Книга Книжный вор, страница 94. Автор книги Маркус Зузак

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Книжный вор»

Cтраница 94

Когда кручение закончилось, все свалились в кучу у правого борта, расплющивая лица о грязные робы друг друга. По кругу пошли вопросы о здоровье, и вдруг один солдат по имени Эдди Альма завопил:

— Снимите с меня этого козла! — Он произнес это три раза, не переводя дух. Он смотрел не отрываясь в немигающие глаза Райнхольда Цукера.

* * * УЩЕРБ, ЭССЕН * * *

Шестеро обожглись сигаретами.

Две сломанные руки.

Несколько сломанных пальцев.

Сломанная нога Ганса Хубермана.

Сломанная шея Райнхольда Цукера, хрустнувшая почти на стыке с черепом под ушами.

Они выволакивали друг друга, пока в кузове не остался только мертвец.

Водитель, Хельмут Брохман, сидел на земле и чесал в голове.

— Шина, — объяснял он, — взяла и лопнула.

Некоторые сидели рядом и в один голос повторяли, что он не виноват. Другие ходили вокруг, курили и спрашивали друг друга, достаточно ли тяжелы травмы, чтобы их освободили от службы. Еще одна небольшая группа собралась у заднего борта грузовика и разглядывала труп.

Неподалеку под деревом в ноге Ганса Хубермана раскрывалась тонкая полоска острой боли.

— Это должен был быть я, — сказал он.

— Что? — крикнул сержант от грузовика.

— Он сидел на моем месте.


Хельмут Брохман пришел в себя и заполз обратно в кабину. Лежа, попробовал завести мотор, но двигатель так и не ожил. Послали за другим грузовиком и санитарной машиной. Санитарная машина не пришла.

— Понятно, что это значит, да? — спросил Борис Шиппер. Им было понятно.


Когда они продолжили путь в лагерь, каждый старался не смотреть на открытый, будто в ухмылке, рот Райнхольда Цукера.

— Говорил вам перевернуть его вниз лицом, — напомнил кто-то.

Время от времени кто-нибудь забывался и ставил на тело ногу. Когда приехали, все старались увильнуть от выгрузки трупа. А после выгрузки Ганс Хуберман сделал несколько коротких шагов, и тут его нога взорвалась болью и он рухнул на землю.

Через час Ганса осмотрел врач и сказал ему, что нога несомненно сломана. Случившийся поблизости сержант полуусмехнулся.

— Ну, Хуберман, похоже, ты навоевался, а? — Он потряс круглым лицом, полыхал сигареткой и развернул список того, что будет дальше. — Ты отлежишься. Меня спросят, что с тобой делать. Я скажу, что ты отлично работал. — Сержант выпустил еще немного дыма. — И пожалуй, скажу, что ты больше не годишься для службы в ЛСЕ и тебя надо оправить в Мюнхен писарем в контору или уборщиком, где это понадобится. Ну, как тебе?

Не в силах удержаться от смеха между гримасами боли, Ганс ответил:

— Отлично, сержант.

Борис Шиппер докурил.

— Еще бы не отлично, черт подери. Тебе повезло, что ты мне нравишься, Хуберман. Тебе повезло, что ты хороший мужик и не жмешь курево.

В соседней комнате разводили гипс.

ГОРЬКИЙ ПРИВКУС ВОПРОСОВ

Через неделю после дня рождения Лизель в середине февраля они с Розой наконец получили подробное письмо от Ганса Хубермана. От почтового ящика Лизель мчалась домой бегом и сразу бросилась с письмом к Маме. Роза велела ей прочесть письмо вслух, и обе не смогли скрыть радость, когда Лизель читала про сломанную ногу. Следующая фраза ошарашила ее настолько, что девочка прочитала ее только про себя.

— Что там? — нажала на нее Роза. — Свинюха?

Лизель подняла глаза от письма и едва не закричала.

Сержант Шиппер был верен своему слову.

— Он едет домой, Мама. Папа едет домой!

Они обнялись посреди кухни, и письмо расплющилось между их телами. Сломанная нога — определенно повод для праздника.

Когда Лизель принесла новость в соседний дом, Барбара Штайнер пришла в восторг. Она потискала девочку за плечи и крикнула детей. Собравшееся на кухне семейство Штайнеров, казалось, воспряло духом от известия, что Ганс Хуберман возвращается домой. Руди улыбался и смеялся, и Лизель видела, что он честно старается радоваться. И все же чувствовала горький привкус вопросов у него на языке.

Почему он?

Почему Ганс Хуберман, а не Алекс Штайнер?

Вот именно.

НАБОР ИНСТРУМЕНТОВ, ОКРОВАВЛЕННЫЙ И МЕДВЕДЬ

С самого призыва отца в армию в прошлом октябре гнев Руди Штайнера копился очень славно. И новости о возвращении Ганса Хубермана хватило, чтобы Руди сделал еще несколько шагов в том же направлении. Лизель он ничего не сказал. Не жаловался на несправедливость. Он решил действовать.

В самое воровское время предзакатных сумерек он шел по Химмель-штрассе с металлическим чемоданчиком в руке.

* * * НАБОР ИНСТРУМЕНТОВ РУДИ ШТАЙНЕРА * * *

Чемоданчик был обшарпанно-красный и длиной с крупную коробку из-под ботинок.

Лежали в нем следующие предметы:

ржавый складной нож — 1 шт.

маленький фонарик — 1 шт.

молоток — 2 шт. (один средний, один маленький)

полотенце дня рук — 1 шт.

отвертка — 3 шт. (разных размеров)

лыжная маска — 1 шт.

чистые носки — 1 пара

плюшевый мишка — 1 шт.

Лизель увидела его в кухонное окно — целеустремленный шаг и решительное лицо, точно как в тот день, когда он отправился искать отца. Ручку чемоданчика он сжимал со всей возможной силой, а все его движения были деревянными от ярости.

Книжная воришка уронила полотенце и вместо него схватилась за единственную мысль.

Руди идет воровать.

Она помчалась за ним.


Даже ничего похожего на «привет» не прозвучало.

Руди продолжал шагать и говорил сквозь холодный воздух перед собой. Проходя мимо многоквартирного дома Томми Мюллера, он сказал:

— Знаешь, Лизель, что я тут подумал. Ты никакой не вор. — И возразить он ей не дал. — Та тетка сама тебя пускает. Господи, она даже выставила тебе печенье. По-моему, это не воровство. Воровство — это что делают военные. Берут твоего отца, моего. — Он пнул камень, и тот звякнул о чью-то калитку. Руди прибавил шагу. — Все эти богатые фашисты на Гранде-штрассе, Гельб-штрассе, Хайде-штрассе.

Лизель думала только о том, как бы не отстать. Они уже миновали лавку фрау Диллер и вовсю шагали по Мюнхен-штрассе.

— Руди…

— Ну и как оно все равно?

— Как что?

— Когда берешь там свои книги?

Тут Лизель решила дальше не идти. Если хочет услышать ответ, ему придется вернуться, и Руди вернулся.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация