2863 год от В.И.
6-й день месяца Медведя.
Арция. Мунт
Мунт совсем не изменился, по крайней мере Шарлю Тагэре со спины коня казалось именно так. Все та же дружелюбная толпа на улице, жирные голуби на балконах и крышах, величественные здания и аляповатые вывески. Пережитый некогда ужас вкупе с засевшими на троне Лумэнами окончательно оттолкнул герцога от Мунта, который Шарль и раньше не любил. И вот теперь возвращение, возвращение тем более неприятное, что одному Проклятому известно, когда он сможет уехать и сможет ли. Даже жить ему предстоит во дворце рядом с безумным королем, который, если верить Раулю и посланникам Генеральных Штатов, забивается во все щели, прячась от несуществующих кошек. Бедный Пьер! Шарль Тагэре никогда не желал ему зла… Может, завести во дворце собаку и сказать королю, что она прогнала котов? Пусть хотя бы бояться перестанет, если уж король вообразил себя хомяком, то пусть это будет хомяк счастливый, а не насмерть перепуганный.
Кавалькада, состоящая из гвардейцев, нобилей, представителей Генеральных Штатов и воинов Тагэре и ре Фло (Рауль и Этьен настояли на том, чтобы взять с собой небольшую армию, а выборные не спорили, хорошо помня, как Мунт встретил Тагэре прошлый раз), выехала на улицу Святого Мишеля, повторяя дорогу к эшафоту. По спине герцога поползли отвратительные мурашки. Ерунда, теперь часто придется здесь ездить, нельзя позволить старому страху себя подмять, иначе чем ты лучше спятившего Пьера?
Тагэре повернулся к еще больше растолстевшему барону Обену:
– Говорят, после меня этой дорогой мало кого возили?
– Да, – кивнул командор Мунта, – Скорбящие больше не выносят сор из избы. Признавший твою правоту Творец оставил бедняг без инструментов, да и епископ нынешний сам в политику не лезет и своим не дает, а за чужими в три глаза смотрит. Так что синякам пришлось забыть об антонианских штучках и вновь палачей да шпионов развести. Колдовать они, конечно, продолжают потихоньку, но пыл уже не тот… Илларион шутить не любит.
– Ну и хвала святому Эрасти, – улыбнулся Шарло. Да, спасибо тебе, Геро, женщина-кошка. Спасибо за то, что ты спалила самое мерзкое, что только было в Арции, дав возможность мужчинам умирать по-мужски. Где бы ты ни была сейчас, спасибо тебе… Интересно, что за кошки мерещатся Пьеру… вдруг?! Да нет, не может быть. Геро не стала бы издеваться над беззащитным, вот Фарбье она могла бы показать зубы, хотя кто ее знает… Он так и не понял всего, что она говорила. – Барон, – Шарль обезоруживающе улыбнулся, – я надеюсь на вашу помощь.
– Надейтесь, – расплылся тот в ответной улыбке, – я готов ставить ваши интересы на второе место после собственных, и не верьте никому, кто пообещает вам больше. Что вы хотите знать?
– Все, что нужно, и немного больше.
– Всего-то? – заржал барон. – Договорились, помаленьку да с божьей помощью и с хорошим вином все и обсудим. Только не в ваших комнатах, сигнор.
– Ну отчего же, – серые глаза смотрели почти весело, – кое-что можно обсуждать и у меня.
– Да вы шутник, монсигнор. Ну, разве я похож на подсадную утку?
– Нет, барон. Вы похожи на подсадного кабана.
– Кабана, – огромное тело затряслось от хохота, – вот послал Творец регента на старости лет!
Они еще немного поболтали обо всем и ни о чем, и впереди показался дворец. Вернее, это был комплекс зданий, которые постоянно перестраивались. Похоже, не было в Арции ни императора, ни короля, который не внес бы свою лепту в сотворение причудливого мирка, называвшегося Дворцом Анхеля. Шарло доводилось бывать во многих замках и дворцах, но мунтский поражал своими размерами и какой-то бестолковостью. Впрочем, раньше Тагэре бывал лишь в парадных залах да в спальне сестрицы друга юности Конрада Батара. Как давно это было! Конрада другом теперь даже спьяну не назовешь, а Жозефина воспитывает внуков где-то на юге, тогда же она была тридцатипятилетней красавицей, обучавшей семнадцатилетнего корнета искусству любви, как он потом обучил Солу.
Сола… Он же приказал себе не думать о ней, живущей в своей Фей-Вэйе. Сделанного не исправишь, в конце концов, он почти рад случившемуся с Пьером, так как сидеть в Эльте, где каждый камень напоминал о его короткой и неистовой любви, было слишком тяжело. Потому-то он едва не поддался на уговоры тестя и не поднял восстание. Спасибо, судьба уберегла его от жребия человека, поджегшего собственный дом. Гражданской войны не будет, будет худой мир в Арции и война в Эскоте и Ифране.
Без этого не обойтись. Джакомо должен забыть о своих притязаниях, а Жозеф убраться с торговых путей в Сур и Каон. Потом, дав старому пауку по лапам, он готов признать его суверенитет, готов даже подумать о династическом браке, но только когда Ифрана почувствует силу Арции. Сначала же надо навести порядок в собственном доме… Фарбье должны вернуть хотя бы часть украденного, а ифранские негоцианты потесниться. Агнеса думает только о себе и своей семейке, потому ифранцы в Арции чувствуют себя вольготнее, чем хозяева. С этим пора кончать!
– Только не говори, что ты продолжаешь злиться, – в карих глазах Рауля плясали чертики, – ставлю коня против кошки, что ты думаешь о том, что станешь делать.
– Конечно, думаю, – огрызнулся Шарль, – выхода-то вы мне не оставили…
Это была неправда. Он мог отказаться, Генеральные Штаты просили, но не приказывали. И согласился он отнюдь не под давлением семьи, хотя глаза и у Рауля, и у его деда горели, как у волков, заглянувших в овчарню. Принять ношу было его долгом, так как Шарль понимал, что в стране начинается совершеннейший кавардак. Да, он не хотел ни власти, ни короны, но и бежать в кусты от ответственности тоже было нельзя. Возможно, судьба отобрала у него Солу именно потому, что Тагэре не имел права на любовь, на то, чтобы ставить свои собственные чувства выше тех, кто на него надеялся.
Этьен и Рауль ошибаются, если думают, что он примется сводить счеты с врагами и покровительствовать друзьям, он будет думать только об интересах дела. Если для этого требуется назначить маршалом Арции Анри Мальвани, он сделает это не потому, что тот его друг, а потому, что лучшего военачальника нет. Возможно, лет через десять и появится в лице Рауля, но пока виконт слишком мало повидал.
И хорошо, что Эстела не с ним, хотя после того, как он согласился на регентство, они и помирились. Ему нужно вновь привыкнуть к этой женщине. Когда она, сменив наконец гнев на милость, пришла к нему, Шарль едва удержался от вопроса, чего ей нужно в его спальне. А ведь было время, когда ему казалось, что он любит жену. Без страстей и романтических выдумок, но любит. До встречи с Солой ему часто приходили в голову подобные глупости, зато теперь он знает о любви ровно столько же, сколько знает ослепший человек о том, что есть свет. Ну, вот и приехали…
Шарль соскочил с коня, отказавшись от услуг роскошного слуги, и взбежал по ступеням на террасу, где его ожидала королева. Ифранка была недурна собой, хотя ее губы могли бы быть и не такими тонкими, а нос иметь более изящную форму.
