– Я прекрасно помню тот день, и атаку на Ал-Дарлу, и ваш невольный подвиг. Как выяснилось, у меня великолепная память, могу, если пожелаете, подробно пересказать все подробности взятия Дарлана. Вот только… есть ли смысл?
– Кому любопытно, тот пусть заглянет в книжки, – усмехнулся понимающе Деврай. – Все равно никто, кроме очевидцев, не поймет, как оно там было на самом деле.
Он был польщен, если не сказать больше. Далеко не каждый военачальник, тем паче маршал, вот так с лету вспомнит имя и лицо одного из многочисленных младших офицеров. Интересно, скучает ли милорд по службе, жалеет ли о потере маршальского жезла? Не похоже вроде.
– Жалко, завтра у меня под рукой не будет 65-го полка имперских рейнджеров.
– Одного отставного капитана вам будет мало, ваше высокопревосходительство?
«О да! Моя армия стала на одного солдата больше. Теперь полководец должен найти нужные слова для каждого из своих воинов».
– Я с радостью воспользуюсь вашей помощью, капитан Деврай. Завтра на Выставке может произойти все, что угодно, и мне понадобится поддержка.
– Одного не пойму. Отчего бы вам не отправиться во дворец к Императору и прямо все не рассказать государю, если уж в вашей исконной вотчине, в Канцелярии, засели враги-заговорщики?
– Видите ли, в чем дело, Гриф… Могу я обращаться к вам так? – чопорно уточнил Росс.
– Конечно, милорд! Огромная честь! – расплылся в улыбке Деврай.
– На прием к его императорскому величеству просто так не попадешь. Но даже если, предположим, меня бы узнали и пустили, то где гарантия, что не приключится грандиозный скандал? Я ведь не знаю, в курсе его величество относительно подмены или он пребывает в неведении. Одно точно – Эльлору такой скандал не нужен. Вообразите себе, как повеселится Шиэтра, когда станут известны подробности. Если можно самого канцлера заменить двойником-марионеткой, то какова же цена безопасности первых лиц Империи? Три сета в базарный день?
– Но милорд, в чем-то шиэтранцы окажутся правы. Как такое мог допустить командор Урграйн? Как вы сами – патрон Тайной Службы – позволили заманить себя в ловушку? – рассуждал весьма логично сыщик.
«Я-то знаю, а вот вам, капитан, и всем остальным, особенно мистрис Эрмаад, об этом лучше не догадываться».
– Хорошо и тщательно спланированный заговор или политическое убийство предотвратить почти невозможно, а маги на этот раз постарались от души. Но это вовсе не повод сдавать Шиэтре на руки козыри, верно? – улыбнулся краешком губ лорд-канцлер. – Но прежде всего я хочу убедиться в лояльности некоторых старых знакомых. Издалека. И лучше места, чем завтрашнее открытие Технической Выставки, для рекогносцировки на местности не найти.
На улице похолодало, и курильщики вынуждены были вернуться в дом. Пока Гриф растапливал камин, Росс осмотрел внимательнее новое жилье, кроме ванной комнаты, где плескалась мистрис Эрмаад. Обстановка добротная, но без излишеств, газовые лампы, немного посуды, морской пейзаж на стене просто так висит, а не дыру загораживает, кровать благопристойно широкая. Это хорошо, потому что место на диване в гостиной закономерно принадлежит капитану Девраю.
Разумеется, им обоим не привыкать ночевать на одной кровати, но для начала неплохо бы поговорить и… да! Проклятье! Попросить прощения.
«Если ты такой подонок, то за эту редкую привилегию положено платить», – сказал лорд-канцлер себе, прежде чем спустя полчаса постучал в дверь спальни.
– Мистрис Эрмаад, вы не будете так добры уделить мне немного внимания? – не слишком твердо спросил Росс и подумал:
«Дьявол! Как же сложно начать разговор, которого можно было избежать, которого могло вообще не быть, если бы кое-кто не отрабатывал на беззащитных свои умения бить… пускай только лишь взглядом».
Она стояла возле окна, спокойная, будто ледяная статуя, с прямой спиной и аккуратно сложенными на груди руками – почти черный силуэт на сером фоне.
– Конечно, милорд. Я полна внимания.
В подступающих сумерках невозможно разобрать выражение на лице. А может, по-прежнему подводило зрение. В момент душевного волнения, да еще и в полумраке, Джевидж почти не различал цветов, только границу света и тени. Зато от Фэйм сладко пахло каким-то мылом, чистыми волосами и совсем немного… заинтересованностью. Носу своему Росс доверял сейчас больше, чем остальным органам чувств. Во всяком случае, она не злилась.
– Возможно, мой вопрос покажется вам странным, – насколько это вообще возможно мягко начал Джевидж. – Вы уверены, что мы никогда раньше не общались? Я хочу сказать – вы точно не припоминаете случая, когда бы мы могли разговаривать, например, наедине?
– Нет. Не помню. А должна? – встревожилась Фэйм.
«И что теперь? Что ей сказать?»
– Возможно, для вас такая встреча была чем-то неважным или необязательным? – не сдавался Росс. – Вы можете сейчас всп-помнить, когда видели меня в п-последний раз… хм… перед мятежом и вашим п-побегом в Сангарру?
Ненавистное заикание сводило на нет невозмутимость и безобидность вопросов.
– В день тезоименитства на премьере «Маски». Если, конечно, считать встречу взглядами на глазах у нескольких сотен людей тесным и близким общением.
– На вас было бирюзовое платье с очень длинными рукавами, – ни с того ни с сего брякнул милорд.
– Точно, – удивилась Фэйм. Она еще не успела привыкнуть к тому, что лорд-канцлер так хорошо запоминает детали. – Надо же! Я-то думала, вы не обращаете внимания на дамские наряды.
«Теперь-то я знаю, что рукава скрывали черные кровоподтеки, оставленные Уэном, и когда он невзначай касался локтя, ты вздрагивала от боли».
– И с тех пор ни разу наши пути не п-пересекались?
«Ну, хватит уже! Успокойся и постарайся говорить плавно и размеренно».
– Милорд, к чему этот странный допрос?
Рот наполнился желчной горечью. Нет, он не мог сказать этой женщине: «Милая моя Фэймрил, вам ведь тоже довелось лежать на металлическом ложе. Сначала он вас… о, боже… вас доводили до безумия насилием и страхом, потом заставляли исполнять чужую волю и водить за нос меня, а потом удаляли эти воспоминания». Язык не поворачивался, слова застревали в горле. Ей и так несладко, и тут такое? Не сейчас, только не сейчас! Срочно придумай отговорку!»
– Я… я пытаюсь докопаться до сути нашей странной взаимосвязи, п-приведшей меня из Равени в Сангарру, – вдохновенно соврал Джевидж. – Чувствую, именно в ней коренится ответ на многие вопросы. А еще… – он поглубже набрал воздуха в легкие, – еще я хочу извиниться.
– За что?
«Вот как? А в голосе-то и тени удивления нет. Притворщица!»
– Не прикидывайтесь, Фэймрил! Вы оскорбились за то, как я посмотрел в ванной. Если даже я чувствую вину, то вы не можете не чувствовать обиду.
– А я думала, только особо чувствительные женщины вычисляют значение каждого взгляда, – насмешливо хмыкнула мистрис Эрмаад.
