Брат Александра, похоже, расслышал, так как ухмылка на творожистой физиономии стала еще шире. Жоффруа остановился, как-то неловко вывернув ногу, а затем все так же неторопливо повернулся к своему врагу.
– Неймется? Ты и раньше не понимал, когда с тобой обращались по-человечески...
Подсвечник угодил в висок, такой удар свалил бы и быка, но Ларрэн лишь пошатнулся, как пошатнулся бы шкаф, в который со всей силы залепили железякой. Не показалось ни капли крови, да что там кровь! На отвратной башке ни осталось даже следа, а будь Ларрэн ожившим мертвецом, которым в Дарнии детей пугают, его череп лопнул бы, как гнилое яйцо, другое дело, что мертвяка такая неприятность не остановила бы. Покойный Штефан говорил, что на них действует Знак и молитва...
– Кати, – Рито еще раз увернулся, и между ним и Ларрэном оказался пресловутый комод, – ты должна помнить... молитвы... Попробуй!
– Какие? – пискнула племянница.
– Проклятый, да любые!
– Я... я уже бросила в него настенным Знаком... Не помогло!
– Я так и думал, что молиться без толку, – Кэрна продолжал безумный танец, всякий раз упреждая Ларрэна на волосок. Кати все же собралась с мыслями и громко и отчетливо бубнила все известные ей молитвы, до которых не было дела ни Жоффруа, ни святым, не говоря уж о Триедином. Клирики болтают, что детская молитва особенно угодна Калватору... Может, и угодна, только он занят. Он всегда занят, когда приходит беда. Но что же это за напасть такая, которую ни Сталью, ни Посохом не проймешь?! Чем же тебя прикончить, Проклятый тебя побери?! Золотом? Серебром? Осколками от зеркала? Вряд ли, но где наша ни пропадала...
– Кати, кончай с молитвами. Разыщи что-то серебряное, лучше острое и тяжелое. И золотое...
Прыжок через стол, затем на подоконник... А ведь, пожалуй, Жоффруа его не догонит... Не догонит и не хочет догонять! Ему НУЖНО, чтобы он ушел, так же, как и пришел... Уже хорошо! И даже замечательно, отпускают, когда боятся. Или, по крайней мере, не уверены в своих силах. А Катрин – молодец, в такой свалке раскопала нож для фруктов, надо полагать, чистое серебро, и какие-то булавки...
Для байланте не штука перемахнуть с подоконника на опрокинутый стол, выхватить у племянницы «оружие», оказаться за спиной у неспешной, бледнокожей гадины и садануть ее сначала серебром, а потом и золотом! Другое дело, что без толку, а вот сам Рито едва увернулся от толстых пальцев с обломанными ногтями. Следующей неудачей оказалось зеркало. Мириец разбил его одним ударом, но, пытаясь подхватить осколок побольше и одновременно увернуться от не знавшего устали противника, задел об острый край. Порез был ерундовым, но враг байланте не должен видеть его крови! Рито остановился. Ларрэн тоже. Неужели он все-таки нашел и тварь боится осколков? Кэрна бросился вперед, удар был точен, но Жоффруа не отпрянул с располосованной щекой, как обычный человек, и не истаял на месте, как чудище из сказки.
Отбросив бесполезные осколки, Рафаэль вновь отступил к окну, а Жоффруа вновь остановился. Если б эта тварь полезла за ним, он бы столкнул ее вниз на плиты двора, но Ларрэн не собирался нападать. Более того, на сей раз он остановился подальше, ненамного, всего на шаг, но подальше. И улыбки на физиономии больше не было...
Стало тихо. Кати смотрела на них широко открытыми глазами, ее ноги топтали драгоценности и зеркальные осколки. Вновь послышался стон. Там, за пологом кровати, кто-то умирал, кто-то, кого защищала Катрин. В отблесках потухающего камина девочка, может быть, впервые в жизни, напомнила Дариоло. Та так же смотрела в ночь санданги, когда они прыгали через огонь... Ну, если и это не поможет!
– Катрин, Вьего! Да ра Огуэра! Таде бриза!
[28]
– Понимает ли эта тварь по-мирийски? Хотя чего тут понимать...
Катрин сорвалась с места. Первой в топку отправился толстенный том, надо полагать, Книга Книг, дальше Рито не смотрел. Спрыгнув с подоконника, он ринулся вперед. Жоффруа двинулся наперерез, явно намереваясь зайти слева. Годится! Это не береника
[29]
, но похоже. Так... Шаг вперед, два в сторону, полшага назад... От смерти тяжелеют или нет? Внешне кабан кабаном... Пожалуй, нужно ближе... Еще ближе.
– Катрин, в простенок! Живо! – Ну, Рито Кэрна, вот она твоя красная ставка!
[30]
Проклятый порез, сколько крови, ну да Проклятый с ним! Броситься вперед, схватить Жоффруа за оба предплечья и, подминая под себя, опрокинуть в пылающий камин... Безумие? Но безумием была вся жизнь маркиза Гаэтано. Умные поступки ему редко удавались, умные поступки это для умных – для Сандера, Луи, Штефана Игельберга...
Левую руку пронзила чудовищная боль – не ожог и не рана, а что-то куда более страшное, пальцы разжались сами собой, выпуская добычу, но правая, хоть и раненая, оказалась сильнее. Ларрэн вырваться не сумел, оба – байланте и Вернувшийся рухнули в разгоревшийся огонь. Жара Рито не почувствовал, напротив, зимней ночью в эскотских горах и то ему не было так холодно, но главным было другое – ненавистное лицо стало таять, оплывать, словно было слеплено из снега. Ларрэн извивался, как огромный сом, в лицо Рафаэлю пахнуло зловонной сыростью, мириец едва не разжал рук, но не разжал. Вокруг плясали какие-то отблески – рыжие, алые, золотые, что-то гудело и звенело, раздался испуганный крик. Кати!
– Катрин, – масла сюда! Живо! Масла из лампады...
Услышала! И поняла! Умница! Эта тварь горит, нет, не горит, а тает... Рыжая огненная грива взметнулась, багровым оком глянула раскаленная Тьма... Черное, жаркое копыто расплющило ненавистное лицо. Тело Жоффруа оседало под руками Рафаэля, растекалось слизью... Наконец-то! Тварь исчезла, заледеневшие руки мирийца сжимали черные угли, по которым еще пробегали алые сполохи.
2896 год от В.И. Ночь с 29-го дня месяца Лебедя на 1-й день месяца Дракона. ОРГОНДА. ПОРОСЯЧИЙ БРОД
Вот и пришли. Битва будет именно здесь, нравится это маршалу Аршо-Жуаю и герцогу Мальвани или нет. Поросячий Брод – не единственное место, где можно перейти Ньер, но лишь тут нападающие рискуют немногим больше, чем обороняющиеся. Жуай и хотел бы поверить, что на детях великих природа отдыхает, но сын Анри Мальвани родился тигром, а не помойной кошкой. Конечно, непобедимых нет и судьба Александра Тагэре тому пример, но голову волку свернули интриганы и клирики, а охотиться за тигром отправили военных.
В начале кампании Ипполит не сомневался в успехе, но прогулка вдоль реки изрядно охладила пыл его воинов, а неудача у Кер-Женевьев и проклятые конники в тылу подорвали в войсках и уверенность в победе, и доверие к командующему. Жоселин тоже недовольна. Еще бы, пришлось раскошелиться на целую армию, дарнийцы с Фобаном наверняка возьмут ставший ненужным лагерь, а потом куда? К той же Кер-Женевьев! Нужно их опередить, иначе с жезлом
[31]
придется расстаться...
