ДЕТЕКТИВ
Май перетекает в июнь, перетекающий в июль, подкрадывающийся к августу. Из-за жары последние четыре ночи подряд меня преследовали сны о вивисекции, а сейчас я ничем не занят, прозябаю у себя в кабинете с тошнотворной головной болью, слушаю плейер с приятным диском Кенни Джи, но комнату заливает яркий полуденный свет, он пронизывает мой череп, заставляя похмелье пульсировать в голове — и поэтому сегодня утром тренировки не было. Слушая музыку, я замечаю, что мигает вторая лампочка на телефоне, а это означает, что ко мне рвется Джин.
Вздохнув, я осторожно снимаю наушники.
— В чем дело? — монотонно спрашиваю я.
— М-м-м, Патрик? — начинает она.
— Да-а-а, Джи-ин? — снисходительно тяну я.
— Патрик, мистер Дональд Кимбел хочет встретиться с тобой, — нервно произносит она.
— Кто такой? — рассеянно огрызаюсь я.
Она издает тихий беспокойный вздох и понижает голос:
— Детектив Дональд Кимбел.
Я медлю, глядя в окно на небо, потом на свой монитор, на безголовую девушку, которую я рисовал на обложке свежего номера Sports Illustrated, раз-другой провожу рукой по глянцевой поверхности, потом отрываю обложку и комкаю ее. Наконец я заговариваю:
— Скажи ему…
Потом, обдумав свои свои возможности, замолкаю и начинаю снова:
— Скажи ему, что я обедаю.
Джин молчит, потом шепчет:
— Патрик… я думаю, он знает, что ты здесь.
Я долго молчу, тогда она добавляет, по-прежнему приглушенно:
— Сейчас только полодиннадцатого.
Я вздыхаю, опять молчу, потом, сдерживая панику, говорю:
— Ну впусти его.
Я встаю, подхожу к зеркалу Jodi, висящему рядом с картиной Джорджа Стаббса, и проверяю прическу, приглаживаю волосы роговым гребешком, потом хладнокровно беру телефонную трубку и, готовя себя к трудной сцене, притворяюсь, что говорю с Джоном Акерсом. Четко говорить в телефон я начинаю до того, как детектив входит в мой кабинет.
— Итак, Джон…
Я откашливаюсь.
— Тебе следует носить одежду, соответствующую твоему телосложению, — говорю я в пустоту. — Что касается рубашек в широкую полоску, дружище, то тут есть определенные можно и нельзя. Рубашка в широкую полоску требует, чтобы костюм и галстук были либо однотонными, либо с очень сдержанным узором…
Дверь в кабинет открывается, и я жестом приглашаю войти детектива. Он на удивление молод, может, даже моего возраста. На нем льняной костюм от Armani, похожий на мой, хотя он выглядит немного небрежно, и это круто, так что это беспокоит меня. Я обнадеживающе улыбаюсь ему.
— А рубашка с более высоким номером ткани означает, что она более ноская, чем… Да, я знаю… Но чтобы определить это, тебе нужно внимательно изучить материал…
Я указываю на хромированное кресло из тикового дерева от Mark Schrager, стоящее по другую сторону от моего стола, приглашая его сесть.
— …прочные ткани создаются не только при помощи повышенного количества пряжи, но и при помощи пряжи из высококачественных, длинных и тонких волокон… да… которые… создают ровное плетение, в противоположность коротким и ворсистым волокнам, вроде тех, что используются в твиде. Ткань же свободного плетения, например, трикотажная, — чрезвычайно деликатная и требует заботливого обращения…
Из-за того, что пришел детектив, вряд ли день будет удачным. Я осторожно наблюдаю за тем, как он садится и закидывает ногу на ногу. Его поведение наполняет меня несказанным ужасом. Когда он оборачивается, чтобы посмотреть, не закончил ли я разговор, я понимаю, что молчал слишком долго.
— Да, именно, Джон… так. И… всегда давай стилисту пятнадцать процентов… — Я делаю паузу. — Нет, владельцу салона не давай…
Беспомощно я пожимаю плечами, закатывая глаза. Детектив кивает, понимающе улыбается и меняет ноги. Красивые носки. О господи.
— Девушке, которая моет волосы? Это зависит… Доллар или два…
Я смеюсь.
— Это зависит от того, как она выглядит…
Смеюсь сильнее.
— Да, и что моет, кроме волос…
Вновь замолкаю, потом говорю:
— Слушай, Джон. Мне надо идти. Пришел Бун Пикинс…
Медлю, улыбаясь, как идиот, потом смеюсь.
— Шучу…
Еще одна пауза.
— Нет, владельцу салона не давай.
Смеюсь еще раз, и наконец:
— Ладно, Джон… хорошо, понял.
Выключаю телефон, задвигаю антенну и, тщетно подчеркивая свое спокойствие, произношу:
— Прошу прощения.
— Нет, этоя прошу прощения, — говорит он, искренне извиняясь. — Я должен был договориться о времени.
Жестом указывая на телефон, который я поставил заряжаться, он спрашивает:
— Что-нибудь… м-м-м… важное?
— А, это? — переспрашиваю я, подходя к столу, опускаясь в свое кресло. — Просто болтаем о делах. Исследуем возможности… Обмениваемся сплетнями… Распространяем слухи.
Мы оба смеемся. Лед тронулся.
— Привет, — говорит он, протягивая руку. — Меня зовут Дональд Кимбел.
— Привет, Пат Бэйтмен, — я крепко пожимаю его руку. — Рад познакомиться.
— Извините, — говорит он, — что я вот так нагрянул, но я должен был поговорить с Луисом Керрутерсом, а его не оказалось… ну, а вы здесь, поэтому…
Он улыбается, пожимает плечами.
— Я знаю, что вы, парни, все в делах.
Он отводит взгляд от трех раскрытых номеров Sports Illustrated, которые валяются на столе рядом с плейером. Я тоже замечаю их, закрываю и засовываю в верхний ящик стола вместе с все еще работающим плейером.
— Итак, — начинаю я, пытаясь казаться максимально дружелюбным и разговорчивым. — О чем хотите поговорить?
— Ну, — начинает он. — Я нанят Мередит Пауэл для расследования исчезновения Пола Оуэна.
Перед тем как задать вопрос, я задумчиво киваю.
— Вы не из ФБР или что-нибудь в этом роде?
— Нет, нет, — отвечает он. — Ничего такого. Я всего лишь частный сыщик.
— А, понятно… Да, — я вновь киваю, все еще не успокоенный. — Исчезновение Пола… да.
— Так что пока ничего официального, — сообщает он. — У меня просто несколько общих вопросов. О Поле Оуэне. О вас…
— Кофе? — неожиданно спрашиваю я.
Неуверенно он отвечает:
— Нет, спасибо.
— Может, воды? Perrier? San Pellegrino? — предлагаю я.
