Грэйн выгнула бровь, отметив нарочито-небрежную позу хозяина корабля – он развалился на стуле, держа наотлет полупустой бокал в правой руке, и всем видом своим демонстрировал насмешливое миролюбие. Подойди ближе, цыпленок, я даже и не собираюсь прыгать…
Змей действительно не прыгнул. Он зашипел.
– Присаживайтесь к столу, эрна. Мой повар сегодня расстарался, а вы, должно быть, голодны. По себе знаю, как изнуряет на первых порах морская болезнь – и как важно быстро восстановить силы после того, как она отступит. Какое вино вы предпочитаете – красное или белое?
Грэйн предпочла бы стакан самогона с острова Конрэнт – залпом, а затем – бутылкой Нимрэйда по голове – наотмашь. Но налила себе красного. Разумеется, ухаживать за гостьей шуриа не собирался.
– Благодарю, вино отменное.
– Попробуйте свинину с горошком, эрна. А! И хлебцы! Только сперва постучите ломтем по столу, чтоб выбить личинок, иначе они будут скрипеть у вас на зубах. К несчастью, мы слишком давно не заходили в порт.
– Вы уже упоминали об этом, – она отважно подцепила вилкой нечто, более всего похожее на старую подметку – вероятно, это и была та самая свинина. Кусок сорвался и упал на тарелку с отчетливым стуком.
– Что упоминал? – переспросил Нимрэйд, недоуменно моргнув.
– То, что вы третий месяц болтаетесь в море, – Грэйн пожала плечами и отставила тарелку. – И, как я понимаю, в связи с этим и возникли те самые нюансы, о которых вы собираетесь поговорить?
Если свинина с горошком – это отсрочка, то Грэйн в ней точно не нуждается. Чем быстрее капер перейдет от завуалированных угроз к действиям, тем лучше.
– А! – он быстро глотнул вина и ухмыльнулся. – Ну конечно же. Вы правы, нам есть что обсудить. Но разве это в традициях ролфи – вот так сразу брать быка за рога?
– Среди наших традиций есть множество таких, что удивляют представителей других народов, – она задумчиво повертела хлебец. Нет, вряд ли выбивание личинок сильно улучшит вкус.
– Например, та, что позволяет симулировать морскую болезнь? – Нимрэйд хихикнул. – Не слыхал прежде, чтоб ролфи с перепугу забивались в самую темную нору. А так хотелось увидеть знаменитую ролфийскую отвагу, так сказать, воочию.
– Тогда вы обратились не по адресу, – равнодушно пожала плечами Грэйн. – Ибо сказано: «Отвага и доблесть пристали мужам, удел жен – терпение и стойкость».
– О, знаменитый ролфийский «Воинский канон»! Наслышан, наслышан. Верно говорят, что его придумали в эпоху вашего окончательного поражения?
– Только мертвый побежден навсегда, – парировала она цитатой, которую даже шуриа должен был знать. – А мы – выжили, и это главное. Не логично ли предположить, что терпение – одна из тех добродетелей, которые неизбежно вознаграждаются?
– А как же волчье бешенство? – Капитан выпрямился на стуле. Равнодушным он больше не выглядел, как, впрочем, и миролюбивым. – Не мешает? Ведь оно течет в вашей крови, это проклятие.
– Не слишком, – Грэйн оскалилась. – Полагаю, ваше проклятие вам мешает больше.
– О нет, моя дорогая эрна, это проклятие – ваше, – только глухой не расслышал бы в этом шипении угрозу. – Что ж… как вы смотрите на то, чтоб продемонстрировать мне одну из ролфийских добродетелей, а? В качестве маленькой компенсации?
– Это вы так пытаетесь стрясти с меня дополнительную плату за проезд? – девушка презрительно фыркнула. – Сверх того, что вам платит лорд Конри? Забавно. Полагаю, ему это не слишком понравится.
– Всегда хотел поиметь ролфийскую девку, – пожал плечами Нимрэйд. – Правду говорят, что вы все – девственницы?
– Если хотите проверить, не забудьте, что у нас за это вешают, – хладнокровно напомнила Грэйн. – Впрочем, для вас Конри может сделать исключение и, к примеру, утопить. Вместе с кораблем.
– Да бросьте, эрна! – он усмехнулся. – Ведь мы на корабле. А корабль, знаете ли, это – довольно сложный организм. У него есть множество узких темных переходов и скользких трапов, где посланница лорда Конри может запросто оступиться и свернуть себе шею. И кто тогда выполнит ее секретнейшую миссию? И кто же доложит Конри? А еще у корабля есть борт, за который вполне может выпасть то, что останется от несговорчивой шпионки после общения с моей командой. Конри расстроится, конечно, – и пошлет следующую.
– Принуждение, – мурлыкнула Грэйн и налила себе еще вина. – Ну что ж, вы и впрямь считаете, что это звучит лучше, чем насилие?
– Да мне плевать, как это звучит. Ваша миссия под угрозой, эрна, ибо плата за проезд увеличилась. Платите – или из пассажирки станете призом. Право же, от вас не убудет.
– Ну-ну, – девушка ухмыльнулась и залпом выпила вино. – Какая трогательная забота о моей миссии! И как же вы уверены, что я не вернусь в Ролэнси. И не вспорю вам брюхо при следующей личной встрече, когда не буду связана приказами. И не насыплю туда соли.
– Риск – это как раз то, что позволяет обойти ваше проклятие, – пожал плечами капитан.
– Всегда подозревала, что Сигрейн сформулировала его слишком уж мягко, – кивнула Грэйн и встала. – Вот и случай удостовериться. Ну что же, валяйте.
– Что?
– Ну, давайте уже, насилуйте, раз собирались. И покончим с этим побыстрее.
Она так до конца и не поверила, что все это всерьез, что это не игра и все происходит на самом деле – и с ней. А зря, как оказалось. Зря не поверила.
«Только мертвый побежден навсегда», да? В объятия Локки
[17]
того придурка, что изрек когда-то эту самоубийственную чушь! Вот посмотрела бы Грэйн на то, как составитель древнего канона применил бы свою сентенцию на практике!
Девушка резко выдохнула, обхватив руками колени, и поморщилась, случайно потревожив свежий синяк. Это ничего. Синяки сойдут, а кровь с бедер она уже смыла, наплевав и на брезгливость, и на возможных непрошеных наблюдателей. Какой может быть стыд – теперь-то? Но стереть память о чужих бесцеремонных руках все равно не получится. Разве дело в боли? Уж что-что, а физическую боль Грэйн терпеть умела. В женской казарме учебного лагеря слабые и плаксивые просто не выживают. Ролфи не терпят слабости и не прощают ее, а уж ролфийские женщины всегда готовы растерзать нерешительную или слишком нежную товарку. Слабый – угроза для стаи, ему не место под серебряной Морайг. За прошедшие века нравы чуть смягчились, но не настолько, чтоб забыть о том, что делает ролфи волчьим племенем.
И не настолько, чтоб сородичи вдруг стали милостивы к падшим. А она только что пала так низко, что там, где она нынче барахтается, даже поганые душонки шуриа не ползают. Наелась падали досыта, притом добровольно. И все ради чего? Миссии, в успех которой и сама не верит?
