— Иногда я чувствую себя неуверенно в твоём обществе, потому что всё, что связано с тобой, и всё, что ты делаешь, столь чуждо для меня.
— Что, например?
— Твой смех. Порой мне кажется, что ты готова смеяться или дразнить меня каждое мгновенье своей жизни.
— Похоже, я просто très terrible
[84]
. Как ты меня выносишь? Наверное, только благодаря твоему ангельскому терпению и невозмутимости, — изрекла Наоми и плеснула ему ещё виски в бокал.
Глава 20
Окончив танец, Наоми проплыла по воздуху и опустилась в кресло рядом с тем, в котором сидел Конрад.
Погружённый в свои размышления вампир молча пододвинул оба кресла ближе к камину. Рос продолжал относиться к ней, словно она была живой женщиной, а не призраком. Он открывал перед ней двери и часто подавал руку, несмотря на то, что она физически не могла её принять, чтобы опереться.
Подобные мелочи делали привлекательность этого мужчины в глазах Наоми всё более и более неотразимой.
— Конрад, на что была похожа твоя жизнь, когда ты служил Капслиге?
— Она подчинялась строгой дисциплине, — коротко ответил он, ни на мгновение не сомневаясь, к чему она клонит.
— Наверное, ужасно тяжело было переносить воздержание? — Наоми настойчиво пыталась разузнать побольше об этой части его жизни. Вероятно, с не меньшим упорством, чем он добивался от неё согласия выкрасть ключ. По крайней мере, в недавнем прошлом.
Конрад перестал настаивать — потому что его братья больше не появлялись.
Наоми подозревала, что Конрад чувствовал себя покинутым, потому что они так и не вернулись. Неизвестность, должно быть, тягостно довлела над ним, ведь он понятия не имел, что с ними произошло. Однако вампир не показывал своей тревоги.
— Почему ты так этим интересуешься? — спросил Конрад, делая глоток. Наоми могла ожидать, что он станет пить прямо из горла бутылки, однако Рос с изяществом медленно потягивал напиток из бокала.
— Потому, что я хочу знать о тебе больше.
— Тогда почему бы тебе не расспросить меня о Великой Войне, о нашей величайшей победе или самой успешной обороне?…
— Может быть, потому что я женщина?
— С этим не поспоришь, — заметил Конрад, отсалютовав ей бокалом. — Спрашивай, что пожелаешь.
Наоми устроилась поудобнее, словно на самом деле сидела в кресле.
— Ты воздерживался только по причине своей клятвы?
— Ты же слышала моих братьев — Росы держат данное слово. Одного этого было бы достаточно. Впрочем, у меня не было так уж много искушений. Здоровые женщины рядом с линией фронта встречались редко. Да и те немногие, что имелись, немедленно попадали под чары Мёрдока, — Конрад уставился в бокал. — Кроме того, конец службы уже маячил на горизонте. В Капслиге служили с тринадцати до тридцати семи лет. Мне оставалось совсем немного.
— Держу пари, ты считал дни до окончания.
— Когда были временные затишья в войне — да, — брови Конрада сошлись над переносицей. — Но потом я умер.
— Неужели не было девушки, которая заставила бы тебя потерять голову? Ты, правда, никогда не влюблялся?
— По правде говоря, в моей жизни не хватало времени даже чтобы задуматься о подобных чувствах. Каждый день я сражался в битвах, а ночами боролся с вампирами. Все были озабочены лишь одним — чтобы выжить, — Конрад сделал очередной глоток и замолчал. Взгляд мужчины на несколько долгих мгновений сделался абсолютно отстранённым. Возможно, заново переживал все ужасы той своей жизни? Когда Наоми уже собралась, было, вернуть его к разговору, он моргнул и спросил: — А что насчёт тебя? Ты любила своего нефтяного магната?
— Ничуть.
И он её не любил. В ту ночь, когда Луис орудовал своим ножом, Наоми поняла его лучше, чем когда-либо ранее. Луис пришёл в бешенство не потому, что желал быть вместе с ней, а потому, что хотел наказать Наоми. И не имеет значения, какие чувства он разыгрывал над её телом, он убил её просто со зла.
— А мужчины, с которыми ты была, ты любила хоть одного из них?
— Я испытывала сильную привязанность. Однако всепоглощающей любви между нами, конечно, не было.
— Но почему никто так и не смог тебя добиться? — Конрад даже наклонился ближе, будто ответ на этот вопрос имел для него какое-то особое значение.
— О, это не их вина. Просто я так и не смогла найти мужчину, равного себе.
— А они… удовлетворяли тебя?
О, если этого и не происходило в начале отношений, Наоми заботилась о том, чтобы в конечном итоге всё наладилось.
— Я принимала для этого меры, — сообщила девушка. — Видишь ли, я никогда не страдала излишней застенчивостью и не стеснялась сказать мужчине, чего ожидала от него, или в чем нуждалась.
Конрад удивлённо приподнял брови. У него на лице было написано, что он жаждал расспросить её об этом, однако Наоми была намерена вернуть разговор к той теме, с которой начала: — Конрад, но как же ты справлялся со своими физическими потребностями?
Лицо мужчины залила краска.
— Понятно, — обронила она.
— И часто, — признался вампир севшим голосом.
— Тебе, наверное, было безумно интересно, каково это по-настоящему?
Конрад заколебался, но затем встретился с ней взглядом.
— До сих пор интересно.
Наоми медленно выдохнула, впервые в жизни приходя к выводу, что она, вероятно, всё же способна влюбиться без памяти в мужчину.
Девушка полагала, что сможет легко справиться с Конрадом, потому что ни одному представителю мужского пола прежде не удавалось затронуть ее сердце. А также потому, что она была опытна, а он нет.
Однако Конрад Рос оказался не обычным мужчиной. На самом деле даже не совсем мужчиной. Он был бессмертным мужем, никогда не знавшим женщины. И он, со всей очевидностью, безумно желал познать эти чувства. Наоми ощущала неуловимую страстность внутри него — пламя, тлеющее и ждущее часа, когда оно сможет вырваться на свободу.
И теперь Наоми захотелось быть той женщиной, которая высвободит этот огонь. И никогда ещё она не сетовала на свою бестелесность с большей силой, чем сейчас.
— Ты, действительно, никогда не прикасался к женщине интимным образом? Ни единого раза… даже не целовался?
Плечи вампира напряглись.
— Достаточно вопросов. Я же сказал, я не хочу обсуждать это с тобой.
— Но почему нет? — возразила девушка, отмечая про себя, что он ничего такого не говорил. «Mon Dieu
[85]
, ни одна женщина никогда не предлагала ему свои губы», — поразилась Наоми. — Мои вопросы тебя смущают?
