– Во классно! – завопила девочка,
прижимаясь к стене около меня. – Ну прикол! Ну пенка!
Не понимая, отчего перспектива гибели любовно
вылепленной из снега фигуры так ее обрадовала, я хотела было спросить: «И тебе
не жаль снежного человека?» Но тут «Мерседес» рванул вперед и налетел на
снежную бабу.
Раздался противный скрежет, потом звук
сминаемого металла. Подростки захохотали и мигом скрылись в подъезде. Я
разинула рот. «Баба» развалилась на части, обнажился железный столбик,
очевидно, остаток уличного фонаря.
Из «Мерседеса» полился поток мата. Я
постаралась сдержать смех. В конце концов, противный Анатолий Сергеевич сам
виноват. Дети спокойно играли на тротуаре. Они не бегали по проезжей части, не
мешали автомобилям, не грубили хамоватому дядьке, просто не предупредили его,
что мягкий снаружи снеговик внутри чугунный.
Анатолий Сергеевич вылез наружу и,
безостановочно матерясь, принялся оглядывать помятый капот, испорченное крыло и
разбитую фару.
– Поймаю – убью! – ревел он, пиная
ногой остатки несчастного снеговика. – Урою! Всех!!!
Я тихонько отлепилась от стены дома, бочком
протиснулась мимо «мерса» и побежала к метро в самом хорошем настроении. Ну,
Евгений, погоди! От меня не спрячешься!
Девушка по имени Лада более чем любезно
ответила:
– Вы приезжайте ко мне на службу, здесь и
поговорим, нам не разрешают телефон надолго занимать!
Я вскочила в поезд метро и поехала на станцию
«Чистые Пруды». Лада служила на складе, где отпускали мелким оптовикам мыло,
зубную пасту, стиральный порошок и прочую бытовую химию.
Очень давно, в то время, когда я была женой
казавшегося весьма удачливым бизнесмена, меня мучила тотальная аллергия на все.
Достаточно было просто посмотреть на картинку с изображением кошки, как из глаз
начинали литься слезы, из носа сопли, а все тело – чесаться… Не помогало
ничего, о домашних животных я даже и не мечтала. Но потом моя жизнь
переменилась, Ефросинья умерла, на свет появилась Лампа
[3]. Вместе с
Фросей канула в небытие и аллергия.
Теперь я сплю вместе с мопсами, спокойно глажу
Рамика и Рейчел, беру на руки кошку, ем цитрусовые и совершенно забыла о тех
временах, когда была болезненной, хрупкой, ничего не умеющей делать особой.
Но сейчас, открыв дверь склада и вдохнув воздух,
наполненный «ароматами» моющих средств, я мигом расчихалась, а по щекам потекли
слезы.
– Во, – сказал стоявший у двери
охранник, – прикинь, как нам тут хорошо!
– Вам должны противогазы выдавать, –
прокашляла я, чувствуя, как во рту непонятно откуда появился вкус мыла.
– Ты его хоть раз надевала? –
хмыкнул секьюрити. – Ваще караул!
Закрыв лицо носовым платком, кашляя и чихая, я
добралась до огромного зала, заставленного стеллажами, и стала искать Ладу. Она
сказала, что ее рабочее место возле ящиков с мылом.
Поплутав между коробками со стиральным
порошком, бутылками «Аса» и «Ленора» и прочими моющими средствами, я наконец
наткнулась на женщин, бродивших вдоль полок, толкая перед собой огромные
тележки, забитые доверху товаром. Одна из них была в синем халате.
Я подошла, чихнула и спросила:
– Простите, где Лада?
«Синий халатик» обернулся:
– Это вы мне звонили?
Я кивнула и снова чихнула, раз, другой,
третий.
– Ступайте на улицу, – велела
она, – через дорогу находится пирожковая. Сейчас приду туда, только товар
отпущу. Идите скорей, а то задохнетесь тут с непривычки.
Я кивнула и пошла в кафе.
Лада появилась минут через пятнадцать. Она
скинула куртку, повесила ее на спинку стула и спросила:
– Чего не взяли пироги? Здесь вкусно
готовят.
– Спасибо, – улыбнулась я, – но
у меня такое ощущение, будто я съела пару кусков «Дав» или «Детского».
Лада рассмеялась:
– Это точно! Я сама, пока привыкла, как
пьяная ходила, зато теперь нос ничего не воспринимает. Могу сидеть на берегу
моря из одеколона и даже не чихну. Так чем я могу вам помочь?
– Вы сдаете квартиру?
Лада откусила полпирожка и с набитым ртом
пробормотала:
– Ага, бабушка умерла, жилплощадь мне
досталась. Чего ей зря пропадать? Я с родителями живу, вот выйду замуж и
перееду, а пока мне и с мамой хорошо.
– А где клиентов берете?
Лада пожала плечами:
– Агентство присылает, «Инком», я через
них действую, боюсь просто так людей пускать – неизвестно, на кого нарвешься. А
в чем, собственно говоря, дело?
– Я ищу человека по имени Евгений
Баратянский, Евгений Семенович. Вроде он жил у вас?
Лада нахмурилась:
– И зачем он вам?
Я тяжело вздохнула:
– Да денег он у меня одолжил, достаточно
большую сумму, и исчез. Все обещал отдать завтра, через неделю, спустя месяц, а
потом пропал. Приехала сегодня, а на квартире какая-то Лариса живет!
Кладовщица покачала головой:
– Такой мерзкий тип! Он и меня обманул,
недоплатил за три месяца и убежал! Да еще у всего дома в долг набрал. Мне
теперь там просто появляться страшно, люди с кулаками кидаются. Хотя, рассудите
сами, ну чем я виновата, а? Тоже пострадавшей стороной являюсь! Денег-то с него
не получила.
– Вы бы в «Инком» обратились, –
посоветовала я, – что же они таких клиентов рекомендуют! Несолидно
получается, пусть теперь хоть часть долга компенсируют.
Девица быстро доела второй пирожок.
– Так этого негодяя мне не в агентстве
дали.
– А где?
– Яна посоветовала, подружка моя.
– Она знакома с Баратянским? –
обрадовалась я.
– Вроде, – сердито протянула
Лада, – надеюсь, не с улицы мне его привела! Вот дрянь! А я-то! Хороша
идиотка! Нет бы паспорт спросить! Поверила Янке, подругой ее считала, и что
получилось? Арендную плату не отдал, у соседей в долг набрал, да еще мой телик
прихватил, когда съезжал, и видак.
– А Яна что?
– Ничего! – злобно воскликнула Лада,
запивая пирожки чаем. – Стала какие-то глупости нести… Поругалась я с ней!
Больше не встречаемся.
– Телефон ее дадите?
