— Этому рехнувшемуся любителю мета такое с рук не сойдет. — Обри учащенно дышал, настраивая себя на бой. — Этот лузер, этот обкурившийся ублюдок… — Он возвысил голос: — Я иду за тобой, чокнутый, обкурившийся ублюдок!
Шеф вышел из-за фургона «Трапезы на колесах», чтобы посмотреть на своих жертв. Он повернулся к лесу в тот самый момент, когда Обри Таул выскочил из-под деревьев, крича во всю мощь легких.
Тут Мел начал стрелять, и, хотя пули летели далеко в стороне, Шеф инстинктивно присел. Когда он это сделал, гаражный пульт соскользнул с пояса пижамных штанов и упал в траву. Шеф потянулся к нему, и тут уже Обри открыл огонь из своей автоматической винтовки. Пули пробивали борт фургона, одна разбила на мелкие осколки боковое стекло кабины со стороны пассажирского сиденья, другая звякнула о стойку ветрового стекла.
Шеф оставил гаражный пульт на земле и открыл ответный огонь. Но тот уже лишился элемента внезапности, и Обри Таул не стоял на месте, зигзагом несся к башне-транслятору. Она, возможно, не прикрыла бы его, но зато теперь он уже не перекрывал Сирлсу линию огня.
Обойма Обри опустела, но последняя пуля чиркнула по голове Шефа. Полилась кровь, клок волос упал на тощее плечо, прилип к потной коже. Шеф шлепнулся на задницу, на мгновение выпустив из рук «Божьего воина», вновь подхватил его. Он не думал, что серьезно ранен, но полагал, что Сандерсу самое время прийти сюда, если тот еще жив. Шеф сунул два пальца в рот и свистнул.
Обри Таул добрался до забора, который окружал башню-транслятор в тот момент, когда Мел вновь начал стрелять с опушки. На этот раз он избрал мишенью заднюю часть фургона «Трапезы на колесах». Пули рвали металл. Взорвался бензобак, взметнулось пламя, охватив кузов.
Шеф почувствовал, как спину окатило жаром, и успел подумать о гранатах. Взорвутся ли? Увидел, что мужчина, добравшийся до забора, целится в него, и внезапно понял, что поставлен перед выбором: или открыть ответный огонь, или схватить гаражный пульт. Он выбрал пульт, и, когда его пальцы сомкнулись на нем, воздух вокруг наполнился невидимыми жужжащими пчелами. Одна ужалила в плечо, вторая вонзилась в бок и навела беспорядок во внутренностях. Шеф Буши упал, покатился по траве, вновь выпустив из руки пульт. Потянулся к нему, но вокруг зажужжал второй рой. Шеф пополз в высокую траву, оставив гаражный пульт на прежнем месте, надеясь только на Сандерса. Мужчина шел к нему от забора у башни-транслятора. Единственный храбрец из семи горьких людей, подумал Шеф. Да, единственный. «Божий воин» теперь стал очень тяжелым, собственное тело стало очень тяжелым, но Шеф сумел встать на колени и нажать на спусковой крючок.
Ничего не произошло.
То ли он расстрелял весь рожок, то ли патрон заклинило.
— Тупой ублюдок, — сказал Обри Таул. — Рехнувшийся торчок. Будешь знать…
— «Клодетт»! — закричал Сандерс.
Таул развернулся, но опоздал. Прогремела короткая очередь, и четыре пули китайского производства калибра 7,62 мм сорвали с плеч большую часть головы Обри.
— Шеф! — Сандерс побежал к тому месту, где его друг стоял на коленях. Кровь текла из плеча, из бока, с виска. Вся левая половина лица влажно блестела красным. — Шеф! Шеф! — Он упал на колени и обнял Шефа. Оба не увидели, как Мел Сирлс, единственный, кто остался в живых из всей штурмовой группы, вышел из леса и осторожно двинулся к ним.
— Возьми пусковик, — прошептал Шеф.
— Что? — Энди посмотрел на спусковой крючок «клодетт», но, очевидно, Шеф говорил о чем-то другом.
— Гаражный пульт, — пояснил Шеф. Его левый глаз залила кровь, но второй, очень яркий, пристально смотрел на Сандерса.
Энди увидел гаражный пульт, лежащий в траве, поднял, протянул Шефу. Тот сразу сжал ею в руке.
— Ты… тоже… Сандерс.
Энди обхватил своей рукой руку Шефа.
— Я люблю тебя, Шеф. — И поцеловал его в сухие, в капельках крови губы.
— Люблю… тебя… тоже… Сандерс.
— Эй, пидоры! — воскликнул Мел с какой-то дьявольской веселостью. Он стоял в каких-то десяти ярдах от них. — Снимите себе номер. Нет, у меня идея получше. Снимите номер в аду!
— Сейчас… Сандерс… сейчас.
Мел открыл огонь. Энди и Шефа пули разбросали в разные стороны, но, прежде чем это произошло, их сцепленные руки нажали на белую кнопку с надписью «ОТКРЫТЬ».
Белый взрыв поглотил все вокруг.
21
Беженцы из Честерс-Милла устраивали пикник на краю яблоневого сада, когда до них вновь донеслись выстрелы — не с шоссе номер 119, а откуда-то с юго-запада.
— Это на Литл-Битч-роуд, — говорит Пайпер. — Господи, как жаль, что у нас нет бинокля.
Но им не нужен бинокль, чтобы увидеть желтый столб пламени после взрыва бензобака автофургона с бортовой надписью «Трапезы на колесах».
Твитч ест куриное рагу пластиковой ложкой.
— Не знаю, что там происходит, но я уверен, это на радиостанции.
Расти хватает Барби за плечо:
— Так вот где пропан! Они запасли его для производства наркотиков. Там хранятся городские запасы пропана!
У Барби было только мгновение, чтобы сообразить, что к чему; одно мгновение, пока не наступило самое худшее. В четырех милях от них белая искра вспыхивает на дымчатом небе, молния, которая бьет вверх, а не вниз. И тут же чудовищный взрыв прошибает дыру в свете дня. Красный шар огня поглощает сначала башню-транслятор ХНВ, потом окрестные леса и наконец весь горизонт по мере распространения на север и на юг.
Люди на Блэк-Ридж кричат, но не слышат себя. Их крики тонут в громоподобном нарастающем реве, вызванном взрывом восьмидесяти фунтов пластида и десяти тысяч галлонов пропана. Они прикрывают глаза и отшатываются, наступают на недоеденные сандвичи и расплескивают напитки. Терстон поднимает на руки Элис и Эйдена, и на мгновение Барби видит его лицо на фоне темнеющего неба — вытянувшееся и объятое ужасом лицо человека, который смотрит на разверзшиеся ворота ада и ждущий за ними океан огня.
— Мы должны вернуться в дом! — кричит Барби.
Джулия, плача, приникает к нему. Позади нее Джо Макклэтчи пытается помочь рыдающей матери подняться. Эти люди никуда идти не могут, во всяком случае, какое-то время.
На юго-западе, где большая часть Литл-Битч-роуд перестанет существовать в ближайшие три минуты, желтовато-синее небо становится черным, и у Барби есть время подумать и с абсолютным спокойствием констатировать: Теперь мы под увеличительным стеклом.
Взрыв разбивает все окна в практически пустынной центральной части города, ломает ставни, вырывает телеграфные столбы, срывает двери с петель, расплющивает почтовые ящики. Большому Джиму Ренни и Картеру Тибодо кажется, что зал совещаний содрогается, как при землетрясении.
Телевизор по-прежнему работает. Вольф Блитцер спрашивает, в голосе слышна настоящая тревога:
