— С тобой все в порядке? — Он сел к ней на кровать. — Ты и Долли очень подружились?
Она вскочила, как ураган, и стала колотить стиснутыми кулаками по его голой груди и рукам.
— Ты унизил меня! — кричала она. — Ты унизил меня перед людьми, которые стали моими друзьями!
Он схватил ее за запястья.
— Послушай, кто бы говорил! Ты — со своей «Чи-ка-чикой» под носом у моего командования?
— Но ты это заслужил! Ты оскорбил меня… ты сказал, что я недостаточно хороша для твоей матери.
— Ничего такого я не говорил! Он был ошеломлен.
— Кто же тогда говорил: «Ты знаешь, как вести себя на официальном балу?», «Моя мать ненавидит жвачку — поэтому не надувай пузыри ей прямо в лицо?», «Ты должна быть любезна и почтительна с моей матерью», «Ты должна обращаться с ней так, словно она — королева, и поэтому не заикайся о том, позволено ей или нет говорить», «И она может сидеть тогда, когда ей вздумается». Кто это все говорил?
Джей-Ти усмехнулся в темноте.
— Может, я немножко перегнул палку.
— Ты заслужил «Чика-чику». Я не заслужила Хедер. Я вела себя нормально эти дни.
Джей-Ти протянул руки к ее спине.
— Конечно нет, детка, — сказал он, наклоняясь, чтобы ее поцеловать.
Она отодвинулась.
— Как вы смеете прикасаться ко мне? Уходите отсюда!
Джей-Ти резко выпрямился.
— Хорошо. Отлично! Я оставляю тебя в одиночестве. Ты можешь лежать тут и мечтать о том времени, когда больше меня не увидишь.
Он пошел в свою собственную постель, но был слишком взбешен, чтобы уснуть. Он думал, как все несправедливо: он спас ей жизнь, женился на ней, научил быть американкой, а она орет на него и требует оставить ее одну. Он крутился с боку на бок и даже не заметил, как замотался в одеяло. «О, ч-черт!» Он взбил подушку, но сон не шел.
Возможно, ему не надо было разрешать Хедер так вести себя. Она всегда была немного навязчивой. Она хотела, выйти замуж, а он делал вид, что не подозревает о ее намерениях, хотя догадывался, что она мечтает о «Вобрук шиппинг», а не о нем самом.
Кляня женщин, кляня армию, заставившую его жениться на Арии, кляня свою любовь к морской пище, пригнавшую его на тот чертов остров, где он впервые увидел ее, Джей-Ти вылез из постели и пошел в ее конец комнаты. Она все еще лежала, зарывшись лицом в подушку. Он сел на краешек ее кровати.
— Послушай, может, я не должен был себя так вести. Я знаю, какой стервой может быть Хедер, и мне очень жаль, что я расстроил тебя. Она не сказала ни слова.
— Ты слышишь меня?
Он протянул руку и коснулся ее виска.
— Ты плачешь? — сказал он так, словно не верил себе. Он схватил ее в объятия. — Ох, дорогая, прости меня. Я не хотел, чтобы ты плакала. Я даже не знал, что ты можешь плакать.
— Конечно, могу! — сказала она гневно и всхлипнула. — Просто принцесса не плачет при людях — вот и все.
— Я — не «люди», — сказал он с болью в голосе. — Я — твой муж.
— Вечером ты вел себя не так. Ты вел себя, словно твоя жена — Хедер.
— Что ж, может, она и будет ею.
— Что-о?! — чуть не задохнулась Ария.
— Ну, солнышко, я должен думать о будущем. Ты собираешься остаться в Ланконии со своим чертовым графом, а я обнаружил, что мне понравилось быть женатым.
— Как это? — спросила она, прижимаясь к нему.
— Я не знаю. Правда, мира и покоя это мне не принесло.
— А может, лейтенант Монтгомери, ты останешься в Ланконии и по-прежнему будешь моим мужем? Моей стране могут пригодиться твои знания.
— И стать королем? Да я лучше сяду в клетку в зоопарке. Нет уж, спасибо. Ни одна женщина этого не стоит. Эй, куда ты идешь? — спросил он.
— Как ты любишь говорить, в сортир.
— Ну а теперь-то что я плохого сделал? — пробормотал он.
Долли и Билл приехали на аэродром, чтобы попрощаться, и Арии казалось естественным, что Долли крепко обняла ее на людях.
Долли протянула ей сверток.
— Это просто так… безделица… чтоб ты помнила об Америке, — в глазах ее были слезы.
Джей-Ти пожал Биллу руки.
— Я вернусь, как только… как только все будет сделано.
Он не отходил от Арии, словно боялся, что она сейчас улетит.
— До свидания! — кричали они, когда Ария и Джей-Ти поднимались на борт самолета.
Им предстоял долгий перелет: придется лететь севернее, над Россией, чтобы не лететь над Германией, их могли сбить.
Ария откинулась на спинку жесткого кожаного кресла и смотрела через окно иллюминатора на Долли и Билла, стоявших внизу.
— Выше нос! — сказал Джей-Ти. — Ты летишь домой. А что дала тебе Долли?
Ария заморгала глазами, чтобы подавить подступавшие слезы, и открыла сверток. Коробочка была доверху полна жвачкой. Она засмеялась.
— Кого я везу назад! — простонал Джей-Ти. — Принцессу, которая любит жвачку.
Когда они были уже в воздухе, второй пилот дал Джей-Ти толстый пакет.
— Это — инструкции нам, — сказал Джей-Ти. — К тому времени, как мы очутимся в Ланконии, ты должна запомнить свою новую биографию, подробности образа жизни и слиться со своей новой личностью. Посмотри на это! — добавил он, внимательно просматривая верхнее письмо. — Генерал Брукс рекомендует, чтобы ты родилась в Вобруке, штат Мэн, и что мы знали друг друга всю жизнь. Тогда я должен рассказать тебе про свой родной городок. И тебя теперь зовут Кэтлин Фарнсворт Монтгомери. О'кей, Кэти, давай ближе к делу.
Ария не могла не сравнивать этот полет с перелетом из Вашингтона в Ки-Уэст. Джей-Ти, пока она изучала бумаги, рассказывал ей про свой родной городок. Он рассказывал ей о своем отце, который теперь один заправлял тем, что Джей-Ти назвал скромным семейным кораблестроительным бизнесом. Он говорил ей о своих старших братьях, о гонках на байдарках, которые они любили устраивать.
— Я всегда выигрывал, — сказал он с шутливым хвастовством. — Я был самым маленьким, но сильным не по годам.
Ария посмотрела на его тело, растянувшееся в самолетном кресле, длинные ноги, широкие плечи…
— Но теперь-то ты — не самый маленький, правда? — спросила она, и в голосе ее проскальзывал страх перед семьей великанов.
— Конечно нет, — сказал он, подмигнул и нагнулся, чтобы ее поцеловать. Он смахнул бумаги со своих колен и весь отдался поцелую.
— Не сейчас! — шикнула она, и он отстранился, усмехнувшись над ее румянцем, густо залившим щеки.
— На чем мы остановились? — спросил он. — Ах, да, Вобрук.
Он стал ей дальше рассказывать про свой городок и семью, пока она не начала чувствовать, что все хорошо поняла и запомнила.
