Вторая стрела, с косым наконечником-срезнем, впилась в горло. Ранка была неглубокая, но по чешуе все равно побежала струйка крови.
– Пасть! – подбегая, Иер кинул на лук еще одну стрелу. – Пусть он разинет пасть. Тогда я…
– Нет! Это мой подвиг! Мой дракон! – отмахнулся рыцарь.
Иер отступил, держа наготове лук и пальцами перебирая торчащие из тула стрелы. Он мог на ощупь определить, у какой из них какой наконечник – как назло, ничего подходящего не нашлось. Тяжелой бронебойной стрелой он бы, например, запросто убил этого дракона, метко выстрелив прямо в глаз, но легкими «птичьими» стрелами лишь бы ослепил зверя и истыкал его, словно ежа иголками.
Раненый дракон метался среди камней, хлопая по снегу обрубком хвоста и здоровым крылом. Рыцарь никак не мог подобраться на расстояние удара. Сообразив, что может помочь, Иер бросился вперед, обегая зверя по дуге. На бегу прицелился, спуская тетиву.
Стрела клюнула дракона в бок, над крылом, и застряла в чешуе, не причиняя особого вреда. Но зверь почувствовал укол и стремительно развернулся в ту сторону.
«Больно!»
Не теряя времени, драконоборец прыгнул вперед. Меч описал дугу, обрушившись на плечо зверя.
«Нет…»
Боль туманила разум, лишала сил. Самец заметался, волоча наполовину отрубленное крыло. Кровавый туман застилал глаза. Еще один укол. Мир в очередной раз взорвался болью – и свет померк. Вторая стрела поразила второй глаз.
Опустив лук, Иер отступил на шаг. Его дело было сделано. Теперь он только смотрел, как, пригнувшись и уворачиваясь от слепого замаха обрубка хвоста, Элдон в два прыжка подобрался к дракону и с разворота всадил меч точно между ключицами.
Зверь взвился на дыбы. От неожиданности рыцарь едва не выпустил меча из рук – с такой силой его рвануло вверх. Затанцевав на задних лапах, дракон не удержал равновесия и рухнул на спину. С хрустом надломилась лучевая кость на втором крыле. Зверь забился в агонии, суча лапами, и рыцарю пришлось почти минуту ждать, пока его голова окажется в пределах досягаемости. Только тогда он взмахнул мечом, врубаясь в горло зверя. Удар… еще удар… Последние судороги еще сотрясали мощное тело, и драконоборец никак не мог отсечь голову, действуя, как неопытный палач. Лишь с пятой или шестой попытки ему удалось как-то попасть мечом между шейными позвонками, разрубая хрящи и отделяя голову от тела. Забрызганный кровью, он оперся на меч, с гордостью посматривая на Иера.
– Ты это видел?
Безухий покачал головой:
– Это было незабываемо. Но нам стоит поспешить!
– Куда?
– Собрать вещи и как можно скорее убираться отсюда.
– А почему?
– Сейчас перемирие, – с легкой досадой объяснил проводник. – Мы – в горах, на территории драконов. И ты, брат, только что убил одного из них.
– Но я выполнял приказ! Меня послали сюда, чтобы убить дракона! – воскликнул Элдон и тут же согнулся пополам, роняя меч и хватаясь за живот, который внезапно свело жуткой болью.
Заклятие обещанной смерти нанесло удар.
Глава 5
Вызов
Где-то в северных горах
Удобно устроившись на каменном уступе, Старый смотрел вниз. На дне неглубокого ущелья, там, куда падали лучи нежаркого зимнего солнца, среди камней, льда и снега резвилось шестеро детей. Две старухи, грея кости на камнях, надзирали за их возней. Звонкие крики эхом отдавались от скал. Старый знал, что еще трое подростков недавно покинули эту группу, и еще пятеро детишек слишком малы, чтобы отлучать их от матерей. Всего четырнадцать детей! Как мало! Старик подавил вздох. Он помнил те времена, когда тут под присмотром наставниц возились, по меньшей мере, две дюжины детишек, и еще около десятка ожидали своей очереди быть принятыми в этот своеобразный детский сад. А что сейчас? Племя вымирает. Женщины боятся становиться матерями, ибо знают, что придет день – и вчерашние мальчики станут воинами и непременно погибнут. Сменится еще одно или два поколения, и не только клану Ледяной Глыбы, но и всему племени может настать конец.
Сверху упала тень перепончатых крыльев. Шаман поднял голову. В небе, нарезая постепенно сужающиеся круги, парили два дракона. Единственные из молодого поколения, кто пережил последнюю войну. Всего двое. Сколько у них будет детей? Один-два… Потом он погибнет, защищая жену и малышей, она останется одна, вырастит сына – чтобы проводить его на битву. И все… Конец…
Зимнее солнце не грело старые кости, но шаман готов был закоченеть совсем, лишь бы племя продолжало жить. Будь проклят древний Договор, подписанный кровью! Будь проклята клятва, которую произнесли их деды!
Слежавшийся в ледяную корку снег захрустел под чужими шагами. Не оборачиваясь, по особому отпечатку ауры Старый угадал Зеашень, жену вождя.
«Что тебе надо, дочь моя?»
По возрасту она годилась ему даже не во внучки – в правнучки, – но возражать не стала, давно привыкнув к такому обращению. Зеашень подошла к краю, потопталась, устраиваясь поудобнее, уселась, глядя вниз.
«Я пришла повидать сына», – сказала она. Один из играющих внизу мальчишек был ее ребенком.
«Тогда почему не спустишься к нему?» – Старый кивнул на тропинку, ведущую вниз и начинавшуюся в десятке шагов от этого места.
«Боюсь… Боюсь, что не справлюсь с собой и… просто заберу мальчика! Украду и убегу с ним куда глаза глядят! Еще дальше на север, в дикие горы, подальше от этих мест, куда угодно, где он будет жить!»
«А-а-а… Я-то, признаться, думал, что ты носишь под сердцем еще одного ребенка,» – промолвил шаман.
«Не хочу! – тихо воскликнула жена вождя, притопнув ногой. – Я больше не хочу рожать! С меня хватит смертей!»
«О каких смертях ты говоришь? Войны нет, впереди несколько лет мирной жизни. Надо жить и радоваться!»
«Я не могу. Я не верю в то, что все будет хорошо», – покачала головой Зеашень.
«Посмотри туда. – Старый указал в небо. – Они верят в лучшее, надеются на счастье, ждут его. И ты надейся, верь и жди».
Зеашень хотела что-то ответить, но не успела. Издалека послышались громкие трубные звуки, крики, рев и шум. На ветру захлопали крылья, какая-то тень закрыла солнце.
Кто падая камнем, кто мягко спускаясь, на террасу один за другим опустились вождь Хуррак и еще несколько воинов и охотников из числа самых крепких и сильных самцов. Среди них было трое незнакомых – их запах и ауры яснее ясного говорили о том, что они прилетели из соседних кланов. Но что гости делают здесь? Да еще и… с болью в душе?
«Старый! – В мысленном голосе Хуррака звучали гнев и волнение, которые он подкрепил яростным воплем. – Беда! Враги напали на соседей!»
«Мой сын убит, – произнес один из гостей. В его душе волной поднималась черная буря эмоций – страх, гнев, отчаяние, недоумение, жажда мести. – Убит среди бела дня, одним из двуногих. Он вместе со своей будущей супругой просто решил немного… поразвлечься. Они не сделали ничего плохого, а на них напали, и мой сын погиб!»
