Там их уже ожидал Джеффри, и если Нейоми была расстроена, что ей не удалось поподробнее расспросить гостью, то Мелани этим была обрадована. У нее не было никакого желания разговаривать об Аконите в этот момент.
В машине, по дороге в отель, Джеффри смотрел на нее вопросительно.
– У вас потрясенный вид, – заметил он. – Что случилось? Дженнифер стало хуже? Наверное, мне тоже надо было подняться наверх и навестить ее, но у меня плохо получаются такие визиты.
Мелани собралась с мыслями.
– Нет, нет, у Дженнифер никаких изменений, – сказала она. – Думаю, что я простудилась, вот и все.
После ленча Мелани сразу же укрылась в своей комнате. Непринужденная беседа с четырьмя пожилыми обитателями отеля потребовала огромного напряжения всех ее сил, и она чувствовала себя измученной как физически, так и умственно. Ей также требовалось время, чтобы подумать, что ей делать и куда ехать, если она покинет Кейрнсайд.
Она стояла у окна и напряженно, сосредоточенно смотрела на площадку перед отелем. Единственным способом избежать презрения к самой себе в течение всей оставшейся жизни было немедленное возвращение в Лондон, Больше ехать было некуда. Она прибыла сюда, чтобы отделаться от настойчивости Майкла, но в сравнении с ситуацией, создавшейся здесь, урегулирование конфликта с Майклом казалось мелочью.
Во многих отношениях такое решение было для нее счастливым исходом. В конце концов, после того, как обнаружилась сила ее влечения к Шону Босуэлу, для обоих невозможным стало находиться рядом. Даже в Аконите она была бы слишком близко. Что он имел в виду, когда понуждал ее уехать? То, что он находил ее физически привлекательной и больше ничего? Что он по этой причине не может доверять себе? Или он просто использовал все средства, имеющиеся в его распоряжении, чтобы заставить ее покинуть дом?
Она не знала этого. И не знала, как это выяснить. Но теперь в любом случае она не могла оставить Дженнифер.
Под конец этого ужасного дня Мелани позвонила поверенным в Форт-Уильям и назначила им встречу на следующее утро. Затем она упаковала все свои вещи за исключением тех, которые ей понадобятся перед отъездом, и спустилась на обед. Она должна уехать рано утром, до завтрака, и таким образом избежать ненужных объяснений. Поверенные все объяснят за нее.
Она едва прикоснулась к еде и оставалась за столом в состоянии летаргии, пока не подошла Джози и не убрала со стола. Тогда, улыбнувшись девушке, она встала и вышла в холл. В этот момент в отель вошел Шон, одетый в большую голубую парку. Его волосы были слегка припорошены снегом.
Мелани захотелось съежиться под его взглядом, который он бросил на нее, прежде чем сказал:
– Опять пошел снег. Не хотите ли поставить свою машину в гараж?
Мелани прокашлялась.
– Э... нет, благодарю, – ответила она. Ей вряд ли удалось бы уехать незамеченной, если бы она стала утром извлекать свою машину из гаража.
Шон нахмурился.
– Я советую вам переменить решение. Ее легко можно будет вывести наружу, если она вам понадобится снова.
Мелани сцепила руки за спиной и крепко сжала их.
– Не беспокойтесь, мистер Босуэл, дома я оставляю ее довольно часто под открытым небом без особого для нее вреда, – сказала она и стала подниматься по лестнице.
– Мелани! – Его голос заставил ее остановиться, она медленно повернулась и взглянула на него.
– Да?
– Вы виделись с Дженнифер сегодня утром?
– Да, Джеффри проводил меня.
– Я знаю. Я спрашивал его. – Лицо Шона было напряжено, все его мускулы резко обрисовались. – Как она вам показалась?
Мелани зарделась.
– Я... она... Я была шокирована ее видом.
– Она упоминала Аконит?
Румянец Мелани стал гуще.
– Да.
– И что вы сказали ей?
Мелани издала дрожащий вздох.
– Я... я сказала, что приехала посмотреть имение. Как вы советовали.
– Вы говорили ей о разрыве вашей помолвки?
– Не совсем. – Мелани ухватилась за перила. – Послушайте, успокойтесь. Я не сказала ничего неуместного.
Шон расстегнул молнию парки.
– Пойдемте выпьем чего-нибудь вместе.
Мелани сдержалась.
– Мне что-то не хочется.
– Почему?
– Я не думаю, что это будет правильно.
– Почему? – Он пошел через холл по направлению к ней. – У меня нет скрытых причин задавать эти вопросы. – Он впился в нее взглядом, – Я столь во многом отказываю себе. Почему я всегда должен просить о том, чего я хочу?
Мелани отвернулась.
– Мне нужно уладить кое-какие дела.
– Вы сегодня уже побывали в доме?
– Нет!
Он все-таки вырвал это слово из нее.
– Он что, вас больше не интересует?
– О, Шон, пожалуйста! – Мелани не могла больше выдерживать это, не противопоставив ему своего нового знания, не выкрикнув всю безнадежность своей любви к нему и не заработав раз и навсегда наихудшего мнения о себе.
Поэтому, не говоря больше ни слова, она взбежала по ступенькам, а он остался в холле, глядя ей вслед.
Утром, в холодное предрассветное время, Мелани покинула отель. К огромному ее облегчению, машина завелась без затруднений, а ночной снегопад уступил место крепкому морозцу.
Она отъехала, не оглядываясь. Стесненность в груди чуть не задушила ее.
– Мелани! Где рисунки для алфавитной серии?
Десмонд Грэм вошел в мастерскую Мелани несколько месяцев спустя поутру в сильном возбуждении.
Мелани соскользнула со своего табурета и хлопнула по стопке рисунков, лежащих на краю ее стола.
– Вот они, – сказала она, вручая их ему. – Ты какой-то взволнованный! Что случилось?
Десмонду понадобилось время, чтобы усмехнуться.
– Да, ничего страшного, конфетка моя. Это сам мистер Харуэлл собственной персоной. Он хочет видеть их. Похоже, что тебе удалось создать себе кое-какую репутацию.
Джеймс Харуэлл был директор-распорядитель группы компаний, среди которых «Десмонд Грэм паблишинг» считалась одной из второстепенных.
– Как это мило! – Мелани попыталась изобразить энтузиазм, которого от нее ожидал Десмонд. Хотя это известие должно было привести ее в восторг, так как означало, что ее работа, наконец, замечена, но в последнее время работа сделалась для нее всего лишь способом заглушить в голове все остальные мысли.
Десмонд исчез, унося пачку рисунков, а Мелани вернулась к прежнему занятию, то есть к иллюстрированию серии надписей, которые после съемки на пленку в определенной последовательности станут ее первым мультфильмом – новая затея, предпринятая Десмондом, находилась в процессе исследования. Всегда готовый вступить на новый путь развития, он посоветовал Мелани опробовать новинку, и она согласилась использовать один из собственных рассказов для этого эксперимента. Ничтожные различия в каждом последующем рисунке требовали чрезвычайной внимательности к деталям, и за работой она забывала об эмоциональном напряжении, которое порой грозило погубить ее.
