Вес её тела внезапно прижал ноги Наоми к полу, а пол неожиданно оказался твёрдым и устойчивым. Волосы тяжёлой волной оттянули голову назад, и по каждому дюйму её кожи пробежали мурашки.
Наоми показалось, что изменилась не только она, но и весь мир вокруг. Будто до этого она жила в каком-то мыльном пузыре, а теперь выбралась наружу.
Её новое тело трясло от обилия ощущений, круживших голову. Первым делом Наоми восхищённо ощупала своё лицо и прошептала: «Может, и правда, это было не очень хорошей идеей?»
Мари заявила, что это обычный приступ гиперчувствительности, и добавила, что недавно сама прошла через подобное. И что скоро станет лучше…
— К тому же, если бы мы её не напоили, то чёрта с два затащили бы в зеркало, — добавила Мари. — Это же было всё равно, что попытаться окунуть кошку в кислоту.
Мимо прошествовали несколько женщин, с закреплёнными на горжетках небольшими коробочками.
— Что это у них там такое? — поинтересовалась Наоми, очевидно, чересчур громко, судя по выражению лица Мари. На каждой такой коробочке красовалась какая-то вязь или высказывание.
Голосовые модуляторы. Сирены проявляют вежливость, — объяснила Мари. — Своим пением они могли бы зачаровать всех не связанных мужчин в округе. А это не очень спортивное поведение.
На одной коробочке значилось: «Конечно, всегда пожалуйста», на другой — «Бумц! Я подцепила твоего бойфренда». Наоми от души рассмеялась. Сирены! Конечно!
Мимо прошла ещё одна группа женщин, смахивающих на эльфов, всю одежду которых составляли лишь прозрачные юбки. От пояса и выше они были полностью обнажены, если не брать во внимание искусный, изображающий листву и растительные орнаменты боди-арт.
— О, боже, — пробормотала Нике. — Дендрофилки.
— Дендро… что? — переспросила Наоми.
— Дерево-филки — древесные нимфы.
— Ой, а это не та самая Чокнутая Нике и её наймитка ведьма? — огрызнулась одна из них, очевидно, главная.
— Ой, а это не шлюшки подтянулись? — ласково откликнулась Нике. — О, прошу прощения, нимфеточки, оргия не здесь — она там дальше, вниз по дороге.
— Никси, любая вечеринка — потенциальная оргия
Нике открыла рот, собираясь что-то сказать, но затем передумала, схватила Мари и Наоми под руки и потянула прочь:
— Ладно, с этим не поспоришь, не правда ли?
«Нимфы!» — осенило Наоми, и её приподнятое настроение слегка омрачилось. Мёрдок говорил Конраду, что нимфы тоже будут здесь, и они всегда рады мужскому вниманию. Эти потрясающе красивые женщины напомнили ей, что одна из них вполне может стать Невестой Конрада.
К счастью, здесь было также много роскошных представителей мужского пола, и вскоре Наоми, Нике и Мари были просто окружены ими. Огромные, высоченные, кое-кто даже выше, чем Конрад.
Наоми почувствовала себя Дюймовочкой в окружении великанов. Впрочем, надо отдать должное, они изо всех сил старались ничем её не испугать. Особенно после того, как Нике представила: «Наоми, смертная». Наоми всех одаривала приветливыми улыбками, а сама тайком вглядывалась в окружающих, пытаясь высмотреть вампира.
— Это Уильям и Монро, — сообщила Нике, представляя ей пару лукаво улыбавшихся шотландских красавцев-близнецов. — Мы зовем их Секси и Даблсекси, или Даблсекси и Секси? Всё время их путаю, — пожала плечами валькирия. — Они оборотни. А это демоны Кейд и Ридстром, те братья, о которых я тебе рассказывала.
Приятно познакомиться, сладенькая, — поздоровался Кейд. Однако он казался отрешённым, будто витал мыслями где-то в другом месте, рассеянно потирая коротко стриженую светлую бородку.
— Я польщён, Наоми, — улыбнулся Ридстром, хотя его потрясающие зелёные глаза, как и у брата, оставались серьёзными и выдавали озабоченность.
Братья были невероятно похожи, однако лишь чертами лица. Во всём остальном Кейд и Ридстром разнились, как день и ночь. Манера одеваться, держать себя, даже их акценты. Хотя оба изъяснялись на колониальном английском, речь Ридстрома звучала, как речь представителя высшего класса, а Кейд говорил, словно уличный оборванец.
Ридстром повернулся к Никс:
— Я искал тебя, валькирия.
— О, зачем? Ты что, нашёл того, кто преследует его во сне?
— Собственно говоря… — Ридстром взял её под локоть и повёл в сторону.
— Помогите, помогите! — закричала Никс через плечо. — Меня похищает демон.
Наоми дёрнулась было в её сторону, хотя чем она смогла бы помочь? Но Никс подмигнула ей и одними губами изобразила: — Шутка.
— А вот и Бауэн объявился, — подала голос Мари. Мужчина, казалось, шёл по следу, пытаясь не потерять её запах. Едва завидев Мари, он в мгновение ока оказался рядом с ней, сгрёб в охапку и принялся так страстно целовать, что Наоми сделалось жарко. Оторвавшись от мужа, Мари представила их друг другу. Бауэн улыбнулся Наоми, а потом смерил Кейда сердитым взглядом, и демон ответил ему тем же. «Intéressant
[105]
».
Музыканты заиграли мелодичную балладу с удивительным барабанным ритмом. Наоми никогда не слышала её, но песня просто захватила девушку. Музыка буквально проникала в неё, и впервые за восемь десятилетий ей по-настоящему захотелось танцевать.
— Иди, потанцуй, Наоми, — предложила Мари. — Мы будем ждать тебя здесь. Просто не уходи слишком далеко.
Наоми кивнула и со счастливой улыбкой побежала к костру. Музыка управляла ею, и девушка с радостью подчинялась. С каждым мгновеньем её тело всё лучше слушалось, вспоминая, как двигаться, кружиться и скользить в танце…
Это было, как во сне. Сказочная ночь исполнения желаний.
Вскоре она почувствовала на себе чей-то взгляд. Замерев на мгновенье в пируэте, Наоми всмотрелась в темноту и увидела мерцание горящих красных глаз, неотступно следящих за каждым её движением.
Конрад. Он следил за ней, словно лев, выслеживающий оленя.
«Это, должно быть, галлюцинация. Этого не может быть».
Конрад не верил своим глазам. Он собирался отправиться к ней сегодня вечером. А всю прошлую неделю изводился от желания прикоснуться к этой девушке.
А теперь она оказалась здесь, словно явилась специально для него. Из плоти и крови, и такая… живая. Каким-то образом она больше не была чёрно-белым призраком. Её щёки раскраснелись от танца, а губы были алыми, в тон её платью.
Как такое могло случиться?
Она выглядела, как язычница, танцующая у костра с дико развевающимися волосами. Каждое её движение, наклон и поворот были призывно-порочными, влекущими, кружащими голову.
— Tantsija
[106]
, — пробормотал Конрад.
