Дракон и драконоборец встретились взглядами. Авест медленно встал.
– Теперь понимаете, что у меня были основания оказаться принятым в вашу элитную Школу? – произнес юноша.
– Нет! – воскликнул гроссмейстер. – Нет таких оснований! Это невозможно!
– Возможно все, – холодно произнес король. – И возможно, в том числе, и ваше смещение с занимаемой должности.
– Что?
– Один раз я уже вмешался во внутренние дела Ордена и назначил вас, сэр Лаймож, гроссмейстером. Вы не оправдали возложенного на вас доверия, не оправдали моих надежд. Значит, я могу вторично вмешаться и низложить вас.
– Но, ваше величество, – подал голос сэр Руйер, – в Уставе Ордена сказано, что гроссмейстер избирается пожизненно. И что судить его может только внутренний суд. Нужно сначала переписать весь Устав…
– Так сделайте это! И немедленно, пока не стало поздно!
– Нужны серьезные основания…
– Я прикажу провести расследование. – Король был настроен решительно.
– Ваше величество, – осмелился перебить короля приор, – это дело не одного дня и даже не одного года. Понадобится очень много времени – три, пять, а то и десять лет. Вы представляете, какой объем работ надо провести, сколько архивных материалов поднять? Ордену более семисот лет. Нужно изучить все! А тем временем настанет новый Год Дракона, и…
Он осекся, и взгляды присутствующих переместились на дракона. Взгляды недоуменные, словно только что вспомнили, кто это и что тут делает, изумленные, вопросительные, даже негодующие…
– Не настанет, – правильно истолковал их Авест. – По крайней мере, мы, – он кивнул Готику, – сделаем все, чтобы этого не допустить!
Эпилог
Сердце северных гор. Месяц спустя
Старый не выходил из своего убежища. Забившись в самую дальнюю пещеру, шаман устроился там на подстилке из старых шкур, древесной трухи и земли, свернулся клубком и погрузился в транс.
Селение клана погрузилось в тревожное ожидание. И раньше бывало, что старые драконы вот так «замирали» на несколько дней и даже недель, но то бывало, как правило, перед линькой или зимой, когда холод и бескормица не оставляли другого выхода. Но сейчас, летом, когда тепло и много пищи? Это могло означать только одно: шамана клана внезапно свалила тяжелая болезнь. И он наверняка очень плох, раз у него нет сил даже на то, чтобы, по обычаю всех неизлечимо больных драконов, покинуть клан и умереть в одиночестве. А у Ледяной Глыбы, как назло, нет другого шамана! Старый не оставил даже ученика, не то что преемника. Он собирался начать готовить себе смену только после войны, выбрав достойного из числа тех молодых драконов, кто останется в живых. Учитывая, что, не считая принесенного в жертву двуногим Авеста, в клане было лишь семь молодых драконов подходящего возраста, выбирать было не из кого. В условиях постоянной борьбы за место под солнцем отсутствие у клана шамана могло означать, что рано или поздно, но его вытеснит с занимаемых земель кто-то из соседей. Взрослые драконы будут убиты без различия возраста и пола, жизнь сохранят только молоденьким самочкам и неопределившимся детенышам, не достигшим подросткового возраста. Так уже погибло три клана, и Ледяная Глыба могла стать четвертым. А если учесть, что в своих пещерах, залечивая раны, лелеял планы мести черный Серхес, можно было считать, что дни клана сочтены.
И неудивительно, что, услышав в один прекрасный день хлопанье перепончатых крыльев и трубный призыв, долетевший с ясного неба, все встрепенулись. Обычно драконы заранее предупреждали о своем появлении в воздухе. Без предупреждения мог явиться только кто-то из своих. Но все были на месте. Даже охотники, недавно вернувшиеся с облавы на горных троллей, задерживались с очередным вылетом, ожидая новостей.
Встревоженные появлением чужака, драконы один за другим стали покидать свои пещеры.
Первыми на свет выбрались воины и охотники, – если это разведчик враждебно настроенного клана, он должен быть атакован. Закон запрещал убивать соплеменников, разве что в порядке самозащиты. Другое дело, что клан-победитель потом сможет повернуть дело так, что это именно они оборонялись и просто вынуждены были перебить всех побежденных…
В вышине над ледяными пиками парил, раскинув крылья, серебристо-серый дракон. Судя по стройному силуэту, он был еще молод – недавний подросток. Что-то в нем было знакомое.
«Во-ождь, – протянул Рейхо-охотник, – ты не узнаешь?»
Хуррак запрокинул голову. Солнце стояло почти в зените и слепило глаза. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы сфокусировать взгляд, а тем временем пришелец описал еще один круг, снижаясь, так что пронесся между скалами. Стройный силуэт определенно был знаком, но вот что-то странное на плечах…
Оттолкнувшись от карниза, вожак прыгнул вперед и вверх, распахнутыми крыльями ловя восходящие потоки воздуха. Короткий рык заставил остальных драконов оставаться на месте.
Незнакомый дракон заметил вожака и сделал поворот. Хуррак хлопнул крыльями, устремляясь в погоню за чужаком, когда…
«Отец?»
«Авест?» – От неожиданности вождь клана едва не потерял контроль над высотой.
«Я! Мы можем спуститься?»
«Мы?»
Вместо ответа Авест качнул крылом, показывая, что на его загривке сидит человек.
«Я устал».
Не прибавив более ни слова, Авест камнем пошел на снижение.
Готик закрыл глаза, не в силах спокойно смотреть, как стремительно приближаются скалы. Он, конечно, знал, что друг не даст ему погибнуть, успеет выровнять полет и приземлиться на выбранный камень. Но дракон так устал; это ощущалось не только в том, как он отрывисто бросал фразы, экономя энергию, но и в резких взмахах крыльев, в напряженном дыхании, в посадке головы. Должно пройти еще года два, прежде чем он вырастет до размеров… да хотя бы вот этого светло-серого, с голубым оттенком шкуры, дракона, который кружит сейчас над ними. Хотя, если вспомнить, что весь год Авест питался из рук вон плохо и был самым мелким среди своих ровесников, должно пройти не два, а все три года.
…А драконов тут сколько! Готик был уверен, что это – причудливой формы скалы. И вдруг у них обнаружились глаза, крылья, лапы, гребни на шее и спине, увенчанные булавами и шипами хвосты. Большинство драконов было светлой масти – серыми всех оттенков. Нашлось даже трое зеленоватых, а еще один – какого-то мрачноватого, мышиного цвета. Самым оригинальным был пятнистый дракон – на серо-голубой шкуре цвели чисто-белые пятна неправильной формы.
«Я сошел с ума, – мелькнуло у юноши в голове, – эти твари меня могут разорвать, как цыпленка, а я шкурами любуюсь! Хотя у наших драконоборцев плащи из темных шкур, а здесь все светлые. Я думал, что только Авест такой необычной масти, а тут…»
Из груди его дракона вырвался низкий короткий рык, отозвавшийся гулом. Дракон уловил смятение человека и пытался как-то его успокоить, вселив уверенность.
