И все же бой был хорош, Рауль получил истинное наслаждение, выйдя в тыл этим индюкам. Даже жаль, что все так быстро кончилось. Непонятно только, чего это Шарло такой хмурый, все прошло лучше не придумаешь.
Виконт Тарве подъехал к герцогу, задумчиво теребящему золотую рыцарскую цепь. Тагэре быстро повернулся.
– Рауль, ты знаешь, кто погиб?
– Откуда? – Тарве пожал плечами – Хотя «погиб» – это громко сказано, убитых всего ничего. Я проехался по городу, прибрано, как в праздник.
– Ты знаешь, кто именно убит? – В голосе Тагэре зазвучал металл.
– Да говорю тебе, что не знаю, – начал закипать Рауль, – а что случилось? А, понял… Пленные говорят, с ними был твой прекрасный Пьер, но он вроде как на улицу носа не казал, так что если поискать…
– Уже ищут. Рауль, скажи честно, это ты приказал всех перебить?
– Да кого «всех»?! – Тарве уже ничего не понимал. – Кто погиб в драке, тот погиб, но это слезы. А пленных никто не убивал.
– Точно?
– Прикажешь поклясться?
– Да нет, – махнул рукой Шарль, – я тебе верю, не хватало еще друг другу врать… Но вообще-то дело плохо. Убиты все пятеро.
– Кто?! – Рауль ошалело уставился на Шарля, и тот вздохнул с видимым облегчением.
– Прости, теперь вижу, что не ты. Жан Фарбье, герцог Лагский, оба Стэнье, Артур Гартаж.
– Все?!
– И вдобавок Лиффо́, Пер, Эж и человек двенадцать их сторонников. Я не верю, что они убиты в битве. И никто не поверит. Всего погибло не больше сотни, и среди них пятеро наших злейших врагов. Они, как ты понимаешь, отнюдь не сражались в первых рядах. У всех у них есть родичи и прихвостни, а у Гартажа даже друзья. Нам не отмыться, не стоит и пробовать.
– Мы были готовы к войне.
– Да, но мы защищались. А теперь для всех мы убийцы. Да, некоторых покойников, мягко говоря, в Арции недолюбливали, но от этого не легче. Ну что там, Жанно?
– Монсигнор, – молодой нобиль не скрывал радости, – мы нашли Пьера. Он жив.
– Где он?
– В одном доме. Спрятался, его ранили стрелой.
– Кто ранил?! Серьезно?
– Царапина! Шальная стрела… Монсигнор, он зовет вас и боится выходить.
Это была истинная правда. Пьер Шестой, по своему обыкновению, забился в угол комнаты. Стрела, наудачу выпущенная кем-то из лучников, ранила его в ногу, но кость задета не была. Тем не менее король был испуган, и от этого страха в нем проснулась воинственность. Пьер нелепо и неумело махал чужим мечом и кричал, что не выйдет, пока за ним не придет Шарло.
Рауль с брезгливой усмешкой наблюдал, как Тагэре успокаивал дрожащего человека, который в свои сорок лет оставался семилетним ребенком. Сам Рауль с удовольствием возился со своими дочерьми и малолетними кузенами, но вид великовозрастного дядечки, размазывающего по обрюзгшим щекам слезы, вызывал у виконта мучительную неловкость. А вот Шарло, похоже, это не бесило, Тагэре очень быстро успокоил Пьера и занялся его ногой. Король попробовал раскапризничаться, но Тагэре на него прикрикнул, и бедняга застыл, закрыв глаза и приоткрыв рот. Раулю ужасно не хотелось помогать обрабатывать рану, но герцог справился сам.
Когда Пьер открыл глаза, Шарло улыбнулся и попытался уговорить его лечь отдохнуть. Не тут-то было. Король выплеснул на Тагэре целый поток упреков, главные из которых сводились к тому, что его оставили одного, ему было страшно… И вообще, почему это Шарля не было так долго?! По мнению Рауля, самое время было объяснить этому коронованному недоразумению, что во всем виноваты Агнеса и Фарбье, но Шарло отчего-то этого не сделал, а сказал, что у него были важные дела. Хорошо хоть обещал больше не бросать сюзерена на произвол судьбы.
– Ну и что ты думаешь делать? – поинтересовался Рауль, когда Пьер наконец уснул.
– Сегодня ничего, а завтра возьму его в Мунт. Пусть Генеральные Штаты услышат, что он хочет остаться со мной, а там посмотрим…
2866 год от В.И.
9-й день месяца Собаки.
Арция. Мунт
На этот раз Тагэре попросил аудиенции сам. На душе было мерзко и неуютно, но он пришел не за утешением и не за отпущением грехов, а за советом. Евгений принял его сразу, хоть и был болен, впрочем, здоровым арцийского кардинала не помнил никто. И тем не менее старик не сдавался, напоминая Шарлю искореженные ветрами северные сосны, веками цепляющиеся за голые скалы. Герцог очень надеялся, что Евгений протянет еще лет десять, и с удовольствием отметил, что тот явно не намерен сдаваться ни годам, ни одолевающим его болячкам.
Старик встретил герцога хмурым вопросом:
– Кто прикончил Жана? Рауль?
– Нет. В этом я уверен. Слово Тагэре.
– Плохо, – отрезал Евгений и, махнув рукой, зашелся в кашле. – Прошу прощения. Значит, Фарбье и иже с ним убил неизвестно кто.
– Да.
– Проклятый! – Его Преосвященство хрустнул пальцами. – Слово Тагэре – это слово Тагэре. Я верю, что твои люди эту мразь не тронули. Но тогда кто? Сама Агнеса? Братцы Жана, а то и его сынок? Что скажешь? «Святой Дух» в последнее время даже своих достал, а так… И от него отделались, и тебя грязью облили. Родичи убитых вас с Тарве вряд ли простят. Что скажешь?
– Нет, – покачал головой Шарло. – Вы не видели трупы, а я видел. Жан – ничтожество, но другие были воинами, они бы защищались до последнего. Я уж не говорю про Гартажа, тот мало кому уступит. Но доспехи не помяты, на каждом лишь одна рана, но смертельная… Впечатление, что их убили в поединке, причем чуть ли не первым выпадом.
– Ты бы мог это сделать?
– Пожалуй… Я, Тарве, еще Мальвани, но он во Фло… С другими Гартаж справился бы. Но мы с Тарве этого не делали. И еще. Если Агнеса или Жиль Фарбье подослали убийц, они должны были разгадать наш маневр и заранее подготовиться к поражению.
– Ты прав. Это не они, хоть они это наверняка используют. Кто же? Жозеф?
– Пауку выгодна междоусобица, это так. Но Анри Мальвани в Ифране ему не нужен, а убийство Фарбье – это назначение нового маршала, и кто им будет, даже вороне ясно.
– Ты прав, я надеялся найти другой ответ, но он, похоже, единственный. И не смотри на меня так, тебе его знать не обязательно! Скажи лучше, что делать собираешься?
– Я надеялся на ваш совет.
– А своей головой думать не пробовал?
– Пытался, – улыбнулся герцог. – Я решил вернуться в Эльту. Если я сейчас стану регентом или, того хуже, наследником престола, на меня всех собак повесят. А я не хочу воевать с родичами убитых. Мы собирались одним ударом покончить с Фарбье и договориться с остальными. Не вышло. Войны я не хочу, а она будет, если я воспользуюсь этими смертями. Послезавтра собираются Штаты, нужно, чтобы они, пока я здесь, приняли нужные нотации, а Пьер их подписал.
