— Надеюсь, ты не обижала его?
— Он пригласил меня в кино.
— А ты, естественно, отказалась.
Мишель захотелось поддразнить Никоса. Видит Бог, он этого заслуживает.
— Я хорошенько подумала, — проговорила она серьезным тоном, — и решила, — тут она немного помедлила и игриво улыбнулась, — еще разок с ним станцевать.
Никос прижал палец к ее губам.
— Только учти — последний танец мой.
— Постараюсь как-нибудь не забыть.
— Кокетка, вот ты кто, — сказал он. — Ты будешь кофе?
— Да, пожалуй, — ответила она жеманно. — А то ведь еще капля шампанского, и все — я больше за себя не отвечаю.
Он улыбнулся обезоруживающей улыбкой.
— Это в каком же смысле?
— А в том, что могу что-нибудь эдакое устроить Саске.
— Но она же друг.
— Знаю, знаю. Только вот эта ее дружба с тобой, по-моему, переходит все границы.
— Это временно. Скоро все станет на свое место.
— Меня восхищает твоя вера в человеческую натуру, но не кажется ли тебе, что ты ошибаешься?
— Нет, не кажется.
Подошла официантка с кофейником и наполнила их чашки. Мишель потянулась к сахарнице и бросила себе два кусочка.
— Никос, может, потанцуем? Вы не возражаете, Мишель? — раздался голос Саски.
Мишель одарила ее ослепительной улыбкой.
— Ну что вы, конечно, нет. Я пока допью кофе.
— По-моему, у вас с Никосом все прекрасно складывается, — проговорила Шанталь, склонившись к ее уху, когда Никос с Саской удалились на достаточное расстояние.
Мишель ужасно захотелось рассказать матери все, как оно есть на самом деле, но как оно есть? Она и сама ни в чем не уверена.
— Да, — коротко ответила Мишель.
— Мы скоро уезжаем, дорогая, — сообщила Шанталь. — Уже поздно, а у твоего отца рано утром самолет. Может, мы как-нибудь встретимся за ланчем? Я тебе позвоню, хорошо?
— Хорошо, татап. Я буду ждать.
— Может, в субботу?
— Нет, не получится, — послышался голос Никоса. — Мы будем в Сиднее.
Мишель сердито обернулась.
— С чего это вдруг?
— У меня там дела, — пояснил он с наивно-простодушным видом, который, впрочем, нисколько ее не обманул.
— Ну что ж, отдых тебе не помешает, cherie, — проворковала Шанталь.
С каких это пор он распоряжается ее жизнью, словно Господь Бог? Да с самой первой встречи и распоряжается!
Это, впрочем, не означало, что она сдастся без борьбы, о чем она ему и сообщила, когда он вел ее на танцевальный круг.
— Я не люблю, когда мне указывают, что мне делать.
— Это относится особенно ко мне, да?
— Послушай…
— Нет, pedhimou. Так надо. — Его мягкий голос словно обволакивал, но во взгляде была непреклонность. — У меня в Сиднее завтра в два часа совещание, потом деловой обед. Сюда я планирую вернуться самолетом в воскресенье. Тебе придется поехать со мной.
— И каким же это образом ты собираешься объяснять мое присутствие?
Его ответ был незамедлителен, сух и вызвал легкий румянец на ее щеках.
— Я никому не подотчетен.
Мишель закрыла глаза, потом медленно открыла.
— Тут есть одна загвоздка. Я — тоже.
— Нет, это не совсем так. — Он говорил мягко и вкрадчиво, словно внушая что-то непонятливому ребенку. — Пока не прояснится ситуация с Джереми, решать буду я.
Мишель вскипела, охваченная чувством обиды и возмущения.
— Тогда не забудь и про Саску, она тоже участница представления.
Уголки его красиво очерченных губ приподнялись в легкой улыбке.
— Да, ты права. — Он явно посмеивался над ней. — Саску нельзя исключать.
Мишель остановилась, чувствуя, как от гнева у нее темнеет в глазах.
— Я не хочу танцевать с тобой.
Он прикоснулся губами к ее виску и стал мягко поглаживать по спине, словно успокаивая.
— Хочешь.
Как можно продолжать спор, стоя вот так, в кольце его рук, когда он так близко и она чувствует, как в ней поднимается прежнее лихорадочное возбуждение?
— Это ж надо, ты всегда знаешь, чего я хочу, да, Никос?
Они смотрели друг другу в глаза, и в его взгляде она могла прочитать то потаенное, о чем знали только они двое и что привязывало ее к нему намертво.
— Да.
И Мишель снова почувствовала, что у нее нет никаких сил сопротивляться и возражать. Она промолчала. Что бы она ни сказала, это ничего не изменит.
К запаху одеколона и свежего белья примешивался почти неуловимый терпкий запах, его собственный, мужской, и Мишель, чувствуя, как от этого запаха у нее туманится в голове и она теряет самообладание, испытала острую потребность отдалиться от него, хотя бы минут на пять, чтобы как-то прийти в себя.
— Мне надо отлучиться в дамскую комнату.
Было уже поздно, вечер завершался. Еще час и все начнут расходиться, кто-то отправится по домам, другие — продолжать веселье в ночном клубе.
Мишель пересекла зал и, пройдя через холл, открыла дверь прекрасно оборудованной дамской комнаты. Юркнув сначала в туалетную кабину, она остановилась затем перед зеркалом и стала поправлять прическу. Краем глаза она увидела, что дверь открылась и кто-то вошел.
Саска. Интересно, это случайное совпадение или она пришла специально? Скорее всего, второе.
— Должна отдать вам должное, — заговорила Саска, подходя к зеркалу. — Вы очень шустрая. — (Вот так, никаких предисловий, никаких околичностей. Сразу к делу.) — Вам и недели не понадобилось, чтобы заставить Никоса вертеться вокруг в роли рыцаря в сияющих доспехах.
Мишель закрыла патрончик губной помады и бросила его в сумочку.
— Я благодарна ему за помощь.
— Очень кстати все эти сценки с Джереми. — Саска пересеклась взглядом с Мишель в зеркале. — Вы же не станете отрицать, что это наводит на некоторые сомнения.
— Вы что же, думаете, что я нарочно все это подстроила, чтобы привлечь внимание Никоса?
— Дорогая, женщины готовы и не на такое, чтобы привлечь внимание Никоса, — с нескрываемым сарказмом проговорила Саска.
— Вы тоже?
— Я бы солгала, если б сказала «нет», — кивнула Саска.
Мишель, сдерживаясь, втянула воздух и медленно выдохнула.
— И зачем вы мне все это говорите?
— Чтобы вы не забывали — я тоже участвую в гонке.
