислали. Но смотри — без фокусов. Если что, своими руками с тобой разделаюсь. Они у меня слава богу целы! — показал он поселенцу крепкие, потрескавшиеся руки свои.
Гиря побледнел. Он не терпел угроз. Но на этот раз сдержался.
— Жилье мы тебе дадим. И все остальное. Ну и с тебя спросим, как положено, — пообещал Василий Иванович. И, встав из-за стола, повел Семена к дому на окраине села, прихрамывая на оба протеза.
— Устраивайся. Тут жить будешь. Три дня тебе хватит?
Семен глянул на черную утробу дома. И голову опустил.
— А! Не нужно мне этого. Покажи, где работа моя.
— Не нравится?
— Мне все равно.
— Тогда пошли. Покажу дизельную.
По дороге Панкратов свернул к какому-то дому. Попросил Гирю подождать. И, войдя, пробыл там минут пять. Вышел. Следом за ним — старушка.
— Иди, убери у него в доме. А то испугался. И наведывай его, чтоб мехом не зарос. Все ж дизелист. Свет давать будет, — сказал Василий Иванович, указав на Семена, и повел его к дизельной.
Там все было готово к работе. И, осмотрев двигатель, подводку, рубильники, проверив смазку, Семен заправил двигатель. Включил малые обороты. Прогрел двигатель. Прибавил обороты п включил свет.
— До одиннадцати работать будешь. С восьми утра.
— Один? — удивился Семен.
— Пока один. Ученика тебе дадим. Чем быстрее его выучишь, тем скорее тебе сменщик будет, — сказал Панкратов и довольный ушел из дизельной.
А через пару часов пришла к Семену старушка, которую Панкратов просил прибрать в доме. Поесть принесла.
— В доме у тебя я немного убралась. Но завтра — основное. Побелить надо. Печку замазать. Почистить, — говорила она, вытаскивая из сумки миску, баночки, свертки. — Ты ешь, ешь сынок, не гляди на нас. Ведь вон ты какой умелый. В свете разбираешься. Знать, не совсем плохой. Ешь.
И он ел торопливо, ложку за ложкой в рот пихал. Что ни говори
— сутки во рту ничего не было. Тут уж ни до чего. И, забыв поблагодарить старушку, Семен заспешил. Завтра может снова есть не придется. Когда он первую зарплату получит! А живот свое требует. И Гиря спешил.
— Не торопись, сынок, я тебе, часа через три, еще принесу поесть,
— прижала платок к глазам старушка и отвернулась. Семен тогда ничего не понял, ни о чем не спросил. Обрадованно разулыбался.
Она ни о чем не спрашивала. Молча смотрела на Семена. То ли свое вспоминала, то ли поселенца жалела, втихомолку. Когда он поел, она тихо собрала в сумку миску, банки. И неслышно ушла.
Семен на сытый желудок — думать стал: «Что это за женщина? Почему о нем заботиться взялась? И что, чем он должен будет ответить ей на это? Отказаться? Но такое невозможно. А принимать — платить нечем. Но и она о плате не говорит. Хотя… Возможно, Панкратов ей велел. Но нет. Весь разговор я слышал. Хотя в доме… Там он ей мог сказать. Да чего я голову ломаю? Получу зарплату и рассчитаюсь. За прошлое съеденное. И за предстоящее расплачусь», — успокоил себя Гиря.
Было девять часов, когда старушка, приоткрыв дверь, снова вошла в дизельную. Семен еще не успел окончательно проголодаться, но и не отказался. Ел с завидным аппетитом.
— Ты мне оставь завтра, что постирать тебе нужно. Я сделаю, — сказала она тихо.
— Стирать? Так если я отдам, в чем ходить буду? Весь гардероб, как у улитки — на мне. Заработать надо. Потом и поговорим.
— Вот оно что? — горестно вздохнула старушка. И, покачав головой, сказала: — Ладно. Придумаем что-нибудь. И, тихо собрав все в сумку, ушла, не сказав больше ни слова.
Вернувшись домой, Гиря опешил. Даже при свече увидел разницу. В доме было жарко. Вымытый пол сверкал свежестью. В углу кровать белизной манила. На печке — ведро с горячей водой. Чайник шипит. А на столе, отмытом до завидной белизны, банка с вареньем, хлеб, сахар, чашка. И даже пепельница.
— Вот это да! — почесал затылок Гиря удивленно и подумал: «И когда она успела? Ведь старушка совсем. А такая быстрая, да ловкая».
Семен оглянулся. В углу уже был прибит умывальник. Под ним — таз. Мыло, мочалка. Все как положено. И даже полотенца. Показалось на минуту, что он здесь живет уже не первый день.
Семен долго плескался под умывальником. Оттирая всю грязь с себя. Потом за стол уселся. И поневоле задумался. Вспоминал весь сегодняшний день. Порадовался. И лагеря в памяти всплыли.
Гиря тяжело вздыхает. Давно ли это было? Детство. У деда оно прошло. В деревне. Среди лесов. В зарослях орешника аукнуло коротко. Радовалось землянике. Бежало, босоногое, за грибами. Визжало, плескалось в речке беззаботно! Ловило пескарей, плотву. Гоняло в ночное лошадей. И замирало под тулупом, слушая дедовы сказки про ведьм и леших, про зеленых болотных кикимор и про красавиц русалок, но смыли вешние дожди слезы детского страха. Вырос Семен. Дюжим парнем стал. И захотелось деду выучить внука, отдать его в науку, чтоб большим начальником стал. Бухгалтером в деревне, а может и самим председателем колхоза. Продал старик корову и повез внука в Брянск. Считал, что дело почти сделано. Но… Стащили деньги из кармана у старика. В магазине. Куда он привел внука за костюмом. Чтоб появиться в науку человеком. И умер старик. От горя. Удар был слишком сильный. Вместе с деньгами заветную мечту старика стянула чья-то безжалостная рука. И, похоронив деда, оставшись без гроша в кармане, решил испытать свою удачу и Сема. За деда хотел отплатить. За его смерть — невидимому врагу. Неузнанному. И стал вором.
