«Ага! Значит, я не первая пыталась приручить эту цепную… девушку».
Но ответила на вопрос Джона уклончиво:
– Смотря о каких сферах идет речь… Как у любой светской дамы, у меня множество тайных и явных… недоброжелателей. Вы говорите о мужчине или о женщине? Диллайн много, и они разные… всякие бывают.
– Единственное, о чем я могла бы говорить с мужчиной-диллайн, – вы же подразумеваете этих совиных жрецов, эсмондов? – это спросить, какой священной казнью он желает умереть! – надменно усмехнулась Грэйн. – Отправить ли его на встречу с Морайг или вернуть в объятия матери-Локки. Нет. Я имела дело с женщиной, притом весьма высокого полета, если уместно будет так сказать. Не слишком умна она, впрочем. Или это такая особенность синтафских дам – считать, что мы там, на Ролэнси, настолько глупы, что неспособны учуять явную ловушку? Или настолько продажны, что готовы перерезать горло пленнику за пригоршню золотых «сов»?
«Какая умничка! Учись, змея, вот как с ними, с диллайнами этими, надо. К Морайг или к Локке! Топить и жечь, жечь и топить!» – восхитился предок.
«Женщина высокого полета?» – насторожилась пленница невольно, пропустив мимо ушей традиционные призывы призрака в адрес диллайн и хвалебные оды в честь ролфийки.
В разум Джоны уже вползла холодная и крайне неприятная мысль о ком-то из аннис. Слежка была диллайнская, эрна говорит, заказчицей убийства была женщина, остается только сложить два и два яблока, как на уроке арифметики. Получается – священница-магичка. Кто? Дама Сар? Или дама-аннис Мэйтт? Обе вернейшие соратницы тива Хереварда, обе одержимы Верностью. Что Благословенный Святой прикажет, то они и сделают.
– У нее лицо округлое и бледное? Или она очень худая и высокая?
Эрна Грэйн отрицательно покачала головой. Мол, ничего подобного, хотя кто этих диллайн разберет, они все на одно лицо. На самом деле, это вовсе не так, но островитянке, вряд ли раньше видевшей вблизи столько Первых, тяжело заметить разницу. К тому же аннис кое в чем похожи, словно родные сестры, но виной тому не идеально чистая кровь, а воспитание и волшебный дар.
– Сколько она вам предлагала?
На обещания эсмонды никогда не скупятся, но когда дело доходит до расплаты…
Грэйн ухмыльнулась и покачала головой:
– Вероятно, цену она хотела обсудить уже на втором нашем свидании, на первом же в основном болтала о перерезанном горле. Вашем, графиня. Дескать, не дрогнет ли моя рука и так далее… И, разумеется, я заверила ее, что не дрогнет, – любезно ответила ролфи на невысказанный вопрос пленницы. – Предполагалось, что из Саннивы я должна буду выбраться с ее помощью. Но встречаться с нею вновь в мои планы не входило. Закрытый экипаж, тайное убежище… Неужто я потащила бы свою добычу прямиком в гнездо диллайн? Я – Гончая моего князя, а не этой раззолоченной курицы. Право, мне не слишком нужны конкуренты. Так что вы очень удачно мне достались. Можно сказать, что я вас утащила прямо-таки из-под когтей других охотников. Признаться, вопрос возможной погони меня весьма тревожит сейчас. Как видите, за пределами нашего убежища вас могут поджидать другие опасности. Нас обеих.
– Другие охотники, говорите? – с сомнением спросила Джона. – А почему, собственно, я должна вам верить на слово, эрна Кэдвен? Вдруг вы тоже везете меня на смерть… Например, чтобы предать какой-нибудь вашей священной казни?
«Мы с нею говорим на разных языках, – напомнила себе ролфи. – Она – шуриа, дочь народа лживого и вероломного. Наверное, это все-таки не оскорбление с ее стороны… И она просто не понимает, что говорит и кому».
– Если бы мой повелитель хотел вашей смерти, он бы так и приказал мне, – снисходительно и терпеливо улыбнулась Грэйн. – Убить вас на месте и не подвергать себя ненужным сложностям. Однако он взял с меня слово, что я привезу вас живой. Я вас не убила. Так что, графиня, у вас никаких гарантий, кроме моего слова, нет. По-моему, его достаточно. Тех, кто подвергает слова эрна сомнению, на Ролэнси приглашают в Круг Чести.
«Круг Чести – это прекрасно, это, конечно, отличная гарантия от всех неприятностей», – не без сарказма подумалось пленнице Священного Князя, лорда-секретаря и честной девы-ролфи в придачу.
«Полагаю, что твоя хваленая дева не слишком искушенный похититель».
«Это еще почему?»
«Возвышенные разговоры о Круге Чести – удел дилетантов, дорогой предок».
Вслух Джона сказала следующее:
– Эрна, я вам верю. Вы производите впечатление честнейшей и благороднейшей девушки.
«А если я тебе подпою, благородная эрна, тебе понравится?»
– Я не верю вашему командиру… хм… я слишком наслышана о его коварном нраве. О, не надо смотреть на меня, точно на еретичку! Я всего лишь сужу по делам.
«Кровь Локки! Да что ты-то можешь знать о делах лорда Конри, как ты можешь судить его? Даже я этого не смею. Но то, что он сделал с отцом… то, что делает теперь со мной… Если это нужно Ролэнси, так тому и быть. Мой отец не пожалел жизни и чести, своей и моей, ради этого. Неужто я теперь предам его память, поддавшись льстивому шипению этой гадюки? Все шуриа – лжецы. А Конри… Ох, графиня, откуда тебе знать, что такое верность? Если мой лорд пожелает, я не только тебе, я себе горло перережу. И что у меня осталось, кроме верности ему? Землю он вернул мне, а честь… Честь моя и так принадлежала ему, и он вправе был распорядиться ею как угодно».
Грэйн даже глаза на миг прикрыла, вспоминая. Кровь Локки! Рэналд эрн-Конри. Почти столь же высок, как сам Священный Князь, но если служить Вилдайру Эмрису было сладко и легко, как самому Оддэйну, то Конри… Лорду-секретарю Грэйн служила по собственной воле, она сама это выбрала, прекрасно все зная о нем. И разве может теперь быть ложь между ними? Разве он ее не предупреждал?
Ну, надобно быть честной до конца. О капитане Нимрэйде лорд-секретарь ее все-таки не предупредил. Однако… Грэйн прикусила губу, внезапно осознав всю гениальность тактического хода эрна Конри. Ну конечно же! Потому и не предупредил! Разве сталкивалась она прежде с шуриа, разве знала о них что-то сверх того, о чем поется в старых песнях? Гибель Удэйна-Завоевателя, Проклятие Сигрейн – ведь тысяча лет прошла с тех пор! Все это было так давно, так далеко, что ненависть к подлым бесчестным шуриа стала уже слишком привычной. Ей необходимо было на своей шкуре испытать всю глубину змеиной мерзости, чтоб до конца понять, почему предки были столь безжалостны с Третьими. Не будь капитана Нимрэйда, разве не шевельнулось бы в душе Грэйн вполне естественное женское сочувствие к несчастной беспомощной пленнице? Да, конечно, для ролфи чужая слабость – это словно запах свежей крови, и волчья суть пробуждается мгновенно, требуя уничтожить жалкого, однако для Третьей, для изнеженной аристократки, графиня держалась удивительно стойко. Ее самообладание достойно было уважения по-ролфийски – священной казни, к примеру, с последующими погребальными почестями. Вот эрна Кэдвен, к слову сказать, с удовольствием и гордостью разложила бы для леди Алэйи высокий костер… Такой, чтоб пожарче горел. Чтоб наверняка.
