А вот мистрис Джайдэв не покинула своего мужа в хвори и немощи, оставшись верна брачным обетам. И тем самым уязвила Кайра Финскотта, который по малодушию отступился от клятвы помогать «болящим в дому ли, в дороге ли, в одиночестве ли, в кругу ли семейном», как сказано во «Врачебном уложении». Стыд и позор! Бросил немощного и страдающего на произвол судьбы! Кайр прямо слышал громогласный каркающий голос своего наставника – профессора Коринея, когда тот, дознавшись о случившемся на Фахогильской дороге, устроит ему грандиозный разнос. А в том, что мэтр узнает, можно не сомневаться. Знаменитый хирург, целитель волей ВсеТворца, известен был на всю Империю не только достижениями на поприще врачевания, но и тем, что, будучи магом, добровольно отказался от чародейской силы в пользу медицины-науки. Отречься-то он отрекся, но магия из профессора Коринея никуда не делась, а потому ему ничего не стоит выяснить, отчего его лучший ученик ходит смурной и невеселый. Лучше уж самому признаться. Или вернуться и помочь несчастным супругам. Ну что поделаешь, если жалостливым уродился, а избранная профессия пока не успела закалить нервы постоянным видом людских страданий?
А с другой стороны… Как представишь себе, как придется идти по вдрызг разбитой дороге, шлепать по грязи, окончательно губя башмаки, ночью да под дождем, так и хочется удавить в зародыше свое неуемное человеколюбие. За что прикажете любить спутников Кайра, выбросивших из экипажа мистрила Джайдэва? Или, например, забитого насмерть насильника-попрошайку? Или его убийц?
– Слыш, паря, – фермер (как только этот увалень сумел подобраться столь бесшумно?) старался говорить тихо и незаметно для посторонних. – Тута… крутится… эта… какой-то шельмец. Эта… ищет бабу… Мне смотритель… эта… шепнул. Шибко на евонную… – он кивнул в направлении, где высадили супругов Джайдэв, – на дамочку служивого похожую.
– Какой еще шельмец? – недоуменно спросил Кайр.
– Во-о-он тот.
Земледелец состроил рожу, косясь на невзрачного молодого человека в непромокаемом плаще, который, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, внимательно присматривался к пассажиркам. Он явно делал вид, будто ищет знакомую, но чересчур часто обознавался.
– Землячок, кажет… кареглазая… и зовут… эта… то ли Тэйм, а может, и Фэйм… годов неюных… Ага?
– Спасибо вам, сударь, – церемонно ответствовал студент.
Крошечный амулет, пристегнутый булавкой к изнанке его рубашки, покалывал кожу крохотной иголочкой предупреждения. Молодой человек в непромокаемом плаще вел настоящий магический поиск. Профессор Кориней, вручая ученику хитрую чародейскую вещь, строго наказывал чутко прислушиваться к любым ее сигналам и быть начеку в случае, когда рядом кто-то колдует. Кайру еще подумалось, что старикану пора пить успокоительное, ибо его подозрительность уже ни в какие рамки не лезет. Вечно ему чудятся маги-шпионы, норовящие выкрасть лекарские секреты. То, что делал сейчас незнакомый чародей, было, мягко говоря, незаконно. Причем вот уже сто пятьдесят лет, как запрещено духовными и светскими властями и, что характерно, Ковеном тоже.
– Не за что, паря, – ухмыльнулся невесело фермер. – Привет от меня… эта… передашь мистрилу Джайдэву при встрече.
– А вы с ним были знакомы? – изумился Кайр.
– Вроде того. Война, будь она неладна, свела, – фыркнул тот и поспешил занять свое место в дилижансе.
– Молодой человек, вы собираетесь ехать? – требовательно спросила мистрис Магди.
Кайр колебался не дольше десяти ударов сердца.
– Спасибо за приглашение, сударыня. Я… я, пожалуй, останусь, – ответил студент. – И немного прогуляюсь.
Отъезжающий экипаж обдал парня грязными брызгами, унося в ночь недавних попутчиков и собеседников. Самое время пожалеть о том, что уродился обычным человеком, начисто лишенным волшебства. Пальцами, конечно, не щелкнешь, чтобы вмиг обсохнуть, но изнутри согреться тоже не помешало бы. Кайр уныло потряс фляжкой, бренди ни капельки не осталось. Вот ведь засада какая!
Молодой человек поднял повыше воротник куцей куртки и надвинул на лицо фуражку, чтобы хоть как-то прикрыться от дождя, и побрел назад по дороге, рассчитывая только на здравомыслие мистрис Джайдэв. Если тетка в своем уме, то далеко от тракта не отойдет.
В темноте, под ледяным ливнем, стоя по щиколотку в жирной грязи, самое подходящее время и место, чтобы рыдать в голос и ругаться последними словами, богохульствовать и проклинать тот день и час, когда решилась на безумную эскападу в компании с припадочным Россом Джевиджем. Никто, включая самого виновника всех бед и несчастий, так и не увидел, как Фэйм, зажмурившись и бессильно потрясая кулаками, кричала проклятья ВсеТворцу, отплевываясь от дождевой воды, текущей в рот. А что ей еще оставалось делать? Нет, она, конечно, могла бы пару раз пнуть лорда Джевиджа под ребра, чтобы выпустить пар, но… эта зловредная сволочь все равно ничего не почувствовала бы. Разумеется, многомудрый лорд-канцлер по примеру всех своих собратьев по полу во все времена в самый ответственный момент переложил заботы на хрупкие женские плечи и мирно пребывал в беспамятстве, равнодушный к дождю и холоду и безучастный к собственному плачевному положению.
– А кто говорил: «У нас все получится!», кто обещал защиту? – верещала Фэйм, тщетно теребя Росса за воротник плаща. – Что мне теперь делать? А? Почему – я? Почему – мне? Отвечай, Джевидж! Отвечай! В чем я виновата перед тобой?!
Но тот молчал и не подавал иных признаков жизни, кроме хриплого прерывистого дыхания.
– Правильно! Давай! Помри прямо сейчас! Сдохни и оставь меня расхлебывать кашу! – ничего уже не соображая от страха, вдова наотмашь хлестала лорд-канцлера по щекам, совмещая попытку привести его в чувство с жаждой выместить свой гнев.
Первое сделать не вышло – сознание отказывалось возвращаться в грязное тело, а злость постепенно выветрилась, оставив после себя зудящую пустоту бессилия. Наказать Росса Джевиджа сильнее, сделать ему хуже, чем есть сейчас, попросту невозможно. Разве только пристрелить, и то – это бы стало подлинным актом милосердия по отношению к лорд-канцлеру.
Ну не бросать же человека, почти бескорыстно спасшего тебя от убийц, посреди дороги? Нельзя же!
– Вставай, Росс Джевидж! Вставай! Ну же! – сквозь крепко стиснутые зубы умоляла Фэймрил. – Ну хоть немного помоги мне!
Безвольное тяжелое тело не то чтобы поднять, его даже с места сдвинуть непросто, тем паче в мокрой одежде, облепленной грязью. Сделать же это женщине на голову ниже ростом и отнюдь не могучего телосложения – так и вовсе непосильная задача.
– Ничего, ничего… сейчас…
Фэйм пыхтела, сопела, выла, но не оставляла попыток оттащить своего спутника в придорожные кусты, хотя время от времени сама плюхалась в чавкающую жижу. Руки ее скользили, ноги разъезжались в стороны, но мистрис Эрмаад не сдавалась. Она вообще была на редкость упрямой женщиной, и если уж решила, что сумеет справиться с бедой, то ни за что не отступится от своего. И за ценой не постоит. А жалостливый щенячий скулеж вкупе с горючими слезами ничего еще не означают. Если понадобится…
