Странное дело, Роман негодовал на слепоту Уррика и вместе с тем отчаянно не хотел, чтобы тот преподнес Кризе расшитый бисером платок, как того требовали горские обычаи. И вообще, лишившись своей спутницы, Рамиэрль из Дома Розы почувствовал себя странно одиноким. Наверное, все дело было в том, что ни с кем он еще не проводил столько времени, да еще наедине. Зима в горах на двоих сблизит не только эльфа с орком, но и оленя с волком… Роман усмехнулся, представив себе, что сказала бы по этому поводу Криза, так и не научившаяся нормально связывать слова. Впрочем, ей это шло… Роман очень надеялся, что в Высоком Замке с девушкой ничего не случится, но все равно не нужно было там ее оставлять. Он бы ее и не оставил, если бы не дурацкая гордость и боязнь… Боязнь чего? Того, что она догадается, что он не хочет оставлять ее с Урриком?! И из-за этого он бросил ее одну в этом гадючьем гнезде, где собрались твари, залившие Таяну кровью?! Хорошо хоть бледные оттуда убрались, вопрос — куда?
Роман проехал через всю южную Таяну и нигде не почувствовал признаков ройгианской магии. Это настораживало. Куда они попрятались? Почему молчат?
Резестанты, прежде чем подойти к Высокому Замку, проутюжили степную часть страны вдоль и поперек и не обнаружили даже следов «жнецов». Конечно, те могли уйти в Арцию, ведь Стражей Горды больше не было. Роман долго стоял на том холме, где они с Герикой разговаривали со Всадниками. О них теперь напоминала лишь причудливая груда оплавленных камней, из которой струился поток солоноватой, как слезы или кровь, воды. Роман, в который раз за последнее время, отдал последний долг погибшим соратникам. Темно-лиловые траурные вьюнки оплели черные блестящие камни, большего Роман сделать не мог, разве что приложить все свои силы и умение для того, чтобы Белая Тварь издохла окончательно и бесповоротно.
Здесь, у холма Всадников, Роман расстался с резестантами, которые двигались слишком медленно, а Роман торопился. Рыгора и Луи ждала своя война. Теперь, когда из Таяны не ожидалось никакого подвоха, а Тарску сторожили гоблины Рэннока, можно было очистить Фронтеру и идти на Мунт. Именно об этом и мечтал Луи, с таким жаром рассказывавший о столице Арции, что Роман от души пожелал жителям империи увидеть его на троне. Луи и Рене отлично поладят, хотя что это он делит шкуру неубитого Годоя? Сначала надо победить и выжить, а для этого все, или, вернее, почти все, средства хороши. Интересно все же, на каких тропах Ангес нашел камень, вставленный им в кольцо, магия которого так отличается от эльфийской, черпающей силу в Свете, и куда сейчас забросила судьба взбунтовавшихся Светозарных?
Кольцо Эрасти… С ним ясно далеко не все. Для начала не мешало бы узнать, что за перстень подарил Анхель побратиму, ведь тогда черное кольцо еще было у Ларэна. Или не было? Тогда каким образом оно попало к Анхелю? Похоже, на этот вопрос может ответить лишь Проклятый.
Странные все же узоры сплетает судьба, играя и богами, и эльфами, и людьми… Взять хотя бы всех втянутых в нынешнюю круговерть. Все начиналось во Фронтере в ныне несуществующем Белом Мосту. Судебный маг Гонтран Куи пытался осудить за Недозволенную магию знахарку Лупе, за которую вступились эландский герцог и эльфийский разведчик. А затем тот же самый Куи, жертвуя жизнью, спасает эту ведьму, которая вместе с бывшим войтом и арцийским принцем бросает вызов самозваному императору-колдуну. Кто бы мог подумать, что Рыгор окажется прекрасным полководцем, а маленькая колдунья в один прекрасный день, возможно, станет императрицей? Луи, похоже, не смущает ни то, что Лупе его старше лет на десять, ни то, что она деревенская знахарка, хотя Шандера это тоже не волновало. Бедный Шандер, судьба опять ударила его по самому больному… Роман не стал рассказывать Лупе, что граф жив, зачем вносить сумятицу в еще одну душу, сейчас она счастлива, и слава Вечным Звездам, ведь счастье людей столь кратко, хотя на войне жизнь может быть еще короче счастья…
Топаз и Перла легко пробирались среди расступавшихся перед ними деревьев — Роман предпочитал ехать лесом, так как на тракте можно было встретить не того, кого хотелось бы, а отводить глаза в стране, где заправляет ройгианец высокой степени посвящения, приручивший синяков, было бы весьма опрометчиво.
2230 год от В.И.
28-й день месяца Влюбленных.
Рунский лес.
— Дальше идти не стоит, — Сезар Мальвани неодобрительно покосился на лесную опушку, через которую просвечивало поле, — никогда не нужно полагать себя самым хитрым. Если Годой догадается, где мы…
— Не догадается, — махнул рукой Архипастырь, — и вовсе не потому, что мы такие умные. Лес нас не выдаст. Рене говорил, что это так, значит, это так…
— Феликс, ты совсем не изменился, — хохотнул командор, — только при Авире ты говорил: «Эллари говорил, что это так, значит, это так…»
— Хочешь сказать, что я был не прав? — улыбнулся и Архипастырь. — Был бы Эллари жив, в Арции и духу бы Годоя не было…
— Его бы духу не было, даже будь живы Франциск или Стефан Ямбор… А теперь вот живы мы и все зависит от нас. Ох, не нравится мне, что Арроя понесло в Кантиску, нечего ему там делать!
— Он полагает, что Годой в узел завяжется, чтоб не допустить коронации, и что лучшего времени для удара нам не придумать.
— Да, кабы нам самих себя не перехитрить, — проворчал Сезар и крикнул: — Анрио!
— Здесь! — корнет Мальвани изо всех сил делал вид, что они с командором вовсе не отец и сын.
— Где таянцы?
— Купают коней, тут неподалеку озеро.
— Пригласите ко мне Роцлава!
«Серебряный» появился почти тотчас — его темные волосы блестели от воды, видимо, лейтенанта вытащили прямо из озера.
— Вы хорошо поняли приказ Рене Арроя? Когда вы начинаете?
— Как только из крепости ударят по заречным укреплениям и Годой бросит туда хотя бы часть резервов.
2230 год от В.И.
Вечер 29-го дня месяца Влюбленных.
Таяна. Высокий Замок
Криза с ненавистью смотрела на дубовую панель, за которой скрывался тайный ход, в котором исчезли сначала Илана, а затем и Уррик. Девушка прекрасно понимала, ЧТО там сейчас происходит, и ей хотелось выть в голос. Уррик с самого начала относился к ней по-братски, но ни разу не взглянул на нее так, как глядел на рыжую принцессу, и вообще обращался с ней как с несмышленышем. Орка все чаще жалела, что, поддавшись порыву, осталась в Высоком Замке ради воина, которого видела в первый раз в своей жизни… Ведь тогда, у Ночной Обители, это был не Уррик, а Роман, изменивший свое лицо. Он шутил, как Роман, советовался с ней, как Роман, доверял ей, как Роман, и она, дурочка, решила, что и настоящий Уррик будет таким же. Как же, разбежалась! Он не видел никого, кроме своей рыжей… Вместе с обидой и ревностью орку мучила еще и совесть, ведь она по сути предала друга, осталась здесь в безопасности, а он продолжает воевать. И… они ведь даже не попрощались как следует.
В ушах орки словно бы вновь прозвучало: «А теперь, волчонок, вперед!» Сколько раз за прошедший год она слышала эту фразу и еще: «Этот мир стоит того, чтобы за него драться!» Роман сейчас дрался, а она сидела и смотрела на стенку, за которой уединились Уррик с Иланой.
