Даже руками взмахнул.
Джона только зубами клацнула. Духи покорились мужчине с невиданной легкостью.
— Так-так… Огниво мне твое ни к чему… А вот кисет… кисетик-то не твой, голуба… Нет, не твой… Колечко тоже… О! А ботиночки славные, славненькие… новенькие…
Рилиндар на глазок прикинул, подойдет ли добыча на кого-нибудь из женщин.
— А-а-а… все равно возьмем… Пригодится… Солонинки хочется потому что… А ну-ка, ну-ка, что у нас туточки? О! Шесть сребрушек! Да ты богач, парень… хм… был… За курточки отдельное спасибо.
Догола раздел, обобрал до нитки, чтобы ни единая ценная вещь не пропала попусту. На Шанте изобилия не наблюдается, здесь все пойдет в дело.
— Птички пообедают, волки покушают, и рыбки тоже. Все остатки в один котел, как велела Шиларджи — Земная Мать, — назидательно заявил он, кивнув на мертвецов, и лихо эдак усмехнулся.
Обстоятельный мужчина, хозяйственный. Он сразу определил на Грэйн курточку, сложил добычу в запасной мешок, а потом запеленал трясущуюся Джону плотно в одеяло да и взвалил на плечо.
— Прости, на ручках не получится, так что терпи. А ты, красавица моя, — бросил он весело ролфийке, — бери-ка наше славное ружьецо и топай следом. Тут недалеко, но все больше в гору.
Будто бабочка, присевшая на прогретую солнцем скалу, так чувствовала себя леди Янамари в объятиях сородича. Большой, теплый и легонько вибрирующий во время разговора, Джэйфф не смолкал ни на минуту. Первым делом он, конечно, представился дамам. Весьма куртуазно, между прочим.
— Зовусь я уже… давно, в общем-то, зовусь Джэйффом Элиром, милые девы. Отзываюсь даже на: «Эй, ты, змей с косами!» и «Ты чего? Я же пошутил». Мне же больше по душе — просто Джэйфф. Договорились?
Джона согласно пискнула из одеяла, а Грэйн чуть громче засопела где-то позади.
— А тебя как, сокровище? — спросил шуриа у Джоны, ласково погладив по бедру, словно пугливое животное, а не как женщину. Скажем, как побитую без вины собаку.
Та назвалась, вызвав удовлетворенный смешок спасителя.
— Хорошее имя, шурианское имя. Кто твоя мать Джойана?
— Элишва Ияри.
Джэйфф цокнул языком.
— А что? Похожа, очень даже похожа…
И снова погладил горячей ладонью, но теперь по ягодице.
— Тебе тепло, малышка?
— Угу.
И вправду, то ли Джона успела пообвыкнуть к переноске на плече, то ли у сородича оно оказалось очень удобным, но леди Янамари даже пригреться успела.
— А тебя как мать назвала, красавица моя?
Голос у шуриа был воркующий, заботливый такой. Нравилось ему общество двух молоденьких женщин, соскучился по нежным голосам и мягким волосам.
— Отец назвал — Грэйн.
— Грэйн эрна… кто?
— Кэдвен.
— Хорошее имя у отважной дщери достойного отца. Сэйвард эрн-Кэдвен… А я бы мог и признать…
«О боги… — устало подумала Грэйн. И этот туда же! Право, да есть ли под тремя лунами хоть кто-то, кто не слыхал о папеньке?»
Такая известность ее уже, признаться, начала потихоньку раздражать. Сперва Джойн делает большие глаза, восклицая: «Тот самый Кэдвен!» — а теперь и шурианский… змей, да еще и с косами, оказался столько близко знаком с капитаном эрн-Кэдвеном, чтоб узнать потом его дочь! Ха, и еще неясно, в каком же ключе происходило то знакомство.
Менее всего сейчас Грэйн хотелось бы нарваться еще и на какую-нибудь застарелую кровную месть. Между ролфи и шуриа и так хватает старых долгов, да и у самой эрны Кэдвен к змеиному народу образовался небольшой, но очень личный счет. Но… Ролфийка покосилась на то, как легко шагает по узенькой и крутой горной тропке необычайно высокий для Третьего и сильный даже на вид Дже… Дш… еще одно заковыристое шурианское имя! А, все равно не выговорить… «Пусть будет Элийр», — решила Грэйн и резко выдохнула, чуть не оступившись. Шуриа мгновенно обернулся на шорох укатившегося из-под ног эрны Кэдвен камушка. И то, каким было это движение… Ролфи быстро опустила глаза и уставилась на тропинку. О да, она не видит духов, и не разговаривает с деревьями, и не способна представить себе степень шаманской силы проводника. Но и телесной силы достаточно. Обернись этот весельчак врагом — и что сможет сделать Грэйн? А ничего. Он не только в разы сильнее, он много старше и опытней.
И какое, проклятье, ему-то дело до ее отца? Боги, если батюшка успел в свое время как-нибудь насолить этому… и он решит отомстить? Что тогда?
— Эк мне повезло-то. В кои-то веки. Хорошшшие Девочки из приличных с семейств. В этих горах дичаешь один момент. Не поверите, девушки, иной раз по нескольку месяцев не с кем словом перекинуться. Не с чори же вести задушевные разговорчики, верно? Духи… скучные они. Джойана, малышка, ты же знаешь, что нам с тобой нельзя скукой маяться. Но ты не бойся, на Шанте донджета везде… Словом, тяжело здесь жить, опасно очень. Чори одни чего стоят. Ублюдки! Откуда только лезут? Эх, малышка, мне бы до Тиглатовой глотки добраться. Какая-то сволочь в Синтафе ему денег дает, а он, сволочь, на них всякую шваль сюда тащит. Ты же видела их? Разве это люди? Твари голодные!
Будь у Джоны пресловутый змеиный хвостик, она бы его поджала от страха перед сокрытой угрозой в голосе шуриа. Ибо прекрасно знала, кто та сволочь которая оплачивает расходы господина Тиглата.
— Спасу нет от этих гадов, ни нам, ни ролфям из форта. Что ни месяц, то новая атака. Вот такие у нас дела невеселые, девушки… Вот мы и на месте, — объявил шуриа.
Джоне показалось, что они дошли быстро, но, судя по тяжелому надсадному дыханию Грэйн, дорога была нелегкой.
Даже пещерой эту расщелину в скалах не назовешь. Так, закуток между утесами, с обустроенным кострищем и навесом из веток. Внутри соломенный тюфяк, накрытый овчиной, котелок на треноге и небольшой запас хвороста.
— Располагайтесь, милые девы.
Шуриа сделал широкий приглашающий жест и заразительно улыбнулся.
Аластар Дагманд Эск
— И это май месяц? — возмущенно буркнул Дагберт, как будто владетельный родственник виноват в дурной погоде.
«И вся прелесть в том, что ты прячешься от ненастья под крышей, а я не слезаю со строительных лесов», — ухмыльнулся Аластар своему отражению в до блеска начищенном серебряном блюде, стоящем на каминной полке.
Вода с его плаща текла прямо на пол, и теперь от ткани медленно поднимался пар, пока граф грел руки возле живого огня.
— Скоро потеплеет.
— Я не уверен.
— Иди в храм, моли Предвечного о милости… Пусть пошлет побольше солнечных дней. Прямо с завтрашнего утра.
Родич покосился на Эска с недоверием.
— Ты издеваешься?
