— У меня сто доводов в пользу Эланда, — Астен говорил с не свойственным ему напором, — во-первых, там найдется место Преданному. Во-вторых, Аррою понадобится наша помощь. Всадники Таяны просили тебя защитить Явеллу, то есть проход в Эланд, а из Кантиски ты этого не сделаешь. Да и мои познания там будут вполне уместны. В-третьих, я все равно туда собирался.
— Да? — в голосе Герики прозвучало искреннее удивление. — Но, Астени, ведь ты, — она без лишних слов приняла его просьбу, — обещал вернуться в Убежище через пять кварт.
— Все не так, — принц с облегчением рассмеялся, — брат действительно меня об этом просил, но я ему ничего не обещал. А для себя я все решил еще в тот день, когда ушел Роман.
— Но почему? — ее вопрос не был ни праздным любопытством, ни данью вежливости. Она хотела знать. И он ответил.
— Потому что я начинаю понимать, что бессмертие почти то же самое, что небытие, потому что я устал от пустоты, от бессмысленности, от покоя. Человеческая жизнь коротка, но она ЕСТЬ, вернее, МОЖЕТ БЫТЬ, если ею распорядиться как следует. А что такое моя жизнь, жизнь моих соплеменников? Ее словно бы и нет. Исчезни мы, никто не заметит. Мы существуем, и, опять-таки, это касается только нас. А теперь нам выпал шанс прожить пусть коротко, но ярко. Зная, что завтра может никогда не наступить, следует распорядиться своим «сегодня» так, что не будет ни страшно, ни стыдно уходить. Я хочу жить, Герика, — Астен почти кричал, — жить, чувствовать, надеяться, сомневаться… И все это я найду в Эланде. Мое место там, — он оборвал себя на полуслове и очень тихо спросил: — Так ты идешь со мной?
Она не колебалась.
— Конечно. Я никогда не хотела в Кантиску. Клирики, даже лучшие из них, вызывают у меня тоску. Я должна стать стражем Явеллы, и я постараюсь им стать, хотя не представляю, чем могу быть полезна. Ведь с Охотником я ничего не смогла поделать. Что это, кстати говоря, за тварь?
— Насколько я мог понять, — Астен взял Герику за руку, она этого не заметила или сделала вид, что не заметила, — насколько я мог понять, прислужники Ройгу могут подчинять себе человеческое тело, с которым со временем срастаются и которое можно уничтожить. Что мы и сделали. Изначальная сущность скорее всего уцелела и нуждается в новом материальном воплощении. Сама она, видимо, проделать это не в состоянии, ей нужна дополнительная энергия, источник которой, похоже, находится в Тарске. Вспомни, ведь все начинается именно там, в Последних горах. Думается, всякий раз после поражения Ройгу его приспешники отступают именно туда, а потом появляются, став еще более сильными. А возможно, — Астен наморщил лоб, пытаясь удержать ускользающую мысль, — Ройгу еще и не вступал в игру, а пресловутый Белый Олень, которого уничтожили Всадники, всего лишь астральный образ, наделенный малой толикой прежней силы.
— Что же в таком случае сам Ройгу, — с невольной дрожью спросила Герика, — если даже его образ обладает таким могуществом?
— У меня есть единственное объяснение, — пожал плечами эльф, — это один из Прежних богов Тарры, каким-то образом не погибший вместе с другими и жаждущий теперь то ли власти, то ли мести… Возможно, он безумен.
— Но разве Бог может быть безумным?
— Каждая сущность, обладающая мыслями и чувствами, может в известном смысле утратить разум… Я не понимаю другого, почему он так долго выжидал, ведь со дня Великого Исхода, когда Тарру покинули Светозарные, прошло больше двух тысячелетий.
— Но, если это кто-то из Прежних, почему Всадники и болотница на нашей стороне?
— Это еще одна причина, по которой мы должны попасть в Эланд. Что-то мне подсказывает, что там можно найти ответ. Но ты меня совсем не слушаешь?
— Слушаю, — просто ответила тарскийка, — просто мне уже совсем невмоготу бороться с этим проклятым предчувствием.
— Что, совсем как тогда? — деловито осведомился Астен.
— Хуже, — она грустно улыбнулась. — Тогда у меня на сердце лежала жаба, теперь — атэвский эр-хабо.
[48]
— Весело, — вздохнул Астен, — видимо, они уже недалеко. Ты перед приходом Охотника испытывала нечто подобное?
— Нет. Я спала и как бы сквозь сон услышала зов. Некто именем Всеобщего Господина велел мне следовать за ним. Я ничуть не испугалась. Просто разбудила тебя, хотя ты, по-моему, не спал. А дальше ты все знаешь.
— Значит, это не Ройгу. Что ж, я так и думал.
— Тогда кто? — она взглянула в глаза принца-Лебедя.
— Мои соплеменники, я полагаю, — вот уж с кем не хотелось бы драться. Самое печальное, что я могу их всех уничтожить. И я должен скорее всего буду это сделать, но ведь я же их всех знаю! Я уж не говорю о том, что за нами скорее всего идет Эанке. Хоть бы только без Нанниэли…
Герика не ответила. Не захотела выдумывать благостную утешительную чушь. И хвала Великому Лебедю.
Астен вновь оглядел залитую веселым светом поляну, для эльфов белый день и солнце были помощниками в любых делах — и добрых, и не очень. Что ж, место вполне годится для битвы. Он аккуратно сложил все вещи, кроме меча, под особенно густой куст шиповника. Проверил, как лежит в руке эфес, как ходит меч в ножнах, расстегнул плащ, чтобы сбросить его при первой необходимости. Герика смотрела на его приготовления тревожными серыми глазами.
— Мы остаемся тут, — она не спрашивала, она утверждала.
— Да, — просто ответил он. — Бежать не имеет смысла. Эанке всегда меня найдет. Что поделаешь, родная кровь, — он судорожно вздохнул, — думаю, чем раньше все кончится, тем лучше. Может быть, вы с Преданным уйдете в лес и переждете?
— Нет, — это тихое «нет» прозвучало удивительно твердо, — я останусь. Это единственное место, где мне не будет страшно.
— Я так и думал, — принц поцеловал руку Герики, — если что, постарайся выжить и дойти. Назло всем.
— Ты говоришь так, как будто не надеешься. Не надо, прошу тебя…
— Надо, — Астен все еще не выпускал ее руки, — лучше попрощаться, чем не успеть сделать это. Ты единственная женщина, Геро, которой я могу сказать все. Даже если это больно. Я не могу сказать, что уже люблю тебя, но если удача от нас не отвернется, у нас может быть будущее.
— Странно, — она подняла глаза к небу, в котором кружила одинокая птица, — ведь я могла слово в слово повторить твои слова. Хорошо, если тебя убьют, я постараюсь выжить и дойти до Эланда, если… Хотя вряд ли мне это удастся, я не колдунья и даже не воительница.
Астен бросил на землю свой плащ, и они долго сидели на нем в обнимку, закутавшись в плащ Герики. Все уже было сказано, но теперь молчание не было тягостным. Наоборот. С каждым мгновением, с каждым толчком сердца в их души входили покой и надежда. Солнце медленно клонилось к закату, птица давно улетела, а они все ждали. Наконец кусты расступились, и на поляну выпрыгнул Преданный. Если б рысь умела говорить, то и тогда она не могла бы более ясно объяснить, что преследователи близко. Астен легко вскочил и помог подняться Герике. Торопливо обнял ее, первый и последний раз прикоснулся губами к губам, быстро расстегнул подбитую стриженым мехом куртку и вытащил висящего на цепочке серебряного лебедя.
