– Вот поэтому, – веско сказал таянец, – Гардани шли за Арроями, а не наоборот. Горный Король будет счастлив, узнав о твоем решении. Решено, мы выступаем вместе, как в Войну Оленя, и гори все синим пламенем!
Эстель Оскора
Что-то не давало мне покоя, что-то, случившееся на свадебном пиру. Гости разошлись, замок затих, угомонились даже слуги. Я стояла у окна, вслушиваясь в темноту, и пыталась вспомнить то, не знаю что. Сначала все было спокойно, но потом меня словно что-то кольнуло. Магия? Или же я почувствовала, что где-то что-то случилось? Раньше со мной такое бывало. Я перебрала в памяти тех, кто был сейчас далеко. Рене? Роман? Клэр? Эмзар? Эрасти? Нет, что бы они ни делали, моя тревога связана с чем-то другим. Хоть бы Сандер, что ли, пришел, но Анджей его так быстро не отпустит.
Кажется, у меня завелась милая привычка – чуть что, прятаться за спину Последнего из Королей. Это не дело. Ты, моя дорогая, не Ликия и тем более не Герика Годойя, ты – Эстель Оскора. Чем бы ни кончилась война, после нее ты останешься один на один со своей вечностью, так что не привыкай к чужому теплу...
Я бросила любоваться на луну, высекла огонь, зажгла свечи и подсела к зеркалу. Мне нравилось делать то, что делают обычные люди, может, поэтому я и полюбила смертного. Смертного? Кто знает, что ждет Последнего из Королей. Разве я думала, что проживу несколько веков и научусь ходить между мирами?
Отрезанные без малого семь веков назад волосы отросли и требовали к себе внимания. Я занялась своими косами, думая обо всем и ни о чем. Утром я была пронзительно счастлива, откуда же эта тревога? Я отложила гребень и уставилась в темное стекло, не замедлившее показать мне серую, широко разлившуюся реку, рябую от дождя. То ли очень поздняя осень, то ли, наоборот, весна. Эланд? Тогда этой реки, на берегу которой я после возвращения из Убежища поссорилась с Рене, уже нет, она осталась только в моей памяти. Так же, как и заслонивший унылый пейзаж герцог Алва с его синими, почти эльфийскими глазами и кривой горькой усмешкой. Не стоит долго смотреть в зеркало, особенно ночью – из него на тебя глянет боль!
Зеркалу понравилось меня мучить, Алва исчез, уступив место измученному Астени. Таким я его никогда не видела и не могла видеть. Нет, хватит с меня зеркал! Продолжая плести косу, я вернулась к окну: лучше луна и звезды, чем глаза ушедших друзей.
Раньше в этой башне не жили, здесь хранилось старинное оружие, а со стен глядели портреты Ямборов. Я попыталась восстановить в памяти лицо Стефана. Темные волосы, зеленые, как у Ванды, глаза... Да, я его и впрямь забыла, иначе б подумала, что это у королевны глаза ее отдаленного предка. В жилах Ванды есть немного крови Ямборов, как бы мне ни было неприятно думать о Ланке...
Ланка! Мое беспокойство связано с ней, даже не с ней, а с тем несчастным и вместе с тем ненавидящим взглядом, которым она на меня смотрела в Кантиске. Также сегодня смотрела сестра Беаты, только в душе Ланки хватало и доброго, а в Гражине злобы не меньше, чем в Эанке, и в придачу она глупа, как коза.
Не знаю, что на меня нашло, но я бросилась торопливо собираться. Косы мешали, и я решила завтра же обрезать их хотя бы на треть – воевать с таким украшением себе дороже. Наскоро натянув домашнее платье, я задумалась. Что может быть глупее, чем ворваться к молодым в брачную ночь? Гражина Ракаи – злобная маленькая дрянь, но от злобы и ревности до убийства – а я боялась именно убийства – все же далеко. Беата сейчас с Луи, ей ничего не грозит. Я поуспокаивала себя с пол-оры, а потом все же вышла. Уж лучше жалеть о сделанном, чем о том, что ты промешкал, когда следовало вмешаться.
Мне повезло – в первом же коридоре я наткнулась на Ежи, на сон грядущий проверявшего караулы. Если Гардани и удивился, увидев меня, то не показал виду.
– Ежи, – я предпочла взять быка за рога, – возможно, я сошла с ума, но мне не по себе, когда я вспоминаю Гражину.
– Гражину? – еще бы, мужчины на такие вещи, как женская злоба, не обращают внимания, пока не становится слишком поздно.
– Да. Она и так ненавидит Беату, а тут еще эта старуха со своими шутками.
– Язычок у Баси Завгородней и впрямь змеиный, – улыбнулся Ежи, – Гражинка аж позеленела.
– Можешь считать меня полохливой курицей, но я боюсь, что она что-то натворит.
– Пошли, – Ежи подхватил меня под руку. Он был не то чтобы пьян, но немного навеселе.
– Куда?
– Сначала к нашей красотке, потом молодых навестим. Собак она во дворец, конечно, не впустит, но как бы какую отраву не раздобыла.
Разбуженная служанка сообщила, что даненка велели не беспокоить. Принц кивнул и постучал. Ответа не было. Ежи постучал громче, я прикрыла глаза, пытаясь нащупать за дверью чужой разум, но там никого не было, зато...
– Ежи, – заорала я, – ломай дверь!
Гардани от души саданул ногой по дубовой створке, но та выдержала. Ждать было некогда, и я пустила в ход эльфийскую магию. Дерево уступило, не рассчитывавший на это Ежи влетел внутрь вместе с обломками. Гражины не было, но на столе возвышался жертвенник, на котором истекал кровью пушистый белый котенок, привязанный к старому оленьему рогу длинной золотистой прядью. Мы успели вовремя, чтобы спасти и зверушку, и ту, против которой было направлено колдовство. Магия медленной смерти тем и опасна, что пустить ее в ход может каждый неуч, а описание подлого ритуала есть чуть ли не в каждой таянской песне. Подарочек от Ройгу, чтоб его!
– Где эта мерзавка?! – Ежи был вне себя, без сомнения, старые сказки он знал не хуже меня.
– Подожди, – я завернула мягкий пушистый комочек в свою шаль. – Его лучше не спускать с рук хотя бы до восхода.
Если б не уроки Астени, я бы вряд ли сумела спасти это создание – Эстель Оскора создана убивать, а не врачевать. Теперь Беатке придется трястись над этим котенком года три. Со временем заклятие сойдет на нет, но сейчас здоровье девушки и жертвенного животного намертво связаны между собой. Еще бы, ведь порчу наводила родная кровь! Я мысленно приготовилась к новой волшбе. Следовало во что бы то ни стало отыскать эту дуру. Сотворив такое, она отдала себя в руки магической дряни, хорошо хоть в Замке нет никого вроде моего покойного папеньки, уж тот бы не упустил случай заполучить такое орудие.
– Ты можешь сказать, где эта гадючка?
По всей комнате валялись разбросанные вещи. Гражина Ракаи бежала, но куда? К счастью, проследить человека, запятнавшего себя медленной смертью, не труднее, чем унюхать имевшего несчастье обидеть хаонского мафатиса
[43]
. Я без труда обнаружила панель, за которой начинался потайной ход, о котором не знал даже Ежи.
Едва в стене показалась щель, как туда ринулся Гардани. Я поспешила за ним, мы мчались по узкой винтовой лестнице вниз, в подвалы. Похожим путем Преданный вывел меня из замка; правда, тот ход был в лучшем состоянии, но и лет с тех пор прошло немало. Мы спустились в подвал, пробежали еще немного и уперлись в свежую груду камней. Коридор был завален, и оставалось лишь гадать, произошло это после того, как маленькая дрянь проскочила под этими сводами, или они стали для Гражины Ракаи могилой.
