Фрэнни отпила немного вина и почувствовала надменный взгляд третьего маркиза, уставившегося на нее со стены. Девушка смутилась, не в силах отделаться от ощущения, что человек на портрете рассматривает ее.
Перед глазами проносились ужасные картины смерти жены Оливера. Фрэнни тоже отчетливо помнила всю сцену. Вдобавок она знала и то, что рассказывали потом продавцы магазина и ее родители. Как женщине начисто отсекло голову острым стеклом и как голова откатилась в другой конец магазина. Как все книги до единой пришлось выкинуть, так как они были забрызганы кровью.
Ей овладело странное чувство – смесь восторга и страха. Как будто какая-то непонятная сила определила их судьбу и Фрэнни была лишь частичкой ее плана. Но ведь было еще что-то, о чем Оливер умалчивал. Знал ли он, что они уже встречались? Были ли у него какие-то особые причины искать ее? Привозить сюда?
Пламя свечей вновь вытянулось. Позади раздался треск, как будто кто-то ступил на половицу, но Фрэнни не желала показывать свой страх маркизу, смотревшему со стены. В домах всегда что-нибудь скрипит и трещит. Перепад температур – дневной и ночной. Сжатие и растяжение. В Британском музее раздаются такие же звуки. Она много раз оставалась одна в подвалах музея, окруженная мумиями и закрытыми гробами, не раз бывала в погребальных склепах. Не мертвые пугали ее, а живые. Привидений она не боялась.
Фрэнни знала, что в комнате, кроме нее, никого не было: дверь позади нее была закрыта, а впереди даже в темноте все просматривалось. Но когда что-то коснулось ее затылка, она подпрыгнула, крик застрял в горле. То же самое «что-то» скользнуло по ее щеке. Потом по уху. Перед глазами мелькнула тень. Бабочка, порхнувшая по замысловатой траектории прямо перед лицом. Тень бабочки пронеслась по столу.
Как только Фрэнни перевела дух, грохот прямо за спиной едва не сбросил ее со стула на пол.
Она обернулась в ужасе. Стена была пуста; там, где до этого висел портрет белолицей девушки из прошлого, Фрэнни увидела лишь темный прямоугольник с огромным крюком посередине. Картина лежала на полу лицевой стороной вниз; обломки деревянной рамы, разлетевшейся от удара, напоминали сломанные кости. Она услышала шелест, и занавески ветром вытянуло в окно. Затем обе свечи погасли, и дверь захлопнулась.
– Фрэнни? – раздался голос Оливера.
Она открыла рот, но не могла произнести ни звука. Послышался щелчок – вспыхнул свет, и она заморгала. Оливер взволнованно переводил взгляд с Фрэнни на упавшую картину и обратно.
– Что случилось? С тобой все в порядке? – Он подошел к портрету, присел и поднял два куска проволоки. – Порвалась, – констатировал он. – Чертовски непрочная проволока, кто бы ее ни закреплял. Могло покалечить кого-нибудь.
– Со мной чуть разрыв сердца не случился!
Он переводил взгляд с одной картины на другую, по очереди исследуя все остальные.
– Я прошу прощения за Эдварда, он обычно спит спокойно.
– Может, все еще переживает несчастный случай с лодкой – или с пальцами Доминика; после такого любому ребенку будут сниться кошмары.
Он немного расслабился.
– Ты бледная как полотно.
– Меня напугала эта картина!
– Прости, пожалуйста. – Он посмотрел ей прямо в глаза и улыбнулся. – Ну вот. Теперь мы довольно хорошо знакомы!
Фрэнни пожала плечами.
– У меня было чувство на Кингс-Кросс, что я тебя уже где-то видела. И это грызло меня.
– Ты часто работаешь в кафе?
– В детстве – на каникулах, и потом, когда училась в университете. Отец обычно платил мне, что мне очень нравилось. Но в новом кафе я уже не работала. Срок аренды истек, и им пришлось освободить помещение. – Она вопросительно взглянула на него.
Он шагнул к ней.
– Я… Я действительно очень рад, что ты здесь.
– Несмотря на это совпадение?
Оливер руками обвил ее талию, и она почувствовала осторожное прикосновение его сильных пальцев. Он немного откинул голову назад. Волосы полностью закрыли его лоб, а в глазах от пламени свечей плясали огоньки.
– Может быть, ты принесешь мне удачу.
– Надеюсь.
Они не отрываясь смотрели друг на друга; их лица медленно сближались. Их губы соприкоснулись легко, словно изучая друг друга. Некоторое время они стояли, глядя друг другу в глаза, потом снова поцеловались. Она удивилась, какие у него мягкие и нежные губы. Его руки напряглись, он сжал девушку в объятиях сильнее. Фрэнни прижалась к нему, чувствуя теперь себя в безопасности; ее страхи растаяли, уступив место всепоглощающей страсти. Она неистово целовала его, запустив пальцы в мягкие волосы, вдыхая легкий аромат его кожи, чувствуя силу его тела.
Они разжали объятия и еще раз посмотрели друг на друга. Оливер обхватил руками ее лицо, легонько поцеловал в глаза, затем заглянул в них с надеждой и нежностью.
– Пойдем, – произнес он.
10
Среди ночи Фрэнни внезапно проснулась от резкого звука. Это было похоже на щелчок выключателя или стук задвигаемого ящика шкафа. Фрэнни села, спросонья не понимая, где она. Потом перевела дыхание и снова откинулась на подушку, стараясь не разбудить Оливера, крепко спавшего рядом с ней. Позади него догорала свеча. Тишину ночи прорезало уханье совы, доносившееся снаружи.
Фрэнни не могла заснуть; что-то мешало ей. Крик совы раздался снова: далекий, одинокий зов, словно сигнал, посылаемый в пространство, на который нет ответа. Пламя свечи задрожало, по стенам заметались тени. Фрэнни медленно обвела взглядом комнату: темный полог огромной четырехспальной кровати, толстые ковры на полу, стены, прихотливо расписанные херувимами и женщинами во вкусе Рубенса.
Рука Оливера под тонкой простыней легла ей на живот. Он повернулся, и его подбородок, обросший колючей щетиной, уткнулся ей в плечо. Фрэнни улыбнулась, вспомнив наслаждение, испытанное в последние часы, и ее страх отступил. Она чувствовала себя пустой, как скорлупа ореха, и в то же время восхитительно переполненной, словно живое воплощение принципа равновесия. Они занимались любовью почти всю ночь напролет, прерываясь лишь, чтобы в изнеможении ненадолго уснуть, а потом начать все сначала. Фрэнни почувствовала, как Оливер потерся носом о ее щеку, медленно провел пальцами по ее телу.
Она поцеловала его в ответ: их губы слипались, кожа была влажной от пота. Он целовал ее шею, потом грудь, плечи. Легонько провел пальцем между ключиц, а затем молча посмотрел на нее с восхищением. И вот она уже снова хотела его, как будто ночь только начиналась. Фрэнни притянула Оливера к себе, обвив его руками, ее тело напряглось, отзываясь на ответные ласки и страстные поцелуи, желание переполняло ее так, что она едва удерживалась, чтобы не закричать; наконец она крепко прижала его к себе, охватив его голову руками, и застонала от невероятного наслаждения, граничащего с болью, повторяя имя Оливера снова и снова с таким неистовством, как будто от этого зависела судьба всего мира.
