– Можно я покажу Фрэнни окрестности?
Оливер показал Фрэнни глазами, что она не обязана ходить.
Она подмигнула в ответ и улыбнулась Эдварду:
– Спасибо, я с удовольствием.
– Папа, а можно я покажу Фрэнни самолет?
– Мне нужно сходить туда, покопаться в моторе, так что можно пойти вместе.
– Фрэнни – это твое настоящее имя? – спросил Эдвард.
– Да.
Он протянул ей руку; как для рукопожатия, подумала Фрэнни. Вместо этого он крепко ухватил ее за руку и потянул за собой, как будто срочно хотел что-то сообщить. Медленно, не выпуская ее руки, Эдвард повел гостью к двери.
Она посмотрела на Оливера и увидела во взгляде, устремленном на сына, предчувствие чего-то неприятного. На его лицо легла тень, и вызвана она была страхом. Девушка повернулась к Эдварду, но увидела только доверчивое выражение в глазах маленького мальчика, нашедшего нового друга.
8
Фрэнни и Эдвард в компании Капитана Кирка прошли мимо «ренджровера» и неторопливо направились вдоль дома. Какая-то птичка чирикала, будто ложечка звякала о тонкий фарфор. Фрэнни, вдыхая чистый воздух и подставляя лицо солнцу, почувствовала, что кошмар отступает, хотя какое-то смутное беспокойство остается. Она все еще недоумевала, почему Оливер ничего не сказал ей ни о своем титуле, ни о Местон-Холл, и связано ли это со смертью его жены. Может быть, есть еще что-то, о чем он умалчивает?
Она старалась не смотреть на гравий, чтобы не видеть крови, и подняла глаза на фасад, отмечая детали его разрушения: отвалившийся кусок карниза, разбитое окно; гнездо, прилепившееся под крышей; осы, влетающие и вылетающие через дыру в кровле.
Пожилой мужчина с блестящим футляром от фотоаппарата и женщина в соломенной шляпке прошли через главный вход, и Фрэнни успела заметить внутри мраморный пол и белые колонны. Эдвард показал в сторону долины:
– Ла-Манш прямо за теми холмами. Вон там, справа, Брайтон, в ясную ночь видны его огни.
– Тебе нравится тут жить? – спросила Фрэнни.
– Да, здесь неплохо.
– Всего лишь неплохо?
– Кое-что мне нравится, – ответил он уже веселее.
– У тебя здесь много друзей?
– Да, по-моему. – Казалось, мальчик хотел что-то добавить, но передумал.
Они прошли вдоль дома и вышли на частную дорогу с перекрестком, окруженным живой изгородью.
– Фрэнни – это уменьшительное имя от какого?
– Мое полное имя Франческа.
– Оно итальянское?
– Да.
– Значит, ты католичка?
– Да, католичка, – ответила девушка, подивившись вопросу. – А ты?
Эдвард помолчал, потом засунул руки в карманы и уставился в землю.
– У нас есть своя часовня.
– А мне можно посмотреть?
– Там особо нечего смотреть.
– Мне все равно интересно.
Он показал вперед:
– Это там, но она не стоит того, чтобы туда идти.
– Ну, можно мне хоть на минутку заглянуть туда?
– Зачем?
В его голосе послышалось какое-то напряжение, и Фрэнни уже пожалела, что настаивала на своей просьбе.
– Меня очень интересуют церкви, – ответила она тем не менее.
– Хорошо.
Они подождали, пока проехала машина с посетителями, прошли через просвет в изгороди и очутились перед часовней, возвышающейся посреди буйно разросшихся сорняков. Часовенка была маленькая и узенькая и находилась в таком же плачевном состоянии, что и все остальное. К ее дверям через небольшое кладбище, усеянное могильными плитами, вела хорошо протоптанная гаревая дорожка, посыпанная золой.
Внутри часовня выглядела более ухоженной. По бокам располагались мраморные и гипсовые плиты с надписями. Фрэнни прочитала одну:
«Лорд Томас Бовери Генри Халкин. Пятнадцатый маркиз Шерфилд. 1787–1821».
Пока Эдвард бродил между скамьями, задумчиво водя рукой по спинкам, Фрэнни изучала архитектуру здания, стараясь установить, когда оно было построено. Мощные массивные опоры, хорошо обработанные камни, классическая ажурная работа со сложным геометрическим рисунком. Геометрия, подумала она вдруг. Математика. В ее памяти всплыли слова Оливера, произнесенные во вторник. В математике сокрыта универсальная схема.
– Здесь хоронили всех маркизов Шерфилдов в течение четырехсот пятидесяти лет, – внезапно произнес Эдвард. – Кроме одного. – Он стоял, уставившись в пол перед собой.
Фрэнни подошла к мальчику. Взгляд его был устремлен на прямоугольную плиту из оникса с бронзовой табличкой посередине, гласившей:
«Леди Сара Генриетта Луиза Халкин, маркиза Шерфилд. 1963–1988».
Эдвард покраснел, и Фрэнни почувствовала возникшую неловкость, будто она вторглась во что-то личное. Она подумала, что, может быть, поэтому мальчик так не хотел вести ее сюда. Фрэнни ругала себя за недогадливость – как она не подумала, что здесь похоронена и его мать.
Мальчик начал тихонько напевать, и Фрэнни узнала мотив, потом повернулся и медленно, будто у него впереди была вечность, направился к выходу, напевая все громче, как человек, что блуждает во тьме и хочет показать, что не боится.
Капитан Кирк терпеливо ждал их снаружи. Эдвард перестал напевать, присел на корточки и погладил собаку. Они все вместе покинули кладбище и пошли по следам телеги вниз, к скоплению сельских домиков у подножия холма. Невидимая стена выросла между ними. Фрэнни не знала, что сказать, чтобы разрядить обстановку, осознав, как мало она знает детей. Ей никогда не приходилось иметь дело с маленькими мальчиками, у которых нет матери. Она обрадовалась бы даже появлению миссис Бикбейн. Фрэнни не представляла себе, что чувствует Эдвард, видя отца с другой женщиной.
В небе расплывался инверсионный след самолета. Под ногами у них хрустели камешки.
– Ты сказал, что один маркиз похоронен не в часовне. Кто же это?
– Лорд Фрэнсис Халкин, – ответил он. – Второй маркиз.
– А где он похоронен?
– Не знаю. – Он понизил голос, как будто посвящая ее в тайну. – Очень многие люди не слишком-то любили его.
– Почему?
– Я бы хотел быть похороненным в каком-нибудь тайном месте. Так, чтобы никто не знал, где я, – произнес мальчик, не отвечая на вопрос.
– То есть ты не хочешь встретиться в вечности со своими предками? Хочешь встретиться после смерти с новыми людьми?
Эдвард захихикал.
– По-моему, они должны быть смертельно скучными, правда? – Он снова хихикнул.
– Смертельно, это уж точно.
