– Давай, – после легкого колебания
ответила Ната, – диктуй, только зачем?
– Ты же регулярно ездишь в Буркино.
– Теперь все, больше не стану.
– Ладно, – не сдалась я, – но
ведь Ведерниково недалеко от твоего прежнего места проживания.
– В двух шагах, через лесок десять минут
спокойным шагом.
– Вдруг Лера объявится…
– Маловероятно.
– Или Оля придет! Очень прошу, не гони
девочку, позвони мне, я мигом примчусь. Пойми, она круглая сирота, без
родителей, ей никто, кроме меня, не поможет!
Наташа кивнула.
– Ладно, я очень хорошо понимаю, каково
одной-одинешеньке во враждебном мегаполисе. Ты, кстати, тоже запиши мои координаты,
затеешь ремонт, обращайся, в лучшем виде сделаем.
Сказав последнюю фразу, она вдруг побледнела и
схватилась за низ живота.
– Что с тобой? – испугалась я.
– Ну и прихватило, словно ножом
режет, – пробормотала Наташа, синея на глазах, – такой приступ
резкий, словно гвоздь в кишки воткнули и поворачивают, поворачивают. Потом бах
– и отпускает, зато тошнота появляется, а после опять хорошо.
– Может, ты беременна?
– Нет, – прошептала Ната, –
аборт по глупости в семнадцать лет сделала, не могут у меня дети появиться.
– Апенндицит?
– Вырезан давно.
– Тогда гастрит или холецистит?
– Ты врач?
– Нет, просто иногда приходится листать
«Справочник терапевта».
– Можно посижу пару минут?
– Конечно, – закивала я и, решив
слегка развеселить Нату, спросила: – Хочешь анекдот расскажу?
– Ага, – выдавила из себя та.
– Ночью в квартире врача раздается
звонок, сонный эскулап снимает трубку и слышит хорошо знакомый голос одного из
его постоянных клиентов: «Доктор, немедленно приезжайте, у моей супруги приступ
аппендицита». – «Это невозможно, – с плохо скрытым раздражением
ответил мужик, – три года тому назад ей удалили отросток, у человека не
бывает второго аппендикса». – «Зато у него бывает вторая жена», –
заорали из трубки. Смешно?
– Да, – прошептала Ната и, закатив
глаза, стекла по сиденью.
– Эй, – насторожилась я, – тебе
плохо? Ответь.
Но попутчица молча полулежала в кресле, по ее
лицу тек пот. Испугавшись, я схватилась было за телефон, но поняла, что
нахожусь в двух минутах езды от большой клинической больницы, и рванула по
проспекту, нарушая все правила дорожного движения.
В приемный покой я влетела с воплем:
– Скорей, человек умирает!
Сидевшая за столом женщина средних лет,
заполнявшая какие-то бумаги, раздраженно сказала:
– Нельзя ли потише.
– У меня в машине тяжелобольная.
– Незачем так орать! По «Скорой»
приехали? Где бригада?
– Ната в моей машине.
– Везите ее сюда.
– Она не может передвигаться
самостоятельно.
Медсестра скривилась.
– Пьяную не возьму, впрочем, наркоманку
тоже.
– Да вы что! – подскочила я. –
Больница тут или невесть какое заведение? У Наташи схваткообразные…
Врачиха не дала мне закончить фразу.
– Это в роддом, – с огромным
облегчением заявила она, – мы рожениц не принимаем.
Поняв, что с тупой бабой каши не сваришь, я
толкнула дверь с табличкой «Кабинет врача» и, провожаемая гневными воплями
медсестры: «Стой, куда поперла?!», влетела в крохотное помещение.
На кушетке лежала юная женщина, около нее с
какой-то стеклянной трубкой в руках стоял мужчина в синей хирургической
пижамке.
– Ай! – взвизгнула больная и,
мгновенно сев, попыталась прикрыться висевшим на спинке стула платьем.
– Безобразие! – с чувством произнес
доктор. – Убирайтесь вон!
Но я уже вцепилась в его руку и, не отпуская
ее, принялась говорить о потерявшей сознание Наташе.
Надо отдать должное врачу, он не стал мямлить
и терять время, коротко сказав голой тетке: «Подождите секундочку», медик вышел
во двор, влез в мои «Жигули», окинул взглядом судорожно дышащую Наташу,
выхватил из кармана черную коробочку с антенной и начал раздавать указания. Не
прошло и пары минут, как началась суета. Словно по мановению волшебной палочки
возникла каталка, и две симпатичные девочки в обтягивающих халатиках увезли
бездыханную Нату внутрь коридора.
– Что с ней? – испугалась я.
– Пока не знаем, – сухо ответил
врач. – Ступайте к Нине Николаевне, нужно оформить документы.
Я вновь оказалась около неприветливой
медсестры, только на этот раз она имела на лице человеческое выражение.
– Уж простите, – принялась
извиняться Нина Николаевна, – я сразу не поняла, что человеку плохо, к нам
ведь всех волокут, мы и привыкли, что если не «Скорая» доставляет, то либо
белая горячка, либо наркоман.
Я не стала воспитывать медсестру, просто
сообщила все известные мне о Наташе данные, оставила ее домашний телефон и уже
собралась уходить, но тут Нина Николаевна воскликнула:
– Теперь ваши координаты!
– Зачем?
– Так положено, если не «Скорая»
доставила, то я обязана записать все о том, кто привез больную.
– Пожалуйста, пишите, мне скрывать
нечего, – пожала я плечами.
…Дома после всех невзгод я оказалась поздно,
распахнула холодильник и пригорюнилась: пусто. За хозяйством у нас следит
Томочка, она готовит всякие вкусные блюда, стирает, гладит. Я хожу за
продуктами и убираю квартиру, честно говоря, не люблю делать первое, а второе
просто ненавижу, но совесть не позволяет взваливать на хрупкие плечи подруги
все бытовые тяготы. Впрочем, Тамарочка давно говорит:
– Вилка, ты работаешь, приносишь в дом
деньги, а я ничего не делаю.
