Гро взял Эймса за руку и помог — по-доброму — подняться.
— Нет, — согласился он шепотом, — он совсем не в порядке, но он жив и спит, а сейчас это все, на что мы можем рассчитывать. Во сне он потребляет меньше кислорода. Тебе надо что-нибудь съесть. Ты завтракал?
Эймс покачал головой. Мысль о завтраке даже не приходила ему в голову.
— Я хочу побыть здесь на случай, если он проснется. — Он помолчал, потом добавил: — Я хочу быть здесь, если он умрет.
— Пока он не умрет. — Гро не знал: правда это или нет. — Перехвати что-нибудь всухомятку, хотя бы кусок колбасы с хлебом. Ты выглядишь ужасно, солдат.
Эймс мотнул головой в сторону подростка, который спал на выжженной земле, прижимаясь носом и ртом к Куполу. Лицо покрывала копоть, и они едва могли разглядеть, как поднимается и опускается грудь.
— Как думаете, сержант, сколько он сможет протянуть?
Гро покачал головой.
— Вероятно, недолго. В группе на другой стороне кто-то уже умер этим утром, еще несколько человек неважно себя чувствуют. Там, между прочим, лучше. Чище. Ты должен готовиться к худшему.
Эймс едва не плакал.
— Парнишка потерял всю семью.
— Найди себе что-нибудь поесть. Я побуду здесь, пока ты не вернешься.
— А потом я смогу остаться?
— Ты ему нужен, рядовой, он тебя получит. Можешь оставаться здесь до самого конца.
Гро наблюдал, как Эймс помчался к столу, поставленному около вертолета, на котором лежала кое-какая еда. Происходило все это в десять часов. Стояло погожее утро, какое часто бывает поздней осенью. Пригревающее солнце растопило покрывшую траву изморозь. Но всего в нескольких футах отсюда находился другой мир, упрятанный под Купол, где теперь царил вечный сумрак, воздух стал непригодным для дыхания, а время перестало иметь значение. Гро вспомнил пруд в парке городка, где он вырос. В Уилтоне, штат Коннектикут. В пруду жили золотые карпы, большие и старые. Дети постоянно их подкармливали. До того дня, когда по недосмотру одного из садовников в пруд не попало какое-то удобрение. И прощайте, рыбки. Все десять или двенадцать всплыли брюхом кверху.
Глядя на грязного спящего паренька по ту сторону Купола, сержант не мог не думать о тех карпах… только мальчишка не был рыбой.
Эймс вернулся, что-то доедая, хотя чувствовалось, что аппетита у него нет. Солдат так себе, по мнению Гро, но хороший парень с добрым сердцем.
Рядовой Эймс сел. Сержант Гро устроился рядом. Примерно в полдень им сообщили, что у северной стороны Купола умер еще один выживший. Маленький мальчик, которого звали Эйден Эпплтон. Еще один ребенок. Гро вроде бы видел его мать днем раньше. Он надеялся, что это не так, но боялся, что видел именно ее.
— Кто это сделал? — спросил его Эймс. — Кто все это устроил, сержант? И почему?
Гро покачал головой:
— Не знаю.
— Это же лишено всякого смысла! — воскликнул Эймс.
За Куполом Олли шевельнулся, оторвал рот от разделяющей миры преграды, лишился источника воздуха, во сне вновь повернулся к Куполу, через который вентиляторы продавливали воздух.
— Не разбуди его, — предупредил Гро. Если он уйдет во сне, так будет лучше для нас всех.
13
К двум часам пополудни все беженцы кашляли, за исключением — невероятно, но правда — Сэма Вердро, который буквально расцвел от этого жуткого воздуха, и Литл Уолтера Буши: малыш все время спал и лишь иногда пил молоко или сок.
Барби сидел у Купола, обняв Джулию. Неподалеку Терстон Маршалл устроился рядом с накрытым телом Эйдена Эпплтона, который умер с пугающей внезапностью. Терстон, который теперь постоянно кашлял, держал на руках Элис Эпплтон. Девочка плакала, пока не заснула. В двадцати футах дальше Расти обнимал жену и дочек, которые, наплакавшись, тоже заснули. Одри он отнес в «скорую», чтобы девочки не смотрели на нее. По пути туда и обратно ему пришлось не дышать: уже в пятнадцати ярдах от Купола воздух вызывал удушье, убивал. В самом скором времени, восстановив дыхание, Расти собирался проделать то же самое с телом маленького мальчика. Одри составила бы ему хорошую компанию: она всегда любила детей.
Джо Макклэтчи плюхнулся на землю рядом с Барби. Теперь он действительно выглядел как пугало. Бледное лицо покрывали прыщи, под глазами висели лиловые мешки.
— Мама спит, — сообщил он.
— Джулия тоже, так что говори тише.
Джулия приоткрыла один глаз:
— Не сплю. — И тут же его закрыла. Закашлялась, затихла, начала кашлять вновь.
— Бенни заболел. У него поднялась температура, как у маленького мальчика перед тем, как он умер. — Джо замялся. — Моя мама тоже какая-то теплая. Может, только потому, что здесь жарко, но… я так не думаю. Что, если она умрет? Если мы все умрем?
— Мы не умрем. Они, — кивнул Барби в сторону Купола, — что-нибудь придумают.
Джо покачал головой:
— Они — нет. И вы это знаете. Потому что они снаружи. Снаружи нам никто помочь не сможет. — Он оглядел черное пепелище, которое днем раньше было городом, и рассмеялся, скорее захрипел, и смех этот вызывал ужас, потому что в нем чувствовалось веселье. — Честерс-Милл получил статус города в 1803 году, мы это проходили в школе. Более двухсот лет назад. И хватило недели, чтобы стереть его с лица земли. На это ушла одна гребаная неделя. Как такое может быть, полковник Барбара?
Барби не знал, что на это ответить.
Джо прикрыл рот, кашлянул. По другую сторону Купола ревели и ревели вентиляторы.
— Я умный мальчик. Вы это знаете? Я хочу сказать, я не хвалюсь, а… я умный.
Барби подумал о видеотрансляции, которую парнишка организовал с места ракетного удара.
— Нет вопросов, Джо.
— В фильме Спилберга именно умный мальчик в последнюю минуту находит решение, которое всех спасает, или нет?
[184]
Барби почувствовал, как вновь шевельнулась Джулия. Теперь она открыла оба глаза и пристально смотрела на Джо.
По щекам подростка текли слезы.
— Я не гожусь на роль мальчика в фильме Спилберга. Если бы мы находились в парке юрского периода, динозавры нас наверняка бы съели.
— Если бы только они устали, — мечтательно сказала Джулия.
— Кто? — Джо повернулся к ней.
— Кожеголовые. Кожеголовые дети. Детям положено уставать от игр и переходить к чему-то еще. Или… — Она сильно закашлялась. — Или родители позвали бы их обедать.
— Может, они не едят, — мрачно изрек Джо. — Может, у них нет и родителей.
— А может, время у них течет по-другому, — добавил Барби. — В их мире они, возможно, только присели перед своей коробочкой. И игра в самом начале. Мы даже не знаем, дети ли они.
