Несколько часов спустя, на фабрике, Мэтт, выглянувший мне навстречу из-за парового пресса, замахал рукой перед носом и дико захохотал, сгибаясь пополам.
Я пришла в ужас — он учуял запах даже сквозь густые клубы пара.
Я бросилась в туалет и принялась судорожно отмывать все, до чего могла дотянуться, но избавиться от запаха не удавалось.
Ма испуганно воскликнула:
— А-Ким, что ты натворила?
— У Аннет был с собой пузырек с духами. Она разрешила мне попробовать.
— Попробовать! Да ты, должно быть, искупалась в них!
К счастью, развивать тему Ма не стала.
Но зато вечером, склонившись над книгами, я все еще чувствовала аромат духов, и казалось, что все вокруг пропитано, словно запахом, теплом дружбы Аннет, ее уверенностью во мне. А может, в этом и заключался ее тайный план.
Мистер Джамали выделил мне дополнительные часы для работы в библиотеке. И за это время мне платили, поскольку работала я гораздо больше, чем требовали условия получения стипендии. Я старалась использовать каждую свободную минуту, чтобы после школы оставалось больше времени для помощи Ма на фабрике. Я открыла банковский счет на имя Ма, и мы начали откладывать деньги на колледж.
Интерес к косметике я почти полностью утратила. Дело не в том, что мне безразлична собственная внешность, — конечно, не безразлична, — просто у меня не было стремления стать популярной в школе. Я не понимала, зачем это нужно. Сколько бы Аннет ни раскрашивала мое лицо, я всегда помнила, какая я на самом деле. Да и потом, я была слишком занята: библиотека, фабрика, школьные занятия, доклады, домашние задания и тесты. Помимо страха перед предстоящим устным экзаменом, я постоянно волновалась, что могу столкнуться с чем-либо абсолютно непонятным. Если я не разберусь с какой-нибудь темой или заданием, Ма ничем не поможет. Сама она хорошо успевала только по музыке, а с учетом языковых проблем и разницы в методиках, она никак не могла быть мне полезна. Ма говорила, что Па блестяще учился, у него были исключительные способности к языкам и математике, так что, видимо, я унаследовала таланты от него. Меня это всегда обнадеживало и успокаивало, но сейчас я предпочла бы, чтобы он сам оказался рядом.
Я хотела вырваться из изнурительной круговерти нынешней жизни, сбежать от постоянных страхов: я боялась учителей, боялась каждого нового задания, боялась Тети Полы, боялась, что мы никогда не сможем выбраться из трущоб. Однажды я случайно взяла в библиотеке журнал «Автомобиль и водитель». Пролистывая фото роскошных кабриолетов, я вдруг поняла — вот оно. Вот то, что мне надо. Автомобильные журналы стали моим прибежищем. В мечтах я неслась по ночному городу за рулем «корвета», и мне не нужно было заполнять налоговые декларации для Ма и вообще отвечать за все, требующее знания английского. Я вечно опасалась ошибиться, боялась, что в дверях появится инспектор, требуя ответа на вопросы, которых я даже не понимаю.
Как-то раз я листала старый номер «Сайкл», подаренный мистером Джамали, внимание привлекла статья о мотоциклах. Сначала я не могла понять, с чего вдруг одна из моделей кажется странно знакомой, но потом различила рисунок с индейцем на бензобаке. Игрушечную копию этого мотоцикла я видела в руках у Парка.
За работой я посматривала в сторону малыша. Он опять сбежал от матери, но пока не доставлял никому проблем, люди его почти не замечали. Сейчас, к примеру, он стоял рядом с одной из швейных машин, завороженно следя за вращением колеса. И, как обычно, сжимал в руках игрушечный мотоцикл.
— Я его до смерти боюсь, — бросила соседке швея, не прерывая работы. — Пошел бы он на кого другого глазеть, что ли.
— Только не на меня, — рассмеялась та.
— Счастье, что он не мой ребенок.
Она назвала Парка умственно отсталым. Меня задело это замечание, но потом я призадумалась — а что, если проблема Парка и в самом деле гораздо глубже, чем обычная глухота?
Скорее из желания удивить женщин я окликнула малыша:
— Парк, у меня тут статья про твой мотоцикл.
Невероятно, но он тут же повернулся ко мне, явно заинтересованный. Обе швеи замерли.
— Вот, смотри.
Он схватил журнал, поднес к самому лицу и принялся вертеть перед глазами, разглядывая картинку с мотоциклом.
Я осторожно отобрала статью и прочла начало:
— «Индейский Вождь» выпуска 1934 года, настоящая классика, со знаменитым логотипом на бензобаке. Завод компании в Спрингфилде называли «Вигвам»…
Я умолкла, обе швеи и Парк не отрывали от меня глаз. Потом женщины что-то шепнули друг другу и вернулись к работе. Я протянула Парку журнал:
— Мэтт прочтет тебе остальное.
Очень медленно губы мальчика начали растягиваться в улыбке. Похоже, малыш не привык улыбаться. А он симпатичный. И очень похож на Мэтта.
Парк перехватил брата по дороге в туалет, демонстрируя журнал. Они вместе полистали его.
Примерно через час Мэтт заглянул ко мне:
— Спасибо. Где ты его раздобыла? Давай я заплачу.
— В школе. Не беспокойся, он достался мне бесплатно.
— Ух ты. Ты, должно быть, на хорошем счету.
Я уставилась в пол.
— Вообще-то нет.
— Как это?
— Они считают, что я мухлюю. То есть списываю на тестах.
— Ты? — удивился Мэтт. — Они что, не в своем уме?
Его вера в меня радовала.
— А откуда ты знаешь, что я безгрешна?
— Дурной человек не был бы так внимателен к Парку. — Мэтт бросил взгляд из-под пушистых ресниц.
Я покраснела. И, чтобы сменить тему, задала вопрос, мучивший меня весь день:
— А почему ты всех обманываешь, что он глухой?
— Не понимаю, о чем ты, Кимберли.
— Просто скрываешь?
— Что?
— Что он не говорит. Не умеет говорить, немой.
Мэтт помолчал, а потом печально произнес:
— Никогда не слышал, чтобы он говорил. Даже когда был маленьким. Только отдельные звуки. Лучше бы это был я. Я бы справился.
— В смысле, родился таким?
Он кивнул. Речь шла не только о глухоте и немоте. Проблема Парка определенно была глубже. Слова Мэтта меня растрогали. И я поняла, почему он пытается скрыть недостатки брата. В китайской культуре позорное пятно ложится на всю семью, будто они заразные.
— Ах, ты бы справился? Не думала, что ты такой непрошибаемый, — поддразнила я Мэтта, пытаясь вывести его из меланхолии.
— А что тогда говорить о тебе, — усмехнулся он.
С тех пор Мэтт изображал азбуку глухонемых только перед другими, но не со мной. Постепенно я выучила некоторые из знаков Парка и понимала большую часть того, что он хотел сказать. Со мной Мэтту уже не надо было напрягаться. Теперь, когда между нами завязались отношения, он уже не игнорировал меня, как остальных, а я была рада, что нашелся человек, разделяющий мои увлечения. Я могла сколько угодно болтать о двигателях и цилиндрах, а он кивал, хотя по-прежнему не смотрел в глаза. Я часто приносила на фабрику автомобильные журналы и показывала Парку, какие модели мне больше всего нравятся.
