Что-то должно случиться… Когда-то… Или уже случилось…
Грэйн ир-Марен
Рэйберт эрн-Фрэнген, комендант форта Логан, раскуривал трубку. Ни для кого из его подчиненных не было секретом, что командир курит очень редко и никогда без повода. Впрочем, этим вечером повод у него был, и для стоящей навытяжку посреди комнаты женщины в мундире прапорщика вспомогательных войск этот повод не был тайной. Майор Фрэнген был зол, но поскольку во злобе он пребывал постоянно, трубка означала, что комендант просто в ярости.
Еще каких-то пару-тройку часов назад женщина-офицер внутренне содрогнулась бы и стиснула зубы, чтоб не выказывать своего страха. Да что там! – еще час назад Грэйн ир-Марен прошиб бы ледяной пот, а в ногах поселилась бы ватная слабость. Однако за этот час многое изменилось, и в первую очередь – сама Грэйн. Теперь ее талию обнимал черно-зеленый офицерский шарф, а бедро согревала непривычная тяжесть сабли. В каком бы бешенстве ни пребывал нынче майор Фрэнген, он ничего не мог ей сделать. Нет, теперь уже нет. Бумага на столе перед ним, и массивная печать на шнурке алого шелка, и бегущий по волнам вслед за луной волк на этой печати – вот что делало ярость коменданта бессильной. Он это знал, и она это знала, а потому Грэйн не боялась его больше. Ладони ее были сухи, а колени не дрожали. Она – офицер. Наконец-то. Саднило плечо, где уже расцвело свежее клеймо посвященной Локки. И больше всего на свете свежеиспеченная прапорщица боялась, что долгожданное и невероятное звание – ошибка, а хуже того – жестокая насмешка. Вполне в духе майора Фрэнгена, на самом-то деле. Но с богиней войны шутить не посмел бы даже он, так что боль в плече пока что была единственным неоспоримым доказательством чуда. Это все взаправду, это по-настоящему. Она победила, а значит – его злоба и насмешки уже ничего не стоят. Так что теперь Грэйн могла позволить себе спокойствие, а что до взглядов… Каким бы зеленым ядом ни сочился взор Рэйберта, владетеля имения Фрэнген, этот взгляд ее не убьет. Нет, теперь уже и в самом деле – нет.
– Ну, так как? Теперь ты счастлива?
Без малого пятнадцать лет непрерывного сосуществования бок о бок – срок, достаточный не только для того, чтоб узнать человека, но и чтобы изучить его вдоль и поперек. Во всяком случае, Грэйн была уверена, что коменданту нечем ее удивить. Малейший оттенок его голоса, поза, даже цвет глаз – когда от таких мелочей зависит твоя, по большому-то счету, жизнь, поневоле начнешь обращать внимание на нюансы. Она абсолютно точно знала, что это горло не способно исторгнуть иных звуков, кроме рычания. Она ошибалась. Если бы волки умели мурлыкать, и то это не прозвучало бы так… ласково. Это было неправильно, неестественно. Волки мурлыкать не умеют, а майор Фрэнген неспособен говорить тихо и вкрадчиво. Однако именно так он и заговорил, и неправильность происходящего напугала Грэйн сильнее, чем если бы он вдруг вскочил и ударил ее.
По правилам она должна была молчать, но все правила он только что нарушил. Девушка коротко вздохнула и позволила себе отрывистое:
– Да.
И не стала добавлять «эрн»
[4]
.
– Ты кое-что забыла, тебе не кажется? – еще более ласково, прямо-таки медово продолжил комендант.
Шалея от собственной дерзости, Грэйн чуть сузила глаза и практически отрезала:
– Нет, не кажется.
– Прелестно, – не меняя тона, Фрэнген откинулся на спинку кресла и в три движения расстегнул верхние пуговицы кителя, размотал шейный платок и затянулся. – И часа не прошло, как ты надела это, – рука с трубкой описала в воздухе некий жест, должный, по всей видимости, подразумевать перемены в облике и положении собеседницы, – и уже решила, верно, что можешь мне дерзить. Разочарую тебя: не можешь. Во всяком случае, пока. До утра ты все еще моя подчиненная, а сейчас пока и полуночи не пробило. Догадываешься, что я могу успеть сделать с тобой за это время, если захочу? Неужели и в самом деле нет? А я думаю, догадываешься. Вот, к примеру… обвинение, арест, трибунал и повешение поутру… хотя прошу прощения, расстрел. Ты же теперь «офицер», я не смогу тебя повесить. Ну так как? Отвечай: ты счастлива?
– Вы действительно хотите сделать все это? – Грэйн приказала себе не дрожать и не ослушалась приказа, однако… он и вправду мог. Она его знала.
– Пока что я хочу всего лишь услышать, как ты отвечаешь. – Проклятие, а еще он, оказывается, умел улыбаться! И чем дальше, тем меньше нравились ей эти неожиданные открытия. – А чего я захочу потом, будет зависеть от тебя. Итак?
– Нет, – девушка, возможно, и хотела бы солгать, но все равно не смогла бы. Всем известно, что иногда среди чистокровных ролфи, не оскверненных примесью крови одержимых диллайн или проклятых шуриа – да истребит Локка все их поганое племя! – рождаются те, кто способен безошибочно чуять ложь. В такие моменты, как этот, Грэйн сильно подозревала, что майор Фрэнген – один из таких счастливцев, так что лгать ему было бесполезно, а отмолчаться, как обычно, все равно не получится. – Нет, я не счастлива. Пока еще нет. Эрн.
– Мне нравится это «пока», – эрн Фрэнген ухмыльнулся, показав крепкие белые зубы. – Подразумевает, что офицерский шарф и блестящая сабелька – не предел твоих мечтаний. А что же тогда? Неужели?.. – Он аж вперед подался, жадно всматриваясь в ее лицо. – Да нет, ты не можешь быть столь наивна! Неужто ты думаешь, что они дадут тебе землю?
Грэйн возмущенно вскинула голову, мигом забыв про осторожность.
– Безземельные офицеры армии Священного Князя имеют право подать прошение о…
– Офицеры гвардии, – комендант снова развалился в своем кресле и насмешливо выгнул бровь. – Ты не в гвардии.
– Пока не в гвардии, эрн.
– Ты всего лишь прапорщик.
– Пока прапорщик, эрн.
– Нужно быть по меньшей мере лейтенантом и отслужить никак не три пятилетия, а гораздо дольше, чтобы рассчитывать на то, что тебя заметят… Погоди-ка! Тебя уже заметили! Ты же у нас, кажется, совершила подвиг? Выделилась. Обратила на себя внимание настолько, что из Эйнсли пригнали нарочного в нашу глухомань, а лорд эрн-Конри собственноручно подписал твой патент. Ах, да! И еще про тебя написали в газете. Целых три строчки о нашей героине. Да ты хоть понимаешь, дурочка, что все это значит?
– Вполне понимаю, – Грэйн упрямо выставила челюсть. – Эрн.
– Нет, не понимаешь, – комендант внезапно оставил издевательски-насмешливый тон и сел прямо, отложив свою трубку. – Вы влезаете в опасную игру и не знаете правил, сударыня. И в лучшем случае вы закончите, как ваш отец. Что такое? Вы удивлены? Разве вы были слишком молоды, чтоб запомнить его, эрна Кэдвен?
– Я… – Девушка инстинктивно попятилась. – Откуда вы…
– Я был бы очень плохим командиром и никудышным комендантом, если б не уделял должного внимания делам моих подчиненных… и их прошлому – тоже. Ваш отец, капитан Сэйвард эрн-Кэдвен, сдал свой корабль врагу. Он совершил предательство и умер в тюрьме, к несчастью, уже после оглашения ему приговора. Имя его было обесчещено, имение конфисковано, а вы из наследницы Кэдвен превратились в безземельную. Вам было двенадцать лет, Грэйн. Вы не можете этого не помнить.
