— Да, — вздохнула она. — Стыдно признаться, но мне стало легче. Даже искупайся Тетя Пола в грейпфрутовом соке, это не смоет с нее вины за содеянное. Пора нам идти своим путем.
— Мама и детеныш.
Дома я сразу же позвонила миссис Эйвери и сообщила, что у нас возникли разногласия с тетей — после того, как меня приняли в Йель с предоставлением стипендии. И теперь нам нужно как можно скорее освободить квартиру.
Миссис Эйвери некоторое время молчала.
— Во-первых, от всей души поздравляю, Кимберли! — проговорила она затем. — Убеждена, владельцы квартиры охотно сдадут ее человеку с таким блестящим будущим, а рекомендательные письма вам обеим я напишу сама.
Теперь осталось решить главную проблему: как и чем мы будем зарабатывать на свой рис до моего окончания учебы. Если не удастся вовремя найти новый источник доходов, мы потеряем квартиру.
Ближе к вечеру в дверь постучали.
— Кто бы это мог быть? — удивилась Ма, а я бросилась открывать.
Мы с Мэттом появились на пороге, и удивленное «О» превратилось в понимающую улыбку.
На этот раз Мэтт гораздо более внимательно осмотрел нашу квартиру. Без жалостливого выражения, но по-деловому. Покровительственно положив руку мне на плечо, предложил:
— Я мог бы помочь вам вставить стекла.
— Спасибо. Но мы все равно скоро переедем, я тебе потом расскажу.
За чашкой чая Мэтт беседовал с Ма. Стараясь держаться подальше от мест, откуда могли выползти тараканы, он тем не менее чувствовал себя как дома. Я даже размечталась, как чудесно было бы, живи Мэтт здесь с нами; в его присутствии даже наша убогая кухня казалась уютной.
Поболтав несколько минут, Мэтт спросил у Ма:
— Вы не будете возражать, если я приглашу Кимберли в Чайнатаун на миску вонтон-супа? Обещаю, я присмотрю за ней.
Я открыла рот, чтобы возразить — мол, за мной не нужно присматривать, но Ма уже ласково улыбалась.
— Ступайте, позагорайте под луной, — пошутила она; так у нас говорили про влюбленных, подолгу гуляющих ночами.
— Ма… — смутилась я, не поднимая глаз на Мэтта.
— Надеюсь, вы оба будете вести себя благоразумно. И возвращайтесь не слишком поздно.
Быть не может — я иду на свидание с Мэттом и не должна обманывать Ма.
Едва мы оказались на улице, Мэтт страстно поцеловал меня. Проходившие мимо парни одобрительно засвистели.
Мэтт с трудом отодвинулся, глаза его потемнели от желания.
— Ты меня с ума сводишь. Рядом с тобой меня будто в водовороте кружит.
Радостно вздохнув, я прижалась щекой к его плечу.
По пути в Чайнатаун я успела рассказать, что произошло у нас с Тетей Полой, и историю про новую квартиру. О поступлении в университет я решила сообщить позже, когда мы сядем наконец где-нибудь в тихом местечке.
В кафе было битком — одни китайцы. В те времена туристы еще не добрались до лучших ресторанов, и, если белый случайно оказывался здесь, официант, отдавая заказ в кухню, обычно кричал: «Рыжая борода, голубые глаза», чтобы повар адаптировал блюдо к европейскому вкусу.
Мы встали в длинную очередь. Вдоль стены шел прилавок, за которым толпились люди, ожидавшие заказ на вынос. Несколько девушек упаковывали заказы в пластиковые контейнеры.
— А-Мэтт, что это ты тут жмешься? — Маленький лысый официант хлопнул Мэтта по плечу, ослепительно улыбаясь. — Пойдем-ка со мной.
Игнорируя недовольные взгляды других клиентов, он потащил нас к небольшому столику в дальнем углу ресторана. Еще один официант окликнул Мэтта по имени, потом быстро прибрал пустые тарелки с нашего столика.
— Спасибо, А-Хо, — улыбнулся Мэтт. — Привет, A-Гонг, смотри не разбей тарелки.
Официант, конечно, заметил, что с Мэттом сегодня не Вивиан, но вежливо промолчал. Порции вонтон-супа оказались большими, домашняя лапша вкусной, а мясные шарики вонтонов обернуты в нежнейшее тесто.
Сверху плавали стрелки зеленого лука, я выловила их ложкой, втянула в рот.
— Целую вечность такого не ела.
— Лучший суп в Чайнатауне, — гордо заявил Мэтт.
— Часто сюда заходишь? — Я невольно представила, как Мэтт с Вивиан приходят сюда каждый вечер.
— Да нет, почти никогда. А с ребятами знаком, потому что мыл здесь посуду раньше.
— Когда это?
— Давно, надо было заработать пару лишних центов.
— А почему не стоял у столов?
— Слишком молодо выглядел. А потом нашел работу у итальянцев, с доставкой пиццы.
Я поймала свое отражение в зеркале за спиной Мэтта — сияющее от счастья. Я сидела рядом с Мэттом, слушала рассказы о его жизни, и он принадлежал мне. Перевела взгляд на его руки, спокойно лежавшие на столе, тяжелые, с покрасневшими костяшками — руки работяги, самое удивительное, что я видела в жизни. Я взяла его ладонь в свои и на миг прижала к щеке.
Он прикрыл глаза.
— Иногда, когда я гулял с… не с тобой, вспоминал вдруг твое лицо или слова, что ты говорила. Я думал, что не нравлюсь тебе. Ты была такая отстраненная, холодная, ходила в свою роскошную частную школу. Я же понимал, что ты другого поля ягода, не обычный глупый фабричный ребенок. Вроде меня.
— И поэтому ты выбрал Вивиан?
— Да я и помыслить не мог, что ты на меня обратишь внимание, а то бы обязательно тебя добивался. Вив, она во всем зависела от меня. А тебе, похоже, вообще никто не нужен.
Сердце сжалось. Я с трудом выдавила:
— Мне нужен ты.
— Правда?
— Рядом с тобой я сыта одной водой. Но почему ты все же пришел ко мне?
— Когда мы целовались в туалете на фабрике, я впервые подумал, что у меня есть шанс. Но потом ты опять не обращала на меня внимания, и я вообще перестал что-либо понимать. Я убедил себя, что то была минутная слабость, что твое сердце не здесь. Но когда… — Он не хотел произносить вслух страшные слова о маминой смерти. — Мне тогда было все равно, нравлюсь я тебе или нет. Мне было очень плохо, но Вивиан стала совершенно безразлична. Я должен был увидеть тебя.
— А раньше говорил, что тебе не забраться так высоко.
— Верно. — Он не смел поднять глаза. — Мне с тобой не сравниться.
— А я поняла, что ты просто не хочешь быть со мной, что ты решил остаться с Вивиан.
— Ты что, вправду так подумала?
— Ну да.
— Мне нужно было время, чтоб разобраться во всем. А рядом с тобой я вообще ни о чем думать не могу, особенно после того, как поцеловал тебя. Но и Вивиан жалко. Не хочу быть таким же, как мой отец. И ты действительно слишком хороша для меня.
Я не могла дольше терпеть.
