Спустя мгновение они оказались в центральном холле, миновали пост охраны и вышли на улицу.
Менее чем в ста метрах сияли огнями рестораны и кафе с выставленными на тротуар столиками и стульями, придавая общей картине какой-то празднично-курортный вид.
Дом, в котором жила Мишель, находился метрах в пятидесяти, на другой стороне улицы. Подойдя к подъезду, Мишель приостановилась и, повернувшись к Никосу, растянула губы в улыбке.
Благодарить его было не за что, и она не собиралась это делать. Улыбка была всего лишь данью вежливости.
— Вы кое о чем забыли.
Она успела лишь заметить искорки в его темных глазах, и в следующее мгновение он обхватил руками ее лицо и, наклонив голову, впился в ее губы поцелуем, и она почувствовала, как его язык, заставляя ее открыть рот, бесцеремонно проникает внутрь.
«Он очень опытен», — подумала она, и беззвучный протестующий возглас застрял у нее в горле, когда он резко прижал ее к себе.
Жар волной пробежал по венам и загорелся ответным огнем где-то внизу живота. Мишель почувствовала, как ее груди набухают и тяжелеют, а нежные соски, став твердыми, словно бутоны, беспомощно алчут мучительного прикосновения его губ.
«Это сумасшествие, — подумала Мишель, — божественное безумие, совершенно неуместное и не основанное ни на чем».
Словно поняв, о чем она думает, он ослабил напор, постоял, прижавшись губами к ее губам, потом поднял голову и убрал руки.
— Прекрасных сновидений, peclhimou, — тихо проговорил он.
В его глубоких ласковых глазах можно было утонуть. Она хотела что-то сказать в ответ, но не нашлась, а потому молча отвернулась, ввела код, открывавший дверь, и, не оборачиваясь, вошла в подъезд.
«Черт бы его побрал. Наглец и хам, каких только поискать. Притом очень опасный тип», — добавила она про себя, нажимая на кнопку лифта.
Было около полуночи, когда Мишель, приняв теплый душ, легла под прохладные простыни с твердым намерением уснуть.
Сон не шел. В голове одна за другой проплывали картины прошедшего вечера. Высокий темноволосый грек, чей взгляд неотступно преследует ее. Его голос, мягкий, словно шелк. Его руки и губы, теплые, ласкающие и в то же время настойчивые, жадные.
Мишель казалось, что она до сих пор чувствует изысканный аромат его одеколона, чистый запах мягкой шерстяной ткани и свежей хлопчатобумажной рубашки. И еще слабый запах его тела…
Проклятье! Только этою не хватало — позволить какому-то мужчине до такой степени вывести ее из равновесия, заставить ее мучиться любовной лихорадкой.
В жизни Мишель встречалось множество мужчин. Кое-кто ей нравился, в некоторых она даже, как ей казалось, была влюблена, но чтобы влюбиться без памяти, всем своим существом, как в кино или романах, — нет, такого у нее не было. Так она не любила никого.
И вот сегодня она впервые почувствовала в объятиях совершенно незнакомого мужчины всепоглощающую страсть.
На какое-то время — две, три минуты — она погрузилась в забытье, в котором были только он и ее дикое, безудержное влечение к нему.
Ее тело, выгнувшись, повторяло все изгибы его тела, их губы слились в глубоком поцелуе…
Господи, о чем она думает?
Никос Алессандрос — последний человек на свете, с которым она хочет иметь дело.
Мишель приподнялась и ткнула кулаком в подушку. Пошли они к черту, эти отвратительные вещи, которые крутятся у нее в голове. От них только одно беспокойство. Надо поспать, а завтра будет новый день, ночной кошмар и не вспомнится.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Настойчивая трель телефона вырвала Мишель из сна. Еще не до конца проснувшись, она пошарила рукой, нащупывая трубку, и нечаянно сбросила ее на пол.
О, черт! Не везет с самого утра!
Мишель потянула за провод. Наконец пальцы нашли злосчастную трубку.
— Мишель… — проговорил в ухо знакомый голос, и она еле удержалась, чтобы снова не чертыхнуться.
— Матап, — отозвалась она убитым голосом. Только этого ей не хватало.
— Ты что, еще не встала, cherie
[3]
! — Мать немного помедлила. — А ты знаешь, который час?
«Семь, самое большее восемь», — подумала Мишель и бросила быстрый взгляд на часы. Уже девять!
— Ты одна? Мишель моргнула.
— Нет, татап. Со мной два любовника, которые ублажали меня всю ночь.
— Не надо ехидничать, дорогая, — назидательно проговорила Шанталь.
Мишель вздохнула.
— Прости. Я просто не выспалась.
— Я думала, мы вместе съедим ланч. — Шанталь назвала модный ресторан в Мейн-Бич. — Давай в двенадцать. — И она положила трубку, не дожидаясь ответа.
— Уф, — вздохнула Мишель с огорченным и покорным видом.
Для матери ланч означал крохотную порцию овощей под названием «Цезарев салат», свежие фрукты, бокал белого вина и два стакана воды. После этого они заглянут в бутики, проедут до торгового центра и побродят по дорогим магазинам.
Такое праздное совместное времяпрепровождение мать и дочь позволяли себе время от времени. Однако насчет нынешнего приглашения Мишель не питала никаких иллюзий — это был всего лишь предлог, чтобы попытаться разузнать поподробнее, что ее связывает с Никосом Алессандросом.
Ну что ж, надо встать и заняться делами. Уборка и поход в супермаркет за продуктами на неделю займут часа полтора, она еще успеет принять душ и переодеться, перед тем как отправиться на встречу с матерью.
Шанталь заказала свой любимый «Цезарев салат» и минеральную воду, Мишель же решила поесть как следует.
— Антония и Эмерсон уговорили меня встретиться с ними на ланче завтра на их яхте.
Мать была в солнечных очках, скрывавших выражение ее глаз. Однако Мишель прекрасно его представляла.
Шанталь в совершенстве владела искусством беседы. Сначала разговор пойдет о милых пустяках, будет рассказан какой-нибудь забавный случай или пара анекдотов, и только после этого наступит очередь главной цели встречи.
— Очень мило, — произнесла Мишель.
— Но мы непременно успеем на выставку в твоей галерее.
На ежемесячных экспозициях выставлялись работы молодых многообещающих художников, чье творчество привлекло внимание обоих совладельцев галереи — Мишель и Эмилио. Договор с художником подписывался за несколько месяцев до выставки, и сам факт, что уже были заключены такие соглашения об организации показов до конца года и даже в следующем году, говорил о высокой репутации галереи.
Эмилио просто нюхом чуял, что будет иметь успех, и они оба, соединив свои способности и знания, сумели превратить галерею в одно из самых известных заведений подобного рода на всем побережье.
