— Я пойду с тобой, если хочешь, — предложил он Френки. — Мне по дороге.
— Правда? Ты не против?
Младший покачал головой. При этом белая точка перед глазом заметалась, вызывая тошноту, потом возобновила танец на месте.
Френки понизил голос:
— Сэмми Буши нахамила мне там, на поле.
— Вот сука.
— Это точно. Говорит мне: «И что, ты собираешься меня арестовать?» — Последнюю фразу Френк произнес фальцетом, и она, словно нож, полоснула по нервам Младшего. Пляшущая белая точка стала красной, и на мгновение у него возникло желание обхватить руками шею давнего друга и задушить его, чтобы он, Младший, больше никогда в жизни не услышал этот фальцет. — Вот я и думаю заглянуть к ней, когда освобожусь. Преподать ей урок. Ты понимаешь, урок уважения к местной полиции.
— Она же страхолюдина. Еще и лесби.
— Так даже лучше. — Френки помолчал, глядя на необычный закат. — У этого Купола есть и положительная сторона. Мы можем делать что захотим. Во всяком случае, какое-то время. Подумай об этом, дружище. — И Френки сжал свою промежность.
— Конечно, — кивнул Младший, — только мне особо не хочется.
Да только теперь захотелось. Ну, в каком-то смысле. Не то чтобы он собирался оттрахать их или что-то такое, но…
— Но вы — мои подружки, — сообщил Младший темноте кладовой. Сначала он воспользовался фонариком, потом выключил его. Темнота устраивала его больше. — Так ведь?
Они не ответили. Если бы ответили, подумал Младший, мне пришлось бы сообщить об этом чуде отцу и преподобному Коггинсу.
Свободной рукой он пошарил в темноте, нашел руку Доди. Холодную как лед, но все равно положил ее на свою промежность.
— Ох, Доди! Какая ты шустрая. Но делай что хочешь, девочка; показывай свою темную сторону.
Младший устроился у стены с полками, заставленными консервами. Энджи усадил справа от себя, Доди — слева. «Menagerie a trios»
[74]
— как говорили на форуме «Пентхауса». При включенном фонарике его девочки выглядели не очень. Распухшие лица и выпученные глаза лишь отчасти скрывались под падающими вниз волосами, но, как только он его выключил… Эй! Они вполне могли сойти за живых!
За исключением запаха, конечно. Старого говна и только-только начавшегося разложения. Но он не жаловался, потому что хватало и других, куда более приятных запахов: кофе, шоколада, черной патоки, сухофруктов и, возможно, коричневого сахара.
Присутствовал и слабый аромат духов. Доди? Энджи? Он не знал. Зато знал другое: головная боль ослабела и эта тревожащая белая точка исчезла. Он опустил руку ниже и обхватил грудь Энджи.
— Ты же не возражаешь, так, Эндж? Я знаю, ты девушка Френки, но вы разбежались, да и потом, я тебя только лапаю. Опять же… не хочется мне этого говорить, но, думаю, ночью он собрался тебе изменить.
Конечно, ему надо их похоронить. Скоро. Купол может лопнуть, как мыльный пузырь, или ученые найдут способ уничтожить его. И когда это произойдет, город наводнят следователи. Даже если Купол останется на месте, в городе создадут какой-нибудь комитет по сбору продуктов, и его члены будут ходить от дома к дому, собирая припасы.
Скоро. Но не сейчас. Потому что компания девушек успокаивала.
И еще возбуждала. Люди бы не поняли, естественно, но и не надо им понимать. Потому что…
— Это наш секрет, — прошептал Младший в темноте. — Так, девочки?
Они не ответили (хотя еще ответят, в свое время).
Младший сидел, обнимая девушек, которых убил, и в какой-то момент соскользнул в сон.
8
Барби и Бренда Перкинс покинули муниципалитет в одиннадцать вечера, но совещание продолжилось и после их ухода. Вдвоем они шли по Главной улице к Морин-стрит, лишь изредка перекидываясь словом-другим. На углу Главной и Кленовой лежала стопка одностраничного выпуска «Демократа». Барби вытащил одну газету из-под камня, который придавливал стопку. Бренда достала из сумки «Пенлайт» и направила луч фонаря на заголовок.
— Казалось бы, легче поверить, когда видишь это на бумаге, но нет.
— Нет, — согласился он.
— Вы с Джулией работали сообща, чтобы гарантировать, что Джеймс не сможет это скрыть, так?
Барби покачал головой.
— Он бы и не пытался, потому что такое невозможно. При попадании ракеты грохнет так, что мало не покажется. Джулия просто хотела гарантировать, что Ренни не удастся подать новость по-своему, все равно как. — Он постучал пальцем по газете. — Если уж быть совершенно откровенным, я считаю это страховкой. Члену городского управления Ренни придется задуматься: «Если он опередил меня в этом, в чем еще он опережает меня?»
— Джеймс Ренни может быть очень опасным противником, друг мой. — Они двинулись дальше. Бренда сложила газету и сунула под мышку. — Мой муж расследовал его действия.
— По поводу?
— Я не знаю, сколь много могу рассказать вам. Вариантов вроде бы два: все или ничего. И абсолютных доказательств Гови не нашел — я знаю точно. Хотя дело к этому шло.
— Мы говорим не о доказательствах, а о том, чтобы я не попал в тюрьму, если завтра все пройдет не так. Если сведения, которыми вы располагаете, как-то могут мне помочь…
— Если вас волнует только одно — как избежать тюрьмы, вы меня разочаровали.
Его волновало не только это, и Барби догадывался, что вдова Перкинса в курсе. На совещании он слушал внимательно, и, хотя Ренни положил немало усилий, чтобы расположить к себе собеседников и показать, что он руководствуется здравым смыслом, Барби пришел в ужас. Подумал, что, несмотря на все эти ссылки на Бога и демонстративную богобоязненность, перед ним настоящий пещерный ящер. Такой изо всех сил будет цепляться за рычаги контроля над городом, пока их у него не вырвут. И будет брать все, что ему нужно, пока его не остановят. Так что исходящая от него опасность грозила всем, не только Дейлу Барбаре.
— Миссис Перкинс…
— Бренда, помните?
— Хорошо, Бренда. Давайте взглянем с такого ракурса: если Купол останется на месте, этому городу понадобится помощь от человека, который отличается от торговца подержанными автомобилями, страдающего манией величия. Я никому не смогу помочь, если буду сидеть в каталажке.
— Мой муж верил, что Большой Джим помогал только себе.
— Как? В чем? И в каких масштабах?
— Давайте поглядим, что случится с ракетой. Если она не сработает, я расскажу вам все. Если сработает, я поеду к генеральному прокурору штата, как только осядет пыль… и, говоря словами Рики Рикардо,
[75]
Джеймсу Ренни «придется кое-что объяснить».
