В это мгновение на улице порыв ветра последний раз качнул вывеску, тросы лопнули, и банан, слетев с петель, полетел, крутясь как бумеранг, над площадкой кемпинга, над прицепами — и вклинился в правый бок кемпера.
Беппе заорал и прижался к Иде, уверенный, что где-то рядом взорвалась бомба. Марио Ло Вино вычислил их и установил под кемпером взрывное устройство. Но потом он увидел, что стенка кемпера распорота, как консервная банка, половиной желтого банана, коричневая ножка которого выглядывает между гостиной и кухонной нишей.
Видно, вывеска попала в уязвимое место каркаса, потому что крыша кемпера с глухим стоном начала отделяться от боковой стенки, завывший в бреши ветер оторвал ее и понес прочь.
Мокрые и голые, бедные любовники в ужасе прижались друг к другу на развалинах того, что минуту назад было альковом.
137.
По пути домой Четыресыра не встретил ни души. Он и не удивился, ведь это была особая ночь.
Его ночь.
Почти пять километров затопленных дорог, поваленных деревьев и опрокинутых ураганом рекламных щитов. На пьяцца Болонья с крыши здания "Ассикурацьони Дженерали"
[40]
сорвался большой светящийся дисплей, указывавший время и температуру воздуха, и повис на электрическом кабеле. На улице не было ни одного полицейского, ни одной пожарной машины. Четыресыра остановился перед "Медиастором", привязал цепью, как обычно, мотороллер к столбу и, прихрамывая, направился к лестнице. Спустившись, он открыл дверь, запер ее за собой, прислонился к ней и, несмотря на боль в плече, в которую Рамона угодила зеркальцем, заплакал от радости, разинув рот и мотая головой.
Он поглядел на свои руки.
Эти руки убили.
Четыресыра сглотнул, сладострастная дрожь поднялась по бедрам и сдавила пах. Ставшие ватными ноги не удержали его. Чтобы не упасть, пришлось ухватиться за щеколду.
Он сбросил обувь и стал раздеваться, кидая одежду на пол, словно ее объяли языки пламени.
Закрыв глаза, он увидел сжимавшую его член руку девчонки, серебряное кольцо с черепом на безымянном пальце. Он полез в карман штанов, отыскал кольцо, крепко сжал его в ладони, затем сунул в рот и проглотил.
138.
Рино Дзена, Генералиссимус муравьев, разбил свое насекомое войско на миллион батальонов.
Муравьи были сообразительные, послушные, готовые исполнить все, что он им прикажет.
"Слушай мою команду!"
Под лиловым небом муравьи встали по стойке "смирно", и на Рино уставились миллиарды черных глаз.
Его рука, так, по крайней мере, ему представлялось, была длинным черным туннелем, который заканчивался подобием площадки, и от нее, в свою очередь, отходили пять маленьких тупиковых туннелей.
Муравьи набились внутрь, один поверх другого, и заполнили туннель целиком, до кончиков пальцев.
"А сейчас, если вы все вместе начнете слаженно двигаться, моя рука сможет пошевелиться и достать сотовый.
Молодцы, муравьи, вы настоящие молодцы".
139.
Данило Апреа вернулся в гараж, его все еще бил озноб, зуб на зуб не попадал. Холод проник до самых костей.
— Ничего себе холодрыга! Копыта откинешь! — бормотал он, пытаясь открыть дверцу своей "альфа-ромео"
Наконец, заржавелый ключ вошел в замок.
Данило затаил дыхание, закрыл глаза, повернул ключ, и — о, чудо! — щелкнул замок предохранителя.
— Да! Да! Да! — Он начал исполнять пируэты и размахивать руками, как танцор фламенко, потом залез в машину и стащил с себя насквозь промокшую одежду, носки и обувь, оставшись сидеть голышом.
Надо срочно что-то надеть, иначе он окоченеет.
Данило посмотрел, нет ли на заднем сиденье чего-нибудь, чтобы набросить на себя...
"Шотландский плед, который Тереза брала с собой на пикник"
... но его там не было. Зато там лежала бутылка граппы, которую он купил, возвращаясь с похорон. Наполовину полная.
— Ура! — Он так резко опрокинул ее в себя, что чуть не захлебнулся. Алкоголь прошел по пищеводу и согрел внутренности.
"Так-то лучше. Гораздо лучше".
Но этого было недостаточно. Надо было что-то накинуть на плечи, но подниматься в квартиру не хотелось.
В итоге Данило снял с передних кресел плюшевые чехлы в черно-белую клетку и надел их на себя, один поверх другого. В отверстие для подголовника он просунул голову, а руки продел в боковые разрезы.
— Отлично.
Но и этого было недостаточно. Надо было завести машину и включить на максимум печку. Данило нацепил на нос очки, всунул ключ в замок зажигания и повернул.
Стартер даже не вздрогнул.
Аккумулятор сдох.
"А чего ты ожидал после стольких-то лет?"
Он положил руки на руль и остекленелым взглядом уставился на "Елочку" с сосновым ароматом.
Странно все-таки, что машина не завелась.
Что-то не сходилось. Неужели Бог устроил так, чтобы он отыскал ключи, и при этом не подзарядил аккумулятор?
Данило опять глотнул граппы и, потирая плечи, стал размышлять о природе чуда. Обретение ключей и заряженный аккумулятор.
В самом деле, если рассудить, это явления разного порядка.
Попадание брелка с ключами на железный штырь было маловероятно, еще менее вероятно, чем выигрыш в лотерею. И все же некоторая вероятность существовала. Сколь угодно малая, но все же она была.
А вот если бы аккумулятор зарядился сам собой, это было бы чудо из чудес, типа плачущей кровью Мадонны из Чивитавеккья или умножавшего хлебы и рыбу Иисуса Христа.
Настоящее чудо: если бы о нем стало известно Церкви, этот гараж превратился бы в место поклонения.
Данило был уверен, что Господь ему помогает, но не до такой степени, чтобы совершить самое настоящее чудо против законов физики. Обретение ключей было, без сомнения, чудом, но, так сказать, чудом второго порядка, а зарядка аккумулятора была бы первосортным чудом и котировалась бы почти так же, как явление Мадонны.
— И это правильно! Спасибо и за то, что ты сделал, Господи. Спокойно, об аккумуляторе я сам позабочусь, — сказал Данило, и в это самое мгновение распахнулась дверь гаража. От слепящего яркого света фар в гараже стало светло как днем.
Данило скрылся под приборной панелью.
"Кого еще нелегкая принесла?"
В гараж въехал мощный серебристый джип с тонированными стеклами и золочеными дисками и припарковался прямо рядом с машиной Данило.
А, Никколо Донаццан, этот набитый деньгами балбес. Папа с мамой купили ему тачку за пятьдесят тысяч евро. Небось возвращается обдолбанный с дискотеки.
