– Нам необходимо поговорить, – сказал он. Рейчел неподвижно сидела, сжав руки на сдвинутых коленях и глядя перед собой. Вито нахмурился. Почему она живет здесь, в этой мрачной дыре? Арлин лежит в дорогой частной клинике, значит, у них есть деньги, те, что Арлин удалось накопить, пока она была любовницей его отца. Он услыхал свой голос, громко задающий этот вопрос. Он и сам не знал, зачем это сделал – жилищные условия Рейчел в данный момент его мало интересовали.
Она ответила ему все тем же безжизненным тоном:
– Я продала квартиру, чтобы оплатить мамино пребывание в клинике. А продать изумруды я все равно не смогла бы – даже тебе, хотя у меня есть доверенность распоряжаться маминым имуществом. Я собиралась отдать их... твоей матери. Они принадлежат ей – моя мать не имела на них прав. – У Рейчел вырвался прерывистый вздох. – Прости, что вынудила тебя жениться на мне. Это был единственный способ исполнить волю умирающей матери. Но теперь изумруды вернулись к тебе, и ты сможешь отдать их своей маме, развестись со мной, как будто ничего и не было. Finite. Все кончено.
Вито поднялся на ноги, и Рейчел почувствовала, как у нее внутри жуткая бездна начинает заполняться чем-то, что трудно определить. Она начинает... оживать.
Вито нагнулся и, взяв ее за локоть, помог встать.
– Собирай свои вещи, – тихо произнес он. – Мы уезжаем.
Она ничего не могла понять и в страхе воскликнула:
– Я не поеду в больницу! Ты не увидишь мою мать! Я этого не допущу! Я...
Он прервал ее:
– Мы едем ко мне.
Она уставилась на него.
– Я хочу увезти тебя из этой дыры. И нам необходимо поговорить. Но не здесь.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Она покорно пошла вместе с ним, сама не зная, почему это делает. Они спустились вниз к его машине – шикарному серебристо-серому лимузину, припаркованному у края тротуара. Вито раскрыл дверцу, и она послушно села в салон. Они ехали через Лондон к западу, миновали Чизвик и подъехали к зданию «Фарнесте Индустриале». Вито всю дорогу молчал, а Рейчел сидела около него, сложив руки на коленях, и вспоминала, как он возил ее по Риму.
В эти вечерние часы в офисе почти никого не было. Вито кивнул охраннику в вестибюле и прошел к личному лифту в дальнем углу. Выйдя из лифта, они очутились в гостиной личных апартаментов.
– Сюда.
Рейчел молча огляделась. Обстановка была роскошной, на полу лежал перламутрово-серый ковер и стояли диваны.
– Хочешь освежиться? – вежливо осведомился Вито.
Она кивнула, и он провел ее в бело-черную мраморную ванную, не менее роскошную, чем гостиная. Рейчел посмотрела на себя в зеркале: глаза воспаленные и красные, лицо сморщенное. Она наполнила ванну водой и вымылась с мылом, затем увлажнила кожу кремом.
«Что я здесь делаю? Зачем пришла сюда?»
Выйдя из ванной, Рейчел вернулась в гостиную. Вито протянул ей бокал белого вина.
– Выпей. Тебе это не повредит.
Она взяла бокал бесчувственными пальцами и села на широкий диван.
– Я заказал обед. Тебе нужно поесть.
– Я не хочу есть, – ответила она.
Но когда почти тотчас принесли еду из ресторана, она к своему удивлению обнаружила, что голодна.
Они ели молча, а официанты мгновенно убирали пустые тарелки и наполняли бокалы. Рейчел находилась в состоянии странной отрешенности. Она видела нож и вилку в своей руке, ощущала изысканный вкус тонких ломтиков копченой семги и нежных тефтелей из барашка, периодически подносила ко рту бокал с водой или вином, но все равно ей казалось, что это делает не она, а кто-то другой. Поев, она сложила руки на коленях и ждала, словно ребенок, когда ей разрешат выйти из-за стола.
– Кофе в гостиной, – сказал Вито.
Рейчел не поняла, к кому он обращался – к ней или к официантам, – но послушно встала, вернулась в гостиную и снова села на диван.
– Сливки?
Вито поставил перед ней большую кофейную чашку. Скулы у него были напряжены – она это заметила. Но почему?
Она покачала головой – после такого обильного обеда хотелось кофе без сливок.
Вито, взяв свою чашку, уселся на дальнем конце дивана. От его веса сдвинулись подушки на сиденье, и у Рейчел в руке задрожало блюдце. Она с опаской следила за Вито. Он сделал глоток и решительным жестом поставил чашку на кофейный столик.
– Почему ты не сказала мне о болезни матери, когда на прошлой неделе приходила ко мне в офис?
– Я не хотела, чтобы ты это знал.
– И поэтому ты пошла на то, чтобы я плохо о тебе подумал, – подытожил он.
– Мне это безразлично, Вито. Ты плохо обо мне думаешь с самого первого раза, когда увидел меня. Я не забыла, как ты назвал меня, увидев впервые: «Незаконная дочка потаскухи, любовницы моего отца!» Высокое мнение, правда?
Он слегка покраснел.
– В тот день я был очень зол. У матери случился очередной приступ, а отец тем не менее остался на побережье с... Арлин. Я не смог уговорить его вернуться в Турин.
Рейчел отвернулась. У нее заныло сердце. Лучше уж совсем ничего не чувствовать. Так легче.
Вито что-то еще говорил, она прислушалась.
– Почему ты согласилась на план твоей матери заловить меня в ловушку и заставить жениться на тебе? Чтобы отплатить за мои слова?
Он опять за свое, устало подумала Рейчел.
– Мы уже об этом говорили, Вито, и разговор ни к чему нас не привел. Нам надо поскорее развестись – вот и все.
– Я не хочу с тобой разводиться, – заявил он.
– Что?! – вырвалось у Рейчел.
Он смотрел на нее, и в его глазах было что-то такое, от чего она начала оживать.
– Я... я не понимаю тебя, – еле слышно произнесла она.
– Не понимаешь? Тогда я тебе покажу.
Он забрал у нее кофейную чашку и, поставив на стол, нежно обнял за шею.
У Рейчел сдавило живот. Она понимала, что он сейчас сделает, и у нее была секунда, может меньше, чтобы отстраниться. Но она опоздала. Его губы коснулись, подобно бархату, ее рта, а язык безо всяких усилий проник внутрь.
У нее в жилах забурлила кровь... и она забыла о благоразумии, о том, что надо сопротивляться. Она позволила ему целовать себя, гладить по волосам, по спине. Он притянул ее к себе, и она запылала от возбуждения.
Все кругом исчезло, остался только Вито... и его поцелуи. Он хочет, жаждет ее. И она тоже его хочет, безумно хочет. Она слышала свой гортанный стон, а он прижал ее к диванным подушкам, и его рука по спине и бедру начала спускаться ниже...
К своему стыду она чувствовала, как возбуждается все сильнее и сильнее. Вито запустил руку под блузку и обхватил ладонью грудь, которая, казалось, разбухла от его прикосновений под тонкой тканью лифчика. Его пальцы гладили тугие пульсирующие соски.
