– Итак, я повторяю: почему ты сегодня ездила в клинику Макфарлин?
Рейчел охватила паника. Он следил за ней! Да как он осмелился! Но зачем?
Она вскинула подбородок.
– Я не должна отвечать тебе.
А этот вопрос по поводу ее беременности... Она чуть в обморок не упала. Она не могла забеременеть! Готова поклясться, что не могла! Она видела, что он воспользовался презервативом. Господи, последнее, что нужно Вито Фарнесте, так это зачать ребенка с Рейчел Вейл, незаконнорожденной дочкой любовницы его отца...
Не обращая внимания на ее слова, Вито гнул свою линию:
– Ты ездила навещать своего любовника, да? Чтобы похвастаться брачным свидетельством? Отвечай!
– Я не обязана отвечать тебе, Вито, – сквозь зубы процедила Рейчел.
– Как его зовут? – требовал ответа Вито. – Как зовут твоего любовника? Отвечай!
– Не буду! – громко крикнула она.
Тогда, глядя на нее темными, как ночь глазами, он изменил тон и уже более сдержанно произнес:
– Можешь не отвечать. Но я поеду с тобой в больницу. Уверен, что мне позволят, поскольку я твой муж, сопровождать тебя.
Она опять побледнела.
– Нет! Ты этого не сделаешь!
– Сделаю. – Он пронзил ее взглядом.
– Нет... Пожалуйста, не делай этого. – Она беспомощно взмахнула рукой.
Вито видел, в какой ужас пришла Рейчел, и снова разъярился. Она – его жена! Его! И не имеет права навещать другого мужчину...
Он рывком открыл дверь.
– Мы поедем туда прямо сейчас! – заявил он.
– Нет! Я никуда не поеду!
– Тогда я поеду один!
– Я позвоню в больницу... и скажу, чтобы тебя не впускали!
Его лицо исказила зверская улыбка.
– Ты никому не будешь звонить – с тобой останется мой охранник.
– Нет! Ты не сделаешь этого! – с истерикой в голосе выкрикнула она. – Я не позволю тебе ее увидеть! Не позволю!
Вито уже открыл дверь, но тут обернулся и уставился на Рейчел. Что она такое говорит?
– Ты о ком? – спросил он.
С полными отчаяния глазами она ответила:
– О моей маме!
Слова вырвались сами собой.
Вито застыл, глядя на Рейчел, потом захлопнул дверь и подошел к ней. Она отшатнулась, стукнулась о стол и чуть не опрокинула ноутбук.
– Твоя мать? Ты же говорила, что она за границей! Почему она в больнице? Подтяжка лица? Пытается побороть старость?
Выносить его насмешки нет сил! Арлин уже не дожить до старости...
– Нет. – Рейчел ухватилась за край стола. – У нее рак.
Как же в эту минуту она ненавидела Вито!
Теперь побледнел Вито.
– Рак? – переспросил он. – И давно она... больна?
Зачем он спрашивает? Какое ему дело?
– Давно. Но... уже недолго ждать. Ее хотят перевести в хоспис, где она... – горло сдавило, но Рейчел все же договорила:
– ..где она будет умирать.
– Арлин... умирает?
Она ждала презрения, усмешки, жестоких слов о том, что возмездие за грех – смерть. Или о том, что от расплаты не уйдешь... Но ничего такого не последовало. Наоборот – по его глазам было видно, что он потрясен.
Рейчел сморгнула горячие слезы. Она не будет плакать о маме перед Вито. Согнувшись, она пыталась подавить подступающие к горлу рыдания. Ноги ее не держали, и она опустилась на стул, вся во власти своего горя.
Вито смотрел на дрожащую фигуру Рейчел, на ее поникшую голову, слышал, как она плачет. Вдруг он сделал шаг к ней и, помешкав, положил руку ей на плечо.
– Рейчел... – еле слышно произнес он.
Он не знал, что сказать, что сделать.
Арлин Грэхем умирает. Женщина, которая отравляла существование его матери до тех пор, пока не умер отец.
Горе Рейчел потрясло Вито. Перед его глазами она превратилась в совершенно другого человека. И он не знал, как обращаться с этой другой Рейчел. Ее скорбные рыдания отдавались в его душе. Он опять позвал ее, но она продолжала рыдать и дрожать всем телом. Тогда он опустился перед ней на колени и взял ее руки в свои.
Рейчел продолжала плакать, и это длилось бесконечно, а Вито стоял перед ней на коленях и держал за руки. Постепенно рыдания утихли, она перестала дрожать и медленно подняла мокрое от слез лицо с воспаленными веками. Ее руки были холодные как льдинки.
– Вот почему я заставила тебя жениться на мне, – бесцветным голосом произнесла она. – Ради нее. Чтобы доставить ей радость. Она думает... – голос у Рейчел прервался, – она думает, что ты на самом деле на мне женился... что была настоящая свадьба и что ее дочь – настоящая невеста Фарнесте. Сказочная невеста. Но если ты предпримешь что-нибудь и она догадается, что это фарс, то я убью тебя. – Рейчел говорила тихо, но Вито не мог не услышать скрытой угрозы в ее голосе. – Клянусь Богом, что я убью тебя. – Она прерывисто вздохнула. – Сначала я просто хотела все выдумать... притвориться, что ты женился на мне. Но я боялась, что она попросит показать ей брачное свидетельство. Вот почему мне нужна была настоящая свадьба. Чтобы, глядя ей в глаза, я могла поклясться, что это ты надел мне на палец кольцо, что я действительно синьора Вито Фарнесте, показать ей брачное свидетельство и фотографии, на которых я – в изумрудном колье, как настоящая невеста Фарнесте, о чем она всегда мечтала. Заставить тебя пойти на это я могла, только предложив тебе взять обратно изумруды. – Она помолчала. – Я не сожалею о том, что сделала. Мне безразлично, как ты поступил со мной и как поступишь потом. Ты мне безразличен. Ты – не главное. И я тоже. Главное – только моя мама. И мне все равно, что ты ее ненавидишь и что меня ты тоже ненавидишь. И неважно, что я ненавижу тебя... Я просто забочусь о своей маме.
Рейчел увидела, что он держит ее за ладони, словно хочет утешить, резким движением отдернула руки и встала. Она чувствовала себя совершенно опустошенной. Непонятно, почему говорят, что от плача становится легче. Ей легче не стало. Да она вообще ничего не чувствует. Рейчел потерла глаза – веки распухли и болели. Она пошла в альков, где располагалась кухня, и, плеснув воды в лицо, вытерлась кухонным полотенцем. Ей хотелось пить. Чашка чая помогла бы ей прийти в себя. Она взяла помятый чайник и стала наполнять водой. Вода шипела и брызгалась. Кто-то забрал у нее чайник и поставил на стол. Рука обхватила ее за локоть и развернула от раковины.
– Рейчел...
Это Вито. Она должна что-то испытывать к нему, хоть какие-то чувства. Ненависть. Желание. Но сейчас она ничего не чувствует. Почему?
Он медленно повел ее к продавленному дивану, который на ночь раскладывался и превращался в комковатую кровать. Вито усадил ее и сам тоже сел.
