– Вам следует пройти с нами в отделение правопорядка!
– Угу! – на «голубом глазу» согласилась я. – Всенепременно! Вот как только у меня свободная минутка появится – так и сразу! Тогда я, несомненно, уделю почтенным органам горячо любимой местной власти необходимое внимание. Обязательно! А пока… – Рыкнула: – Уважаемые! – («Минхерцами», как выражался когда-то Петр Первый, или более принятым здесь обращением – «герр», которое пишется и правильно читается как «херр», я пятнать свои уста не отважилась!) – Будьте столь любезны и окажите мне великое одолжение! – Мужики пока внимали молча. Ну и тормоза! – Скройтесь в туманной дали и оставьте свои необоснованные притязания к одинокой даме в плохом настроении. Желательно на о-оч-чень долгий срок! Я понятно объяснилась? – И кинула на них добрый взгляд охотника перед избушкой съеденной Красношапочной бабушки.
О! Гляди! Хоть один, но понял!
– Слышь, герр Аракел, нас, похоже, только что вежливо послали в избушку к волчьей бабушке, – вступил в беседу второй симпатичный мужчина, пока остальные замерли соляными столбами, пытаясь проследить логическую цепочку мною сказанного.
Как ему сочувствую! Сужу по себе: жизнь в окружении демонов с их витиеватой придворной тройной речью («для себя, для меня и для того парня» в тридцати вариантах местоимений) – не зефир в шоколаде.
– Фрау, вы нас послали? – не нашел этот упрямец ничего лучше, как задать мне дурацкий вопрос. Наверно, прекратил терзаться сомнениями и решил поставить все точки над… словом, там, где ему приспичило.
– Послала, уважаемые господа. Послала… – кивнула головой, не приученная врать в мелочах.
– Куда? – задали не менее умный вопрос с другой стороны.
– Более детально уточнить направление? – поинтересовалась я, отвлекаясь от напитка и начиная разглядывать настырных собеседников.
– Желательно, – хищно улыбнулся симпатяжка с вытянутыми к вискам золотистыми глазами. Глазки у него были весьма красивые и отличались ярким вертикальным зрачком.
– Пожалуйста, – пожала плечами. – Я вас вежливо попросила построиться в колонну по трое и рассчитаться «на два», а потом… Хоть строевым шагом, хоть медленно пританцовывая, хоть быстро подскакивая – оставить меня в покое, слившись с линией горизонта!
Мужчины немного постояли, молча переглядываясь. Может, азбукой Морзе перемигивались? Или неведомыми знаками семафорили? Потом самый несдержанный оскалился и рявкнул:
– А ну быстро встала и пошла с нами!!!
– Изыди, нечистая сила! – не менее темпераментно ответила я и устроилась поудобнее, не собираясь менять место дислокации.
И тут это милое сознание как-то сгорбилось, потом изогнулось, пощелкало косточками и превратилось в черную, достаточно здоровую зверюгу с кучей острющих зубов в открытой пасти, из которой, кстати, капала желтая слюна.
И вот этой антисанитарной мордой блохастое создание вцепилось в мой многострадальный подол и оторвало от него громадный кусок. Он посмел хватать меня?!! Внутри заклокотала жгучая досада. И в чем теперь другие императрицы будут своих мужей провожать? В простынях?! Имперская казна демонов не переживет потери антиквариата! И отчетность опять же пострадает…
Пока я горестно изучала повреждения, прикроватный коврик не успокоился и решил покуситься уже на то, что под платьем. По крайней мере, влажный холодный нос и нахальные глазенки он уже туда запустил. Я разобиделась со страшной силой…
Последняя здравая мысль: «Оборотней я еще не гоняла…» Дальнейшее не помню…
Глава 10
В мире нет вечных двигателей, зато полно вечных тормозов…
NN
Закэри, Наследник Трона Драконов
К нашему обоюдному счастью, эльфийка очнулась. «О боже, я вернулась!»
Патетично, страсть!
Да что с эльфой такое?! Испугалась до потери голоса. Глаза ввалились, вид глубоко несчастный… Кажется, всю трагичность ситуации только сейчас и осознала. Темные пятна под глазами… интересно, какую важную деталь я упустил? Водой напоил, костер разжег, спать уложил… Погорячился… нет, оговорился…
А-а-а, она жутко перемерзла… и добрые сутки, а то и двое, маковой росинки во рту не имела. Мне стало очень стыдно перед Габриэлем. Позаботился, называется!
И тут же схлопотал «стрелу» в мягкое место:
– Убери от меня лапы, одуванчик недоделанный!
– Почему «одуванчик»? – Меня заклинило.
– А-а-а, так насчет «недоделанного» возражений нет? – Как замечательно у нее подвешен язык! И мертвого выведет, и дракона от страшного приступа драконьей алчности вылечит на раз!
Чудо, а не жена. Уже не завидую ни Дарниэлю, ни Габи. Это сокровище годится только для любителя особо острых ощущений. Словно новомодная приправа вампиров: добавишь немного в суп – и огонь вырабатывается сам, причем отовсюду! А что она про мои детородные органы тут думала… не приведи Свет! Я устроился, привалившись к стене пещеры и прикрывая самое дорогое.
– Не отвлекайся, это второй вопрос. Так почему «одуванчик»? – Не смолчал, но руки к ней тянуть перестал. Себе дороже.
– Потому что, когда ты – дракон, у тебя оче-е-ень толстые щеки и то-о-о-оненький стебелек!
У меня начался столбняк. Потом он перешел в подрагивание пальцев и нервный тик, сопровождаемый диким желанием кого-то съесть. И чихал я на отрыжку! Переживу!
– Ты ничего не перепутала? – глуша в себе инстинкты хищника, в последний раз спросило это эльфийско-демонское несчастье.
– Возможно, – тут же согласилась она. И своими мыслями вообще едва не взорвала мне мозг. При чем тут честь к ногам, объясните мне?
На это мне прошептали:
– Ах, оставьте… – И эльфийская дева свалилась в обморок.
Я прихватил под мышку Габриэлево недоразумение и потряс как следует.
– Ты в порядке?
Приоткрыв один глаз, она жалобно посмотрела на меня и придушенно шепнула:
– Не совсем, но меня может спасти корочка хлеба и глоточек воды…
Я задал логичный вопрос:
– А до «Гнезда Дракона» не дотерпишь?
– Умру во цвете лет… Спаси…
Мое резюме: симулирует, но довольно мастерски. Впрочем, дама действительно очень голодна. Ладно, хлындр
[14]
с ней, принесу ей чего-нибудь поесть. А то не гляди, что маленькая, – обглодает уши во сне и не подавится!
Теперь я знаю: самый жуткий хищник наших земель – светлая эльфийка. Вот эта мелкая зараза двух мужиков сожрала, а теперь до меня добирается. Боюсь! Нет. Несолидно. Опасаюсь. Причем не ее, а за целостность моего организма, не более.
Я прислонил ее к стене и проронил:
