В пять утра Эймса хотели сменить, отправить его отдыхать, но Олли криком просил, чтобы тот остался, и Эймс отказался уходить. Командир сдался.
Мало-помалу, делая паузы, чтобы приложиться ртом к Куполу и набрать в легкие воздуха, Олли рассказал, как он выжил.
— Я знал, что должен подождать, пока огонь потухнет, поэтому экономил кислород. Дедушка Том как-то сказал мне, что одного баллона хватает ему на всю ночь, если он спит, поэтому я лежал не шевелясь. Какое-то время мог и не пользоваться баллоном, потому что под картофелем оставался воздух, и я им дышал. — Он прижимал губы к поверхности, чувствуя сажу, зная, что это, возможно, останки человека, еще живого двадцатью четырьмя часами раньше, но его это не волновало. Он жадно всасывал воздух и выплевывал черную слюну, пока не смог продолжить рассказ. — Сначала под картофелем было холодно, но потом стало тепло и наконец жарко. Я думал, что изжарюсь живьем. Амбар горел над моей головой. Все горело. Но сгорело очень быстро, и, наверное, это меня спасло. Не знаю. Я оставался под картофелем, пока не опустел первый баллон. Тогда мне пришлось вылезти. Я боялся, что второй мог взорваться, но он не взорвался. Готов спорить, был на грани взрыва.
Эймс кивнул.
Олли вновь всосал воздух через Купол. Все равно что старался дышать через толстую грязную тряпку.
— И ступени. Будь они деревянными, а не из бетона, я бы не выбрался. Поначалу и не пытался. Забрался обратно под клубни, таким все было горячим. Верхние просто спеклись, я чувствовал запах. Потом стало трудно всасывать кислород, и я понял, что второй баллон тоже подходит к концу. — Он замолчал, потому что закашлялся. Когда справился с кашлем, продолжил: — Больше всего мне хотелось услышать перед смертью человеческий голос. Я рад, что услышал твой, рядовой Эймс.
— Меня зовут Клинт, Олли. И ты не умрешь.
Но глаза, которые смотрели на Эймса через грязную щель у подножия Купола, будто таращились через стеклянное окошко в гробу, похоже, знали другую правду, более близкую к истине.
9
Когда гудок зажужжал второй раз, Картер сразу понял, что он означает, хотя этот звук вырвал его из глубокого, без сновидений, сна. Потому что какая-то часть мозга заснуть не могла, пока все не закончилось или Картер бы не умер. Он догадался, что действует инстинкт выживания: недремлющий часовой, упрятанный глубоко в мозгу.
Случилось это субботним утром, в половине восьмого. Время знал, потому что циферблат его часов освещался при нажатии кнопки. Ночью лампы аварийного освещения потухли, и в атомном убежище царила кромешная тьма.
Он сел и почувствовал, как что-то тыкается ему в шею. Предположил, что ручка фонарика, которым он пользовался ночью. Нащупал его и включил. Он сидел на полу. Большой Джим расположился на диване. Он-то и тыкал его фонариком.
Разумеется, ему достался диван, недовольно подумал Картер. Он же босс.
— Давай, сынок, — поторопил его Большой Джим. — Как можно быстрее.
«Почему я?» — подумал Картер… но не сказал. Конечно, он, потому что босс старый, босс толстый и у босса больное сердце. И потому, разумеется, что он босс. Джеймс Ренни, император Честерс-Милла.
Император подержанных автомобилей — вот кто ты. И ты воняешь потом и маслом от сардин.
— Давай! — Раздраженно. И испуганно. — Чего ты ждешь?
Картер поднялся — луч фонаря запрыгал по заставленным полкам атомного убежища (так много банок с сардинами) — и пошел во вторую комнату, где стояли койки. Здесь одна лампочка аварийного освещения еще горела, но очень слабо — и мигала. Гудок звучал громче, мерно и монотонно: «А-А-А-А-А-А-А». Звук надвигающегося конца.
Нам отсюда не выбраться, подумал Картер.
Он направил луч фонаря на люк перед генератором, который все так же монотонно гудел, безмерно его раздражая. Почему-то Картер вдруг подумал о боссе. Может, потому, что и это гудение, и голос босса часто означали примерно одно и то же: Покорми меня, покорми меня, покорми меня. Дай мне пропан, дай мне сардин, дай мне высокооктановый бензин для моего «хаммера». Покорми меня. Я умру, а потом умрешь ты, и кого это волнует? Кто это заметит? Покорми меня. Покорми меня, покорми меня.
В подполе теперь оставались только семь баллонов с пропаном. Когда Картер заменит тот, что практически опустел, их останется шесть. Шесть жалких баллонов, которые стояли между ними и смертью от удушья, неминуемой после отключения очистителя воздуха.
Картер достал один баллон, но лишь поставил его рядом с генератором. Он не собирался менять старый баллон, пока в нем оставался пропан, несмотря на раздражающее: «А-А-А-А-А-А-А». Нет. Нет! Как там в рекламе кофе «Максвелл хаус»? Хорош до последней капли.
Но гудок все же действовал на нервы. Картер полагал, что сможет найти его и отключить, но тогда как бы они узнали, что весь пропан выработан?
Пара крыс, которые не могут выбраться из-под перевернутого ведра, вот кто мы.
Он провел несложный расчет. Осталось шесть баллонов, каждого хватает на одиннадцать часов. Они могли отключить кондиционер, и тогда время работы генератора от одного баллона увеличилось бы до двенадцати или тринадцати часов. Лучше заложиться в минус и считать, что до двенадцати. Двенадцать раз по шесть… это будет…
Из-за «А-А-А-А-А-А-А» математика давалась ему с трудом, но в конце концов результат он получил. Семьдесят два часа до жуткой смерти от удушья в темноте. И почему в темноте? Потому что никто не удосужился вовремя поменять аккумуляторные батареи в системе аварийного освещения, вот почему. Их, вероятно, не меняли уже лет двадцать, а то и больше. Босс экономил деньги. И почему только семь жалких баллонов пропана в подполе и миллиарды галлонов в ХНВ, только и ждущих, когда же их подорвут? Потому что боссу нравилось, когда все хранится там, где он этого хочет.
Сидя у генератора и слушая «А-А-А-А-А-А-А», Картер вспомнил, как говорил отец: Сэкономишь цент — потеряешь доллар. Точно про Ренни. Ренни — император подержанных автомобилей. Ренни — знаменитый политик. Ренни — король наркотиков. Сколько он заработал на производстве наркотиков? Миллион долларов? Два? И какое это теперь имеет значение?
Он, вероятно, никогда бы их и не потратил, и уж точно не потратит теперь. Здесь, в убежище, точно ничего не потратишь. В его распоряжении все сардины, которые он только сможет съесть, и они бесплатные.
— Картер?! — приплыл из темноты голос Большого Джима. — Ты собираешься заменить баллон или так и будешь слушать гудок?
Картер уже открыл рот, чтобы крикнуть, что им придется подождать, что на счету каждая минута, но тут «А-А-А-А-А-А-А» смолкло. И одновременно затих очиститель воздуха.
— Картер?!
— Занимаюсь этим, босс. — Зажав фонарик под мышкой, Картер снял пустой баллон, поставил полный на металлическую платформу, на которой хватало места для баллона в десять раз большего, и подсоединил его к генератору.
