Молчание, во время которого я чувствую себя не так уж плохо.
— Ну ладно, давай встретимся там, — говорю я. — Прости.
— Хорошо, — примирительно говорит она. — В девять тридцать?
Я переключаюсь на другую линию, прерывая беседу Макдермотта с Ван Паттеном о том, можно ли носить синий костюм на тот же манер, как пиджак в морском стиле.
— Алло, — вмешиваюсь я. — Заткнитесь. Все меня внимательно слушают?
— Да, да, да, — вздыхает скучающий Ван Паттен.
— Я звоню Синди, чтобы та убедила Эвелин ужинать с нами, — объявляю я.
— Но какого черта ты вообще пригласил Эвелин? — спрашивает один из них.
— Мы шутили, идиот, — добавляет другой.
— Ох, хороший вопрос, — заикаясь, говорю я. — Ох, подождите.
Отыскав ее телефон в записной книжке Rolodex, я набираю номер Синди. Проверив, кто звонит, она поднимает трубку.
— Привет, Патрик, — произносит она.
— Синди, — говорю я. — Сделай мне одолжение.
— Хэмлин с вами, ребята, не ужинает, — произносит она. — Он пытался вам дозвониться, но все линии были заняты. — У вас что, нет линии ожидания?
— Разумеется, у нас есть линия ожидания, — говорю я. — Что мы, по-твоему, варвары?
— Хэмлин не идет, — бесстрастно повторяет она.
— И что же он будет делать? — спрашиваю я. — Ботинки чистить?
— Он ужинает со мной, мистер Бэйтмен.
— А как же твое, м-м-м, кустарное мероприятие? — спрашиваю я.
— Хэмлин все перепутал, — отвечает она.
— Зайчик мой, — начинаю я.
— Да? — спрашивает она.
— Зайчик мой, ты встречаешься с мудаком, — нежно произношу я.
— Спасибо, Патрик. Очень мило.
— Зайчик, — предостерегаю я, — ты встречаешься с самым большим недоумком в Нью-Йорке.
— Ты говоришь так, как будто я этого не знаю, — зевает она.
— Зайчик, ты встречаешься с вечно мятущимся, нерешительным недоумком.
— Тебе известно, что у Хэмлина шесть телевизоров и семь видеомагнитофонов.
— Он когда-нибудь пользовался тренажером для гребли, который я подарил ему?
— Не пользовался, — отвечает она. — Ни разу.
— Зайчик, он недоумок.
— Прекрати называть меня зайчиком, — раздраженно произносит она.
— Слушай, Синди, если бы ты выбирала между чтением WWD и…, — я останавливаюсь, неуверенный, что собираюсь сказать. — Слушай, сегодня что-нибудь идет? — спрашиваю я. — Что-нибудь… нешумное?
— Патрик, чего ты хочешь? — вздыхает она.
— Я хочу мира, любви, дружбы, понимания, — бесстрастно произношу я.
— Чего-ты-хочешь? — повторяет она.
— Почему бы вам вдвоем не пойти с нами?
— У нас другие планы.
— Но Хэмлин сделал проклятый заказ, — возмущенно кричу я.
— Ну, а вы, ребята, воспользуйтесь им.
— Почему бы тебе не пойти? — сладострастно спрашиваю я. — Отправь недоумка в «Juanita's» или куда-нибудь…
— Я думаю, что не пойду с вами, — говорит она. — Извинись за меня перед ребятами.
— Но мы идем в «Kaktus», то есть в «Zeus Bar», — говорю я, потом, в замешательстве, добавляю, — нет, в «Kaktus».
— Вы что, правда, ребята, туда идете? — спрашивает она.
— А что?
— Общественное мнение гласит, что приличные люди там не ужинают, — произносит она.
— Но Хэмлин сам, блядь, сделал заказ, — ору я.
— И он сделал заказ там? — пораженная, спрашивает она.
— Сто лет назад! — ору я.
— Слушай, — говорит она. — Мне пора одеваться.
— Меня это совсем не радует, — замечаю я.
— Главное — спокойствие, — произносит она и вешает трубку.
Я возвращаюсь на другую линию.
— Бэйтмен, я знаю, это звучит неправдоподобно, — говорит Макдермотт, — но вакуум расширяется.
— Я не желаю мексиканской кухни, — заявляет Ван Паттен.
— Погоди, у нас не будет мексиканской кухни, разве нет? — говорю я. — Я что-то путаю. Разве мы не идем в «Zeus Bar»?
— Нет, дурень, — фыркает Макдермотт. — Мы не смогли попасть в «Zeus Bar». «Kaktus». «Kaktus» в девять.
— Но я не хочу мексиканскую, — говорит Ван Паттен.
— Ты ведь сам, Ван Паттен, заказывал столик, — вопит Макдермотт.
— Я тоже не хочу, — внезапно говорю я. — Ну почему мексиканская?
— Это не мексиканская мексиканская, — раздраженно произносит Макдермотт. — Это что-то под названием nouvelle мексиканская, тапас или что-то такое южное. Что-то в этом роде. Подождите. Мне звонят.
Щелчок, на линии остаемся мы с Ван Паттеном.
— Бэйтмен, — вздыхает Ван Паттен. — Моя эйфория быстро проходит.
— О чем ты? — На самом деле я пытаюсь вспомнить, где договорился с Эвелин и Жанетт встретиться с нами.
— Давай закажем столик где-нибудь еще, — предлагает он.
Подумав над этим, я подозрительно осведомляюсь: «И где же?»
— В «1969», — произносит он, искушая меня. — А? В «1969»?
— Туда бы я пошел, — признаюсь я.
— Как поступим? — спрашивает он.
Я думаю.
— Заказывай. Быстро.
— Ладно. На троих? Пятерых? На сколько человек?
— Человек на пять — на шесть, наверное.
— Ладно. Подожди.
Едва он отключается, как возвращается Макдермотт.
— А где Ван Паттен? — спрашивает он.
— Он… пошел пописать, — отвечаю я.
— Почему ты не хочешь пойти в «Kaktus»?
— Потому что меня охватила экзистенциальная паника, — вру я.
— Тебе кажется, что это вполне достаточная причина, — произносит Макдермотт. — А мне нет.
— Алло? — говорит Ван Паттен, включаясь обратно. — Бэйтмен?
— Ну? — спрашиваю я. — Макдермотт тоже здесь.
— Нет. Мексиканцы исключаются. — Черт.
— Что происходит? — спрашивает Макдермотт.
— Так, ребята, мы хотим «маргариту»
[43]
? — спрашивает Ван Паттен. — Или нет?
— Я бы согласился на «маргариту», — произносит Макдермотт.
