Грэйн потянулась с хрустом, наслаждаясь силой и повиновением собственного тела. Холодно ей не было, и даже ссадины, царапины и укусы, оставленные пленницей на ролфийской шкуре, почти не болели. Однако змея права в одном – они еще не на Ролэнси, и праздновать победу рановато. Пусть ролфи и не чуяла пока диллайнской слежки, это не значит, что эсмонды их потеряли. И долго в этой норе не просидишь. Нужно тепло, костер или очаг, нужна женская одежда – не разгуливать же по Синтафу в откровенно форменных ролфийских бриджах! – в конце концов, нужен транспорт. И какая-то пища, кроме промокших сухарей. А еще, для начала – логово, более надежное и сухое, чем это…
Значит, придется оставить шуриа здесь и поискать хотя бы что-то из этого списка в ближайших окрестностях. Одежду. Еду. Укрытие. А заодно и разведать местность.
До рассвета еще пара часов, но ролфийским глазам темнота никогда не была серьезной помехой… а если вспомнить все то, что рассказывают о шуриа, те по ночам тоже не терялись. Зрением ли, осязанием или иными чувствами, но змеиный народ не намного уступал ролфи в плане ориентирования на местности.
Пусть змеюшка немного полежит одна. Ничего с ней здесь не станется. Может, поспит, а может – слегка остынет и смирится уже с уготованной ей судьбой? Но от прощального выпада Грэйн все-таки не удержалась. Надо же хоть слегка подтолкнуть пленницу на путь осознания:
– Я ведь предупреждала, что будет плохо, змеюшка. Так вот это еще не плохо. По-настоящему плохо станет, если я не вернусь. Поразмысли тут. Представь, что я не вернулась. И жди меня с нетерпением, шуриа.
Хуже ролфийского собачьего свитера может быть только плохо выстиранный мешок из-под сгнившего лука. «Аромат», ударивший леди Янамари в нос, состоял из запаха псины и застарелого пота и по определению не способствовал укреплению любви к собакам и ролфи. Скорее, наоборот – уже через четверть часа насилия над обонянием ни единое существо с мокрым носом и виляющим хвостом не смело рассчитывать на Джонину благосклонность. Что же касательно ролфи… Среди людей просвещенных и даже ученых, например университетских преподавателей, у которых учился Бранд, принято было считать, что во времена ролфийского завоевания Джезима обе противоборствующие стороны проявили самые жестокие черты народного характера. Если ролфи топили и сжигали шуриа, то те – захватчиков вешали, предварительно сняв с них кожу. Но после близкого знакомства с эрной Кэдвен поступки предков уже не казались леди Янамари ужасающим зверством. Одни только портянки чего стоили. О, эти мерзкие портянки Джона никогда не простит. Все простит, если жива останется, но портянки… Нет! Ни за что! Никогда! Они смердели на все окрестности. И если к зверски колючему свитеру еще можно было как-то притерпеться, то в намотанных на ее ступни кусках ткани Джона чувствовала каждую нитку. И эта нитка воняла!
«Только по-настоящему достойного врага можно предать почетной казни в огне или воде. Мы ваших, по крайней мере, уважали», – вновь подал голос изгнанный дух пращура.
Деду-прадеду стало скучно, и он решил, что больше нет нужды обижаться. Или задумал месть.
«Пошел вон, ролфийский пес!»
«Не злись, Джоэйн, от злости только хуже будет. Кожа начнет чесаться, по нужде захочется, или еще чего. Ты бы поспала, что ли?! Устала, поди, в драке».
Лучше бы он молчал, предатель эдакий. Тут же засвербело между лопатками и легонько напомнил о себе мочевой пузырь.
«Вон пошел, волчина паленый!»
Сучка-ролфи сделала все, чтобы превратить существование Джоны в нескончаемое мучение. Наверное, именно на это рассчитывал Конри, когда посылал в Синтаф эту наглую подлую девку. С него станется, судя по тем эпитетам, которыми характеризовал способности лорда-секретаря Аластар в мгновения политической откровенности. Самым приличным было «хладнокровный ублюдок». Только такой и мог отправить на опасное задание девушку. И хотя эта девушка стоила трех головорезов, вроде неупокоенного Эйккена эрн-Янэмарэйна, но факт оставался фактом. Кэдвен, Кэдвен…Знакомая фамилия. Что-то такое Джоне доводилось слышать про какого-то Кэдвена, но сейчас уже не упомнить.
«И нечего меня равнять с девкой!» – взвился обиженный дух.
«Помню, помню… Ты бы поимел неоднократно и свой вонючий свитер для подлой змеюки никогда не пожертвовал бы, тем паче драгоценные портянки… Да и еще щипался бы за… мягкое место».
«За жопу – ты хотела сказать, гадюка? Было бы за что тебя там ущипнуть. Что в тебе этот диллайнский мужик нашел, не понимаю? Кожа, кости и змеиный яд».
«Вот как? А ты сам? Тебе тоже тоненькая шейка по вкусу пришлась. Забыл? Кто у нас легендарный любитель шурианских прелестей?» – съязвила Джона.
Она ожидала от деда-прадеда очередного потока оскорблений, но тот замкнулся в себе, растаяв как облачко. Отправился бродить призрачными посмертными тропами, искать и звать свою Джоэйн, без которой ему не милы оказались Чертоги и не лю́ба загробная дружина Оддэйна.
И все же Рэналд Конри не шел у Джоны из головы. Он бы не стал затевать похищение из-за мелочи. Может, узнал про поставки оружия на Шанту? Тогда леди Алэйю графиню Янамари достаточно было убить. Еще сомнительнее показалась Джоне мысль о возможном желании Вилдайра Эмриса посадить на трон Тэлейта, то бишь Шанты, синтафскую графиню-шуриа. Остров, конечно, кусок лакомый, но пока его никому не проглотить – ни имперцам, ни Священному Князю, ни конфедератам.
Леди Янамари не зря терзалась раздумьями о причинах своего похищения. Во-первых, это помогало отвлечься, во-вторых, всегда лучше знать, чем не знать. А в-третьих, надо же чем-то заняться, ведь до рассвета, до Порога еще далеко. Когда разум накроет темной волной забытья, когда ночь станет решать – жить дальше шуриа или нет, Джона по-любому заснет крепко-крепко. В колючем свитере, вонючих портянках, мокрая и грязная, она будет спать и видеть сны.
«Думай о Конри, – сказала себя женщина. – Думай о деле. Умение мыслить еще никому вреда не принесло».
С Рэналдом эрн-Конри лично знаком был Аластар еще со времен Великого Раздора. Они даже служили на одном корабле. Теперь-то Джона жалела о том, что не выспросила у любовника как можно больше подробностей о личности и характере всемогущего шефа ролфийской разведки.
И тут же представила себе лицо Аластара, когда она начнет задавать вопросы про Конри. Нет уж! Пусть кто-нибудь другой попробует, и если останется цел, тогда… И вообще, тратить те драгоценные минуты, когда они могут просто лежать рядом и беззаботно болтать о пустяках, на какого-то поганого ролфи?!
Весь Синтаф и так в курсе грандиозного скандала, связанного с побегом жены Рэналда Конри. Сбегать от законного перед богами и людьми супруга, да еще к конфедератам – это верх ролфийского бесстыдства. Событие, конечно, не столь эпохальное, как Великий Раздор, но весьма запоминающееся. Сколько лет прошло, а до сих пор поминают леди Конри при каждом подходящем случае.
И если князь Эск посчитал, что ей незачем знать больше, то имел на то все резоны, решила леди Янамари. А вот он сам как раз наиболее вероятная мишень затеянной Конри авантюры. Положим, Лайд недостаточно умна, чтобы пойти в своих предположениях дальше обычной интрижки, но Конри-то отнюдь не дурак. Вдруг он обо всем догадался? Аластар держит Эскизар цепко и не скрывает своих видов на пролив, а еще он готовится к войне с таинственными северянами, а еще… Джона старалась лишний раз не думать на эту тему, запретила себе помнить о том, что Эск одержим Властью и Долгом. И за кем пойдут диллайн в случае чего? За ним, за своим князем крови. Это знают не только тивы и аннис из Эсмонд-Круга, об этом помнит Священный Князь и лорд Конри.
