– Выпей, будет легче.
Царка показалась отвратительной, но голова прояснилась. Сколько же она вчера выпила... Хотя это хороший способ забыть о чуме. Мария с трудом села, тронула рукой волосы. Распущенные, спутанные. Которая сейчас ора? Судя по всему, глубокая ночь, а она в постели у мирийского наемника, хотя через кварту тут не будет ни наемников, ни крестьян, ни торговцев – только трупы.
Хозе с усмешкой на нее смотрел, и Мария, спохватившись, накинула на плечи одеяло.
– Вот как? – поднял бровь наемник. Он, кстати говоря, был полностью одет. – Вообще-то, тебе не мешало бы подняться. Нам пора.
– Куда?
– Подальше отсюда. Мне здесь надоело.
Мария, ничего не понимая, смотрела на смеющегося мужчину, чувствуя, как у нее внутри все закипает. Он сумасшедший! Сумасшедший, да и она тоже.
– Ты уйдешь из чумной деревни? Мимо стражников и скорбящих? Ты – покойник, который вечером не сможет поднять голову.
– Я не собираюсь вечером пить, – хмыкнул мириец, – так что с головой у меня будет все в порядке.
– Ты понимаешь, что ты мертвец, – заорала Мария, – мертвец с тех самых пор, как сюда попал?!
– Не понимаю, – ответил тот, – если хочешь скоротать со мной еще вечерок, так и скажи. Я, пожалуй, задержусь. Днем больше, днем меньше.
Нет, он положительно не в себе.
– Судя по всему, я зря оделся, – заметил мириец. А вот этот блеск в черных глазах она помнила. Помнила, несмотря на выпитую царку. Мария натянула одеяло до подбородка, злясь уже на себя. Хозе – наглец и безумец, но от его взгляда жарко даже на краю смерти.
– То есть мне не раздеваться? – уточнил он. – Ты уж реши, пожалуйста. Или ты идешь со мной, или остаешься здесь, или мы уходим, но не сразу, – незаметным кошачьим движением наемник пересек комнатенку и опустился на край кровати. – А волосы у тебя перепутались ой-ей-ей как. Если сейчас не расчесать, придется обрезать. Помочь? Я умею...
В этом она не сомневалась, и отчего-то это очень задевало.
– Я сама.
– Ты в этом уверена? – темные губы изогнулись в усмешке. Проклятый, его забавляет все. Даже чума! Даже смерть!
Чтобы добраться до гребня, нужно было встать и сбросить спасительное одеяло. Или встать прямо в нем?
– Воистину, вы – странные создания, – философски заметил Хозе.
– Мы?
– Женщины. Вчера ты собиралась умирать и пришла ко мне, гм, с весьма необычной просьбой. Сегодня ты по-прежнему собираешься на тот свет, но тебя волнует, что я снова увижу то, – он засмеялся, – что, уверяю тебя, прекрасно рассмотрел. Думаешь, чем в меня бросить? Попробуй подушкой!
Мария знала, как разговаривать с мужчинами, но не в таком положении и не с такими. Ее ярость никуда не исчезла, равно как и страх перед неизбежным, но ей стало смешно. Хозе все же принес гребень и без лишних слов принялся разбирать спутавшиеся пряди. Надо отдать ему должное, он действительно делал это великолепно, напевая вполголоса какую-то песенку и то и дело отпуская сомнительные замечания в адрес женщин вообще и двадцатишестилетних девственниц в частности. Мария пыталась огрызаться, но когда ты сидишь голая в кровати и тебя держат за волосы, изображать оскорбленное достоинство трудно, а Хозе не собирался ее выпускать.
– Светлые волосы тоньше и сильнее путаются, чем черные, – мириец ловко разбирал прядь за прядью, – хотя приятнее всего расчесывать конские хвосты, лошади – создания умные, когда не надо, не брыкаются.
– Вот и иди к лошадям! – Проклятый, что она несет? Словно какая-нибудь мещанка, да он ее таковой и считает!
– Всему свое время. Для некоторых вещей лошади не годятся. Готово! – Хозе умело заплел ей косу, а потом резким движением сорвал и отбросил в сторону одеяло. Мария попыталась вцепиться наглецу в лицо, но тот стремительно уклонился и смирно сел на краешек постели, скрестив руки на груди.
– Будем драться? Любить? Или уходить? – черные глаза лукаво блестели, он ждал ответа, но любой ответ был бы глупым. Одеяло было недосягаемо, а мириец был рядом. И, в конце концов, скоро все равно все кончится навсегда. Мария молчала, и Хозе истолковал ее молчание так, как счел нужным. Кстати говоря, совершенно правильно.
Эстель Оскора
Все шло, как и предполагали мы с Эрасти. Началось с войны смертных, в Арции победил Тартю, но в Таяне таянско-корбутская армия разнесла Биллану в клочья и готовилась к прыжку на Тарску. Ройгианские колдуны оказались бессильны, убивать нынешние «бледные» умели, но дальше дело у них не шло. То ли не хватало талисмана, то ли опыта, но от Ройгу на этой войне было столько же толку, сколько от Триединого, а именно – никакого. Александр, первенство которого признали и таянцы, и гоблины, с ходу взял столицу Билланы и пошел дальше на северо-восток.
Южные орки разрушили капища, заваленные еще теплыми трупами, а заодно перебили «Косцов», «Жнецов» и «Ожидающих», которые в сравнении со своими предшественниками были не больше, чем речные лягушки рядом с эр-хабо. Признаться, когда я об этом узнала, у меня отлегло от сердца. Умом я понимала, что без гривны и меня ройгианские ритуалы утратили всякий смысл, кроме обычного для клириков пускания пыли в глаза пастве, но в глубине души боялась. Одно дело во время празднеств замучить на алтаре десяток девчонок и совсем другое – защищать свою жизнь и свою власть. Тут, если в запасе имеется хоть какой-нибудь проблеск силы, он проснется, но силы у ройгианцев не было, разумеется, если говорить о волшбе. Топоры, мечи и арбалеты в Биллане и Тарске имелись в изобилии, и владели ими неплохо, но Сандер всякий раз умудрялся делать то, чего северяне не ждали. К середине лета в счастливую звезду арцийского изгнанника поверили окончательно и бесповоротно.
Война будет выиграна, в этом в Высоком Замке не сомневались даже кошки. Люди с утра до ночи торчали на стенах, поджидая гонцов, которые появлялись не реже, чем раз в три дня, и привозили известия об очередных успехах. Таянцы выслушивали, кричали «виват» и тут же принимались ждать следующих побед.
Неизбежные на самой удачной войне смерти и ранения не могли сбить общей радости и гордости. После гибели у Вархи Стефана Гери Коронным от кавалерии стал Стах Тонда, а авангард перешел к Ласло Ракаи, обладавшему редкой для таянцев склонностью писать подробные письма родичам. Ванда притаскивала мне мелко исписанные свитки с описанием немыслимой доблести, блестящих обходов и стремительных атак. Мне казалось, что в изложении Ласло скалы становились выше и круче, враги одновременно глупее и сильнее, а «свои» – отважнее, но дочь Анджея верила каждому слову.
Королевна и внешне, и характером напоминала сразу и Белку, и Мариту. Это был ураган в юбке, но ураган сентиментальный Поговаривали, что Ванда выйдет замуж за Золтана Гери, но в Таяне даже сильные мира сего могли любить того, кого захотят, а верная рука и смелое сердце ценились дороже золота и древности рода.
Ванда твердо вознамерилась отдать сердце величайшему из рыцарей, о чем мне и сообщила. Мы с ней подружились, вернее, это она подружилась со мной, но я ничего против не имела. Делать мне все равно было нечего. Только ждать. Возвращения Александра. Ответного удара со стороны наших врагов. Появления Эрасти.
