И ничего хорошего этот сон не мог предвещать – это точно.
Естественно, делиться своими переживаниями Фэйм не стала. Все и так напряжены и капельку не в себе. Кайр постоянно косится на подопечного милорда, тревожась о его самочувствии даже больше, чем сам Росс. Джевиджу тоже не по себе. Видно же, что он мучается проблемой своего «замка», ищет и не находит ответа на самый простой и самый важный вопрос – где он может быть? В самом же деле, ведь не прочешешь каждый дом в Эарфирене. А Фэйм бы и рада помочь, но чем? Омлетик изжарить на спиртовке или кашку сварить – маловато будет.
На перекрестке Третьей Храмовой и Речной улиц они распрощались до самого заката. Лорд-канцлер и его юный друг отправились в центр города, а мистрис Эрмаад – к прачке, отдать в стирку грязную одежду. Все очень просто, можно сказать банально: мужчины занимаются стратегией, а женщины стирают их подштанники, особенно это важно, когда стратегия вдруг оказывается не самой удачной.
Потом она зашла в гости к мистрис Филфир, домовладелице профессора, чтобы узнать насчет съемной квартиры. Пожилая матрона прониклась к недавней гостье постояльца самыми дружескими чувствами, сраженная наповал бабушкиным рецептом тыквенного пирога, и теперь принимала Фэйм по-королевски: вишневым джемом, чаем и булочками с марципаном. Потчевала со всей тщательностью, присущей правилам хорошего тона полувековой давности, когда гостя предписывалось не выпускать из-за стола до полного насыщения. И еще в дорогу объевшейся и едва тянущей за собой ноги жертве гостеприимства давать корзиночку с пирожками. Чтобы, значит, не оголодала в пути.
– Чудесная моя мистрис Джайдэв, голубушка! Все устроилось наилучшим образом – вы завтра можете переезжать в меблированные комнаты госпожи Поллос, – обнадежила хозяйка. – Гостиная, спальня, столовая, кухня, туалетная комната с ванной в вашем полном распоряжении.
Фэйм едва удержалась, чтобы не вскочить из-за стола и не подпрыгнуть на месте, хлопая притом в ладоши от счастья. Вот он, предел мечтаний, – горячая ванна, возможность смыть с себя всю грязь, промыть волосы, привести себя в порядок.
– О! И там есть замечательная широкая кровать, – хитро подмигнула мистрис Филфир. – С настоящей периной и пуховым одеялом.
Очень прозрачный намек. Но если вспомнить об их совместной ночевке в доме шахтерской вдовы, то смущаться уже нечему. Мистрис Эрмаад, само собой, была шокирована, проснувшись так близко… слишком близко от своего спутника, и впоследствии неоднократно обдумывала причину столь внезапной доверчивости к совершенно постороннему мужчине. Вывод напрашивался только один – любая порядочная женщина может смело доверить свою честь Россу Джевиджу, он просто внушает это чувство своим присутствием. Такова сила его харизмы, власть его обаяния. Он рядом, и ты ему веришь.
«В принципе, с ним и ванну безопасно принимать», – вдруг ни с того ни с сего подумалось Фэйм.
– Ох! Вы зарделись прямо как роза, голубушка, – хихикнула Филфир, грозя смущенной собеседнице пухлым пальчиком. – Прекрасно вас понимаю. Сама была молодой, а мистрил Джайдэв… О! Он такой внушительный мужчина. Такой мужественный… На лорд-канцлера похож чем-то, между прочим.
Чтобы отвлечь даму от вопросов портретного сходства, Фэймрил стала подробно расспрашивать ее о меблированных комнатах госпожи Поллос, чем завоевала еще большее уважение домовладелицы. Дотошность в вопросах обустройства быта в женщинах всегда приветствовалась и почиталась важной добродетелью.
Со стороны Аверна дул сырой холодный ветер, он гнал по небу низкие черно-серые тучи, в разрывах между которыми то тут, то там проглядывало синее осеннее небо. Под ногами чавкал стремительно тающий снег, и казалось, будто весь Эарфирен облеплен липкой влажной пеленой, предвещающей скорую оттепель. День-два, и снова потеплеет настолько, что многие столичные обитатели вынужденно расстанутся с только что извлеченными из сундуков шубами. К открытию Выставки, по утверждению Кайра, так и вообще должно распогодиться. Но пока ветер пронизывал пешеходов буквально до костей, грозя им всяческой простудой, вплоть до пневмонии.
О ней, родимой, и велась речь, Росс вполуха слушал щебетание своего юного спутника, старательно глядя себе под ноги. Размышления о крупозном воспалении легких, разумеется, ни в коем случае нельзя считать легкомысленной болтовней, но и наиболее актуальной эта тема для лорда Джевиджа не являлась. Юноше хотелось поделиться знаниями, а милорду – подумать о своем критическом положении. Один без умолку говорил, другой сосредоточенно молчал, но обоих вполне устраивало такое положение дел.
– …и перкуторно в начале болезни в зоне воспаления звук притуплен нерезко, а тимпанически… – вдохновенно вещал будущий лекарь.
«Эх! Мне бы ваши проблемы, господин студент. Тут такие неприятности грядут, что помереть от крупа было бы удобнее для себя и полезнее для окружающих». Мысли лорда Джевиджа были мрачны, словно склепы Эль-Эглода, и так же плотно затянуты паутиной отчаяния. Развивая же кладбищенскую лирику дальше, можно сказать, что надежды лорд-канцлера успешно облеклись в погребальные саваны, а тяжесть вины перед Фэйм легла на грудь могильной плитой. Вот куда рано или поздно заводят ничем не подкрепленные приступы самонадеянности. К холодному порогу душевного ада, естественно.
«Давай будем честными, милорд, в кои-то веки можно себе позволить такую роскошь – ты проиграл. Нет ни малейшей зацепки, ни крошечной догадки, а имя виновного во всех злосчастьях мага затеряно среди сотен других имен, словно камень среди других камней на дне морском», – признался себе Росс.
А умирать-то не хотелось. До темноты в глазах, до судорог. «Жить!» – кричала каждая клеточка тела, каждая волосинка вставала дыбом от мысли о фатальном исходе. А обидно-то как! Столько всего преодолеть – препятствий, дорог, опасностей – и пасть замертво в двух шагах от победы.
– Милорд! Да на вас лица совсем нету! Плохо себя чувствуете? – всполошился Кайр, заметив, что его спутник совсем сник.
– Да нет вроде бы, – равнодушно отозвался Росс, пониже опустив поля шляпы.
Нельзя сказать, чтобы он боялся быть узнанным. Зря, что ли, лорд-канцлер надел старый потертый плащ, замотал шею шарфом и спрятал в нем подбородок, намеренно обернувшись снова бродягой, коих в Эарфирене тысячи. Стоит еще чуть ссутулиться, и никто ничего лишнего не заподозрит.
– О! Смотрите! Что-то там происходит! Пойдемте глянем!
Порой Кайр Финскотт напоминал Джевиджу веселого беззаботного щенка, мохнатого, большелапого и лопоухого, никогда не знавшего беспричинной злости, никогда не получавшего пинка из-за того, что у хозяина плохое настроение. Ну, разве только не носился парень кругами и под ногами не путался, а так – как есть неунывающий щеночек. И вот теперь он, учуяв что-то очень интересное, норовил сунуть нос в самую гущу событий.
Всю площадь перед Дворцом Правосудия заполонили разгневанные дамы средних лет. От множества пестрых шляпок и зонтиков рябило в глазах. Женщины отважно размахивали самодельными плакатами, кричали, свистели и либо аплодировали своей соратнице, выступающей с речью, либо начинали браниться в адрес Совета Лордов.
