Но он не Гай де Рошмон!
«Никто с ним не сравнится!»
Но Гая никогда не будет с ней рядом. Ее будущее – без него, и ничто на свете не в силах это изменить.
«Я должна преодолеть свою любовь к нему! Должна!»
Сердце сжималось от боли. До тех пор, пока она не сделает над собой усилие, чтобы по-иному устроить свою жизнь, она неизбежно будет продолжать «вытирать слезы».
Алекса подняла голову.
– Хорошо, – сказала она. – Я стану встречаться с Ричардом.
– Наконец-то. Слава богу! – с жаром воскликнула Имоджен.
Гай здоровался с гостями. Как все это знакомо! Привычные приветствия, гладко обкатанные фразы… А подсознательно он боролся – вот уже четыре месяца боролся – со своими страстями.
Самообладание всю жизнь было его оружием, давало ему возможность работать и было так же необходимо, как дыхание. Благодаря железному самообладанию ему удавалось управлять монстром под названием «Рошмон-Лоренц», нести груз ответственности, доставшийся ему в наследство. Он улаживал не только бесконечные проблемы, связанные с выживанием и процветанием банкирского дома в неустойчивом новом столетии, но и более утомительные – личные, – которыми его заваливали почти все представители клана.
Господи, сколько же у него родственников! Он мог бы всю жизнь разъезжать по Европе – да и не только по Европе – и постоянно присутствовать на днях рождения, свадьбах, крещениях и похоронах. Его присутствие рассматривалось как само собой разумеющееся. Это было непреложным правилом, и если он несколько раз пропускал подобные «мероприятия», то на него обижались. Он поощрял тех родственников, которых считал успешными, и они строили дальнейшие честолюбивые планы, что вызывало досаду у тех, кто, по его мнению, не проявил достаточной эффективности в своей деятельности.
А что говорить о бесконечных стычках между разными ветвями клана, каждая из которых стремилась занять главенствующее место? К тому же не всем нравилось, что бразды правления перешли в руки столь молодого человека, пусть он и сын представителя самой старой семейной ветви. Ведь есть кузены и постарше! Но преданность Гая интересам клана, его трезвый ум и удивительная способность предвидения доказали, что он достойный сын своего отца, и теперь его место как главы финансовой династии ни у кого не вызывало сомнения. Также считалось непреложным то, что он будет продолжать защищать благосостояние Рошмон-Лоренцев, где и когда это потребуется.
В том числе и при помощи женитьбы.
Он скосил глаза.
Луиза стояла рядом с ним – стояла неподвижно. Поток людей в большом зале то прибывал, то убывал. Гай то и дело здоровался со знакомыми, а Луиза выглядела смущенной, почти ничего не говорила. Гай принимал во внимание ее молодость и неопытность, понимал, что она не привыкла к официальным приемам, но это не означало, что ей не придется научиться искусству общения и приобрести уверенность, поскольку ей предстоит стать его женой.
Луиза, несомненно, вызывала живейший интерес у всех, кто его знал, так как это было ее первое появление в Лондоне как его невесты, и впервые без родителей. Гаю удалось от них избавиться, и Луиза остановилась на уик-энд у подруги по колледжу. Гай предпочел бы, чтобы она вообще не появилась на приеме – ясно, что для нее это испытание, – но, с другой стороны, ей надлежит привыкать к новой жизни, раз уж она выходит за него замуж, привыкать к нескончаемой круговерти приемов, которые ей придется посещать, а также давать самой. Так что будет лучше, решил Гай, если сразу покончит с опекой Генриха и Анна-Лизы. Лучше и для нее, и для него.
В глазах Гая промелькнуло уныние. Приезд в Лондон еще раз напомнил ему, от чего он отказался. Перед глазами возник орел, парящий над величественными вершинами Альп. Тогда он был охвачен тоской оттого, что не может вот так же, как орел, воспарить ввысь, свободный и ни от кого не зависимый.
И вот что он вынужден делать вместо этого.
Рядом с ним Луиза неуверенным голосом, еле слышно, повторяла за ним приветствия, когда он здоровался с подходящими гостями. Он подавил раздражение. Анна-Лиза присутствовала здесь если не лично, то вполне зримо. Достаточно было взглянуть на платье дочери, которое она, разумеется, сама для нее выбрала. Платье слишком пышное и претенциозное, из какой-то жесткой материи. В нем Луиза должна была выглядеть старше, не такой юной и неопытной. Но вместо этого оно, наоборот, подчеркивало ее молодость и неловкость.
«Ей намного больше подошли бы джинсы, как в тот вечер», – в сердцах подумал Гай.
Но с тех пор мать подбирала ей одежду, которая ее только портила. Гай взял себе на заметку, что, как только они поженятся, он препоручит Луизу кому-нибудь, кто знает, как одеть ее должным образом, чтобы подчеркнуть ее достоинства.
Память жалила подобно осе, напоминая, кого он считал superbe… Ее образ возник перед ним как живой: стройная фигура в желто-коричневом шелковом платье. Обнаженные изящные руки, мягкие очертания груди и бедер…
На скулах у него заходили желваки. Зачем он вспоминает Алексу? Его будущее – это Луиза. Он обязан это помнить. Он должен вычеркнуть из памяти мысли о своей потерянной свободе.
Он заметил, что Луиза испуганно на него взглянула, и ободряюще ей улыбнулся. Она ни в чем не виновата, но он с трудом мог себя заставить проводить с ней больше времени, чтобы лучше узнать ее и, что очень важно, донести до нее значимость предстоящего союза.
Ее родители – так же, как и его, – поженились по расчету. Гая заверили, что Луиза с пониманием отнеслась к этому браку, затеянному ради спасения отцовского банка. Когда они поженятся, он уделит Луизе необходимое внимание, узнает ее поближе и поможет преодолеть неуверенность и застенчивость.
Юная, обожающая его жена… Он нахмурился. Он этого хочет? Ответ, разумеется – «нет».
Но может, хотя бы Луиза, которая, как и он, не стремилась к этому браку, обретет счастье? Для него же счастье маловероятно.
И снова железная воля помогла ему совладать с собой.
– Еще шампанского?
Алекса покачала головой:
– Пока нет. Я и без шампанского чувствую себя превосходно.
Это действительно было так. Ей было приятно быть здесь вместе с Ричардом.
Алекса долгое время не могла преодолеть трусость уже после того, как поддалась на уговоры Имоджен. Но не проводить же всю оставшуюся жизнь в затворничестве, поэтому надо переломить себя!
Когда Ричард пригласил ее на этот благотворительный прием, она едва не отказалась. Для их первого совместного выхода в свет она предпочла бы что-нибудь не столь броское. Правда, с другой стороны, благотворительный вечер лучше, чем интимный tête-à-tête после обеда. И все-таки ей нелегко далось решение пойти на этот прием под руку с Ричардом.
Ричард – замечательный спутник, но Алекса все же ощущала напряжение и скованность. Этот благотворительный прием спонсировала фирма по недвижимости, которую Ричард консультировал как архитектор. За столом собралась смешанная компания его друзей-архитекторов, а также деловых партнеров. Алекса чувствовала себя не совсем в своей тарелке не только из-за незнакомого окружения – ее смущала слишком шикарная публика, поскольку благотворительный прием привлек огромное количество богатых людей.
