… потому что во время убийства я не заметил патрульную машину, двигавшуюся позади меня — с какой целью? бог его знает, может, они расклеивают штрафы за неправильную парковку? — но после того как звук магнума отзывается эхом, смолкает, сирена патрульной машины пронзает ночь, ниоткуда, заставив забиться мое сердце, медленно, поначалу небрежно, словно невиновный, я начинаю удаляться от вздрагивающего тела, но потом срываюсь на бег, со всех ног, патрульная машина взвизгивает за мной, сквозь громкоговорители копы понапрасну кричат «стойте остановитесь стойте бросьте на землю оружие», пропуская их крики мимо ушей, я поворачиваю налево на Бродвей, устремляясь вниз по Сити Хол Парк, ныряю в аллею, патрульная машина не отстает, но только до половины, потому что аллея сужается, фонтанчик синих искр вылетает прежде, чем они останавливаются, а я изо всех сил добегаю на Черч Стрит, где торможу рукой такси, плюхаюсь на переднее сиденье и совершенно ошеломленному шоферу, молодому иранцу, — «выматывайся быстро отсюда — никуда не едем», размахивая у него перед лицом пистолетом, но он паникует, кричит на плохом английском «не стреляй в меня пожалуйста не убивай», поднимает руки, я бормочу «черт» и ору «поехали», но его объял ужас, «не стреляй брат не стреляй», я нетерпеливо бормочу «да пошел ты» и, поднеся пистолет к его лицу, нажимаю на курок, пуля раскраивает его голову, раскалывает на половинки как темно-красный арбуз о ветровое стекло, протянувшись над ним, я открываю дверь, выпихиваю труп, захлопываю дверь, трогаюсь…
…задыхаясь от бега и адреналина, я проезжаю всего лишь пару кварталов, частично из-за паники, но в основном из-за крови, мозга, осколков черепа на ветровом стекле, я едва избегаю столкновения с другим такси на Франклин — так ли? — и на Гринвич, резко уйдя вправо и стукнувшись в бок припаркованного лимузина, затем даю задний ход, с визгом несусь вниз по улице, включаю дворники на ветровом стекле, слишком поздно понимая, что кровь залила стекло изнутри, пытаюсь стереть ее одетой в перчатку рукой и, вслепую мчась по Гринвич, полностью теряю управление, и машина влетает в корейский магазин, по соседству с рестораном— караоке под названием «Lotus Blossom», в котором я бывал с японскими клиентами, машина переворачивает стойку с фруктами, разносит стеклянную витрину, тело кассира шлепается на капот, Патрик пытается дать задний ход, но ничего не выходит, он выбирается из машины, облокачивается на нее, возникает мучительная тишина. Патрик бормочет «неплохо, Бэйтмен», выбирается из магазинчика, тело на капоте стонет в агонии, Патрик не имеет представления, откуда взялся бежавший на него с противоположной стороны улицы полицейский, вопящий что-то в свою рацию, он думает, что Патрик в шоке, но тот застает его врасплох, стремительно выпрыгивая перед ним, прежде чем коп успевает схватиться за свое оружие, и сбивает его на тротуар…
… где теперь стоят люди из «Lotus Blossom», тупо смотрят на обломки, никто не помогает копу, пока двое мужчин лежа борются на тротуаре, коп хрипит от напряжения сверху на Патрике, пытаясь выкрутить «магнум» у него из рук, но Патрик ощущает прилив сил, словно в его венах вместо крови бежит бензин; становится ветреней, температура падает, начинает накрапывать дождик, они катаются по улице, Патрик не перестает думать, что должна звучать музыка, он выдавливает демоническую улыбку, сердце его колотится, ему довольно легко удается поднести пистолет к лицу полицейского, две пары рук держатся за пистолет, но палец Патрика нажимает на курок, пуля оставляет царапину на лбу полицейского, так и не убивая его, но Патрик, пользуясь тем, что хватка полицейского слабеет, понижает прицел и стреляет ему в лицо, пуля на выходе выбрасывает розовое облачко, люди на тротуаре кричат, оставаясь бездеятельными, прячутся, забегают обратно в ресторан, когда полицейская машина, от которой, как считал Патрик, он ускользнул в аллее, оказывается вновь на виду и мчится к магазину, сияя красными огнями, потом с визгом тормозит, а Патрик спотыкается о бордюр, падает на тротуар, одновременно перезаряжая «магнум», прячется за углом, ужас, который, казалось, прошел, охватывает его снова, он думает: я не понимаю, что я натворил, чтобы шансы поймать меня увеличились, застрелил саксофониста? А он, вероятно, был также и мимом? За это мне все? Он слышит невдалеке другие подъезжающие машины, завязнувшие в хитросплетении улиц, здешние копы уже больше не заботятся о предупреждениях, они просто открывают стрельбу, и он, не целясь, стреляет в ответ в обоих полицейских, которых он заметил за открытой дверью патрульной машины, выстрелы вспыхивают, как в кино, и это заставляет Патрика осознать, что он вовлечен в настоящую перестрелку, что он пытается увернуться от пуль, что сон грозит прерваться, рассеяться, а он не целится тщательно, лишь бессознательно отвечая на выстрелы выстрелами, и пока он лежит здесь, шальная пуля, шестая в новом магазине, попадает в бензобак полицейской машины, фары, перед тем как разорваться, тускнеют, в темноте вздымается костер, неожиданно желто-зелеными искрами лопается над ним лампочка уличного фонаря, пламя облизывает тела живых и мертвого полицейских, вдребезги разлетаются окна Lotus Blossom, у Патрика звон в ушах…
… все еще в Трибеке, убегая в сторону Уолл-стрит, он держится подальше от самых ярких уличных фонарей, и замечает, что целый квартал, куда он стремится, наводнен людьми. Он проносится мимо ряда Порше, пытаясь открыть каждую из них, активизируя поочередно сигнализации, ему хотелось бы угнать черный Рендж Ровер с четырьмя ведущими колесами, самолетным алюминиевым корпусом на закрытых стальных шасси и восьмицилиндровым инжекторным двигателем, но такого он не находит, и это огорчает его, к тому же он отравлен своим замешательством и самим городом, дождь сыплет с ледяного неба, но на земле все еще тепло, в проемах между небоскребами в Беттери Парк, на Уолл-стрит, вообще везде поднимаются туманы, очертания зданий размыты, он спрыгивает на набережную, кувыркается на ней, потом бежит как сумасшедший изо всех сил, мозг стиснут физическим напряжением чистого, абсолютного ужаса, мечется, теперь ему кажется, что по пустынному хайвею его преследует машина, но ночь приняла его, откуда-то слышится звук нового выстрела, который он, в общем-то, не замечает, поскольку мозг Патрика работает беспорядочно, он забывает о конечной цели, покуда перед ним, как мираж, не появляется здание, где расположен его офис, Pierce & Pierce, окна, этаж за этажом, гаснут, словно темнота поглощает их, пробежав еще сто, двести метров, он взлетает по лестнице, вниз, куда? впервые его чувства переклинены страхом и смятением, помраченный, он влетает в фойе, как ему кажется, его здания, но нет, что-то не так, что? ты переехал (сам переезд был кошмарным, хотя новый офис Патрика лучше, а примыкающие к фойе магазины Barney's и Godiva снимают напряжение), он спутал здания, но все еще стоит у лифта…
… двери, обе закрыты, когда он замечает огромную картину Джулиана Шнабеля
[54]
в фойе и до него доходит, что это, блядь, не то здание, он вихрем разворачивается и бешено устремляется к вращающейся двери, но ночной сторож, и прежде пытавшийся привлечь внимание Патрика, машет ему рукой, когда он уже готов вылететь из фойе, «Полуночничаете, мистер Смит? Вы забыли расписаться» и расстроенный Патрик стреляет в него, крутится в стеклянной двери раз, другой, она снова выносят его в фойе, пуля попадает сторожу в горло, отбрасывая его назад, фонтан крови на мгновение повисает в воздухе, орошает его искаженное, перекошенное лицо, и чернокожий уборщик, наблюдавший, как только что заметил Патрик, все происходящее из угла фойе, со шваброй в руках, с ведром у ног, поднимает руки. Патрик стреляет ему прямо между глаз, кровь заливает лицо, из затылка в воздух поднимается фонтан крови, пуля позади него клацает о мрамор, сила выстрела швыряет его о стену, Патрик выскакивает на улицу, навстречу огням нового офисного зданния, куда он входит…
