Друг его оставил с чужим человеком. Друг ушел туда, где пахнет кровью. Его место рядом с Другом... Он там один. Нет, не один! Не один!!! Ничтожный, разве сможет он понять Друга, разве он унес его от смерти, разве он слышит его мысли? Как он смеет?! Друг им недоволен, Другу нужен его Садан! Но Друг отдал поводья чужому. Он должен ждать! Но он нужен Другу! Ждать нельзя, его место с ним и только с ним! Промедление смерти подобно!
Громовое злобное ржание, рывок, удар копытом, еще один удар, крики...
Анджей Гардани с удивлением оглянулся и успел увидеть лежащего оруженосца с разбитой головой и кончик развевающегося черного хвоста.
– Поднимите Янека, – таянский король, казалось, ничуть не удивлен, – он мертв?
– Нет...
– Значит, выживет Я тоже был ранен в голову. Если не умрешь сразу, будешь жить. Хотел бы я знать, что почуял конь.
– Отец, разреши, – девятнадцатилетний Янош Гардани умоляюще взглянул на отца.
– Два твоих брата в бою, – невозмутимо ответил Анджей, – третий во Фронтере. Ты останешься тут. Если Пророчество имеет смысл, Последний из Королей победит и вернется. Если нет, кому-то придется начинать сначала, и мне будет нужен хотя бы один живой сын.
Янош замолчал, следя за исчезающим белым пятнышком. Садан уверенно несся в обход холмов. Откуда он знает, куда бежать?
– Это не простой конь, – бросил король, – они связаны, Аррой и этот жеребец. Такое бывает.
Янчи хочется драться, святой Эрасти свидетель, ему тоже, но он не имеет права, он король, а «Золотые» – последний резерв.
– Гонец до дана Гардани!
– Слушаю.
– Билланцев больше нет. Их лагерь взят. Марграч пробился к Гери, но тот сгинул. Дан Шандер вывел конницу. Они ударят по северным оркам из лагеря, нужно закрыть проход, и «рогатые» в мешке!
– Они его сами сшили, – таянский король задумчиво тронул усы и повернулся к сыну, – всему свое время, Янчи, и свое место. Прикажи трубить «К бою!».
2896 год от В.И. 27-й день месяца Иноходца. ТАЯНА. ОКРЕСТНОСТИ ВАРХИ
Стах Тонда и несколько сотен его товарищей стояли на опушке и смотрели, как в поле умирали «Вепри». Марграч держался, но северяне хоть и медленно, но шли вперед. За каждый шаг наступавшие расплачивались сотней жизней, обороняющиеся несколькими десятками, но северных было втрое больше. Над ухом прозвенел комар, уселся на шею, вонзил хоботок. Кровопийцам нет дела до не выпитой ими крови, сколько б ее ни лилось. Стах машинально прихлопнул комара. Арциец приказал ждать. Он привел сюда северных гоблинов, он командует сражением. Если б не утренняя ошибка, Тонда бы не выдержал и бросился на выручку своим, но его горячность уже привела к одной беде, и Стах терпел, рыча на других спешенных, рвавшихся в бой. Сколько же еще?!
«Свои» гоблины подались назад еще немного, Тонда видел последние ряды и мог лишь представлять, что творится в первых. «Вепри» менялись местами. Раненые отходили в тыл, отдохнувшие и отделавшиеся легкими ранами возвращались в бой. Кусавший усы знаменный сдерживал боевую лихорадку из последних сил, когда его окликнул Алехно, младший из братьев Лайда. И что ему тут делать? «Серебряные» и «Золотые» в утренней свалке не участвовали, но Алехно был весь в пыли и крови.
– Дан Тонда. Пора! Отводите своих вон к тем деревьям и держитесь!
– Что, – не понял Стах, – куда? Кто велел?!
– Дан Шандер... Мы их загнали, как они вас... Они между нашими гоблинами и конницей. Могут рвануть в лес, но тут уж ваше дело. Надо, чтоб они если и драпали, так через холмы!
– Так вы тут?! – дошло до Тонды.
– Все! – Алехно развернул коня, и Стах бросился к своим. Проклятый! Не зря он как горбуна увидел, дана Завгороднего вспомнил. Выкрутился, в таком бою выкрутился! Волк драл барана, а охотник волка! Ну молодец арциец, ну умница! А этих мы не выпустим, кончилось их время!
Люди Тонды торопливо занимали места. Они даже успели обсудить с соседями новости. Янек Шарый залез на дерево, глядя по сторонам. Стах стоял внизу, всем своим видом изображая, что он и так все знает и во всем уверен, хотя душа знаменного рвалась наверх за мальчишкой. Хорошо хоть, другим не надо было изображать терпение и невозмутимость, и они то и дело окликали Янека, а тот сообщал, что пока никого, только пыль.
Кончалась третья вечность, как таянцы вышли к приказанному рубежу, когда Шарый стремительно соскользнул вниз.
– Прут! Ой, несладко им, так что держитесь...
2896 год от В.И. 27-й день месяца Иноходца. ТАЯНА. ОКРЕСТНОСТИ ВАРХИ
«Золотые» спешили на встречу с врагом, но сначала они встретились с друзьями. Анджей с удивлением уставился на ряды пехоты и «Зубров», выстроившихся вдоль линии холмов. Те, кто выйдут из прохода, просто-напросто перепрыгнут в мешке на новое место, но не выберутся из него.
Король с радостным удовлетворением обозревал нежданных союзников и не сразу заметил всадника на вороной лошади. Подскакав к Гардани, Луи Трюэль осадил Браво и отдал честь.
– Дан Луи, – Анджей улыбнулся, – вижу, вы расстались с моим сыном?
– Ежи должен взять билланский лагерь.
– Он его взял, туда же подошла уцелевшая конница. Они ударили северным с тыла.
– Сандер... Мой король там?
– Да. Он командует сражением по праву Арроя, я лишь не мешаю ему. Мы должны не выпустить из второй ловушки тех, кто вырвется из первой. Это – гоблины, так что нам придется туго.
– Мы должны победить, – горячо заверил Луи, изо всех сил стараясь не брякнуть про Жабий хвост. Анджей Гардани походил на Сандера. В том смысле, что прежде всего был хорошим человеком, потом отменным воином и лишь в третью очередь достойным королем, но жабьи хвосты для него пока слишком. Таянец прислушался. Было тихо – холмы глушили звуки, и можно было лишь гадать, что заслоняют мирные, заросшие зеленой травой склоны.
– Дан Луи.
– Ваше Величество.
– Вы любите одну из моих племянниц? Говорите, как есть, нам скоро в бой.
– Я люблю Беату.
– Но вы с ней не объяснились?
– Нет. Она – племянница короля Таяны, я – изгнанник, моя дорога – это дорога Александра.
– Дорога Александра – это дорога Гардани и дорога Тарры. Вы ничего не сказали Беате, зато она сказала мне все. Она вас любит. Вы поженитесь осенью. Вы правы, идет война и надо спешить жить. – Анджей прикрыл ладонью глаза от солнца. – Идут. Что ж, мы готовы...
2896 год от В.И. 27-й день месяца Иноходца. ТАЯНА. ОКРЕСТНОСТИ ВАРХИ
Возмущенное ржание за спиной. Так свои чувства выказывал лишь один конь на свете. Садан! Черногривый возник из гущи боя и помчался бок о бок с хозяином. У Садана хватило ума не задевать серого, свою злобу он срывал на врагах. Жеребец вскидывался на дыбы и обрушивал кованые копыта на огрызающихся гоблинов. Атэв был умен, он не позволял подсечь себе ноги и не нападал там, где его ждали. Садан знал, что ржать в походе – преступление, но в бою отыгрывался на полную катушку. Огромная лошадь злобно кричала и убивала, словно в нее и впрямь вселился неистовый дух атэвских пустынь. Для Александра появление Садана стало еще одним знаком победы, он жалел лишь о том, что в пылу битвы не может сменить глупенького серого на испытанного друга.
