– Все удары, – вещал он, – наносятся из определенной стойки. Ноги полусогнуты, ступни параллельно друг другу и немного носками внутрь. Левая нога чуть вперед – она опорная, правая – сзади. Ею делаем подшаги. Корпус вполоборота… Кто скажет – зачем?
– Чтобы удобнее было держать щит, – блеснул познаниями Яунист.
– Чтобы уменьшить площадь поражения, – поправил наставник. – Но и такой ответ можно считать верным. Отсюда стойка: левая рука согнута в локте и выставлена вперед. Это ваш пока воображаемый щит. Правая чуть отведена назад и расслаблена. Удар начинается не в плече, а от носка вверх до голени и колена, потом бедром толкаем корпус, а уже он выталкивает вперед руку. До последнего рука расслаблена, напрягаем ее только в самый момент удара…
– Не понимаю, – шепнул все тот же Пасак, терпеливо выполняя все указания, – зачем нам кулачный бой? Мы разве сервы, чтобы драться голыми руками?
– Десять отжиманий после тренировки. – Казалось, драконоборец стоял спиной и в этот момент что-то объяснял, но вот поди ж ты – все услышал и вычислил говорившего! Готик подавил вздох и твердо решил держать язык за зубами.
Тренировка продолжалась еще час; все это время новички, как заведенные, отрабатывали тот единственный удар, который им показали. Сначала правой рукой, потом левой, потом поочередно, пока не заныли мышцы. Готик, стиснув зубы, молчал и к концу тренировки оказался едва ли не единственным, кому брат Квактол, завершив свои дела, разрешил сбегать до нужника, пока остальные, пыхтя и обливаясь потом, отжимались на плацу.
Звон колокола, возвещавший начало ужина, все встретили стоном облегчения.
– Нечего радоваться, – тут же огорошил новичков брат Квактол, – это знак для братьев-рыцарей. Сейчас у вас есть полчаса, чтобы привести в порядок, выстирать и повесить сушить свою одежду. После ужина вас ждет работа… – Он сделал паузу, пережидая волну разочарованных вздохов и стонов. – А вы как хотели? Здесь у нас нет слуг, на которых можно возложить эти обязанности. Даже когда у вас появится свой наставник, вам и тогда придется время от времени трудиться на благо Ордена.
– Э-э-э… – Яунист поднял руку. – Брат Квактол, можно вопрос?
– Обращайтесь, – кивнул тот.
– У каждого из нас будет свой, личный наставник?
– Да. В вашей группе двадцать человек… То есть, – он сделал паузу, пересчитав глазами новичков, – пока девятнадцать, двадцатый сидит на гауптвахте. И еще три двадцатки были набраны в прошлом и позапрошлом месяцах. Итого восемьдесят. Через год лучшие из вас получат своих наставников. Будут устроены соревнования. Те из вас, чьи результаты окажутся далеки от совершенства, еще год проведут в новичках, тренируясь по общей программе. Если же и на второй раз эти недотепы не улучшат свои показатели, им придется навсегда распрощаться с мечтой стать рыцарями.
– А почему?
– Когда вы будете изучать историю Ордена Драконоборцев, вы получите ответ на этот и некоторые другие вопросы. А сейчас – марш заниматься делами! У вас всего полчаса. Кто провозится со своим барахлом дольше и опоздает к ужину, ложится спать голодным!
В бытность оруженосцем Готик несколько раз, отправляясь со своим воспитателем в походы – по счастью, не боевые, стирал свои и господские портянки и был уверен, что справится. Однако он не учел, что пришлось сначала идти к брату кастеляну за мылом и деревянными ведрами, потом стоять в очереди к колодцу, черпать воду, наполняя ею большую бадью, и только после этого приступать к стирке.
Яунист не принимал в этом участия – он вручил свою грязную одежду Ширду и все полчаса просидел в тени, наблюдая, как трудятся остальные. Готика подмывало поступить так же, но он понимал, что сначала надо присмотреться к остальным парням и лишь после этого выбирать себе «слугу». Кроме того, он знал, что мальчишку, который будет вместо него выполнять грязную работу, ему придется как-то опекать и защищать, а к подобным отношениям юноша не был готов. Да и кого взять? Того же Садуго?
Набегавшись за день, подростки еле-еле осилили стирку, и колокол, зовущий на ужин, заставил их бросить свои рубахи как попало. Уставшие новички, не чувствуя вкуса, проглотили ужин – кашу с кусочками сала, вареные яйца, сыр, салат из зелени и сбитень. Братьев-драконоборцев кормили сытно, не то что в других монастырях, исповедовавших воздержание и аскезу.
После еды многих клонило в сон, но рассиживаться за столами никому не позволили. Брат-повар поднял половину юношей и погнал их собирать со столов объедки, мыть посуду, подметать пол, чистить овощи и месить тесто для утренней порции хлебов – в общем, помогать по кухне. Остальных выгнали на двор – сквозь открытые двери кухни Готик видел, как им всем, в том числе и недовольно скривившемуся Яунисту, вручили по метле и заставили подметать плац, на котором они бегали весь день.
Собрав стопкой грязные миски, юноша отнес их на кухню и тут заметил возле котла с горячей водой новое лицо. Вернее, лицо было старым – несмотря на то, что общались всего несколько минут, забыть эти светлые волосы и золотистые глаза оказалось невозможным. Закатав рукава рубашки, Авидар неловко, но старательно мыл грязную посуду.
Глаза юношей встретились.
– Тебя уже отпустили? – поинтересовался Готик, опуская в чан с водой миски.
– На время. Сказали – наказание наказанием, но отработать свое я обязан.
Авидар неожиданно улыбнулся, и юноша почувствовал странное облегчение, словно ему сообщили прекрасную новость и разрешили давно мучившие его сомнения.
– Тебе помочь?
Слово вырвалось само. Готик даже прикусил от удивления язык. Что на него нашло?
– Спасибо, я сам. – Авидар улыбнулся снова и погрузил в чан руки до локтя, занявшись мытьем посуды.
– Чего застыл? – Брат-повар возник рядом. – Мечтаешь возиться в грязной воде? Тогда закатывай рукава… И живо, живо! Думаешь, посуда сама помоется?
Отдав распоряжение, он отправился следить за другими мальчишками.
– Не стоило тебе со мной разговаривать, – помолчав, сказал Авидар. – Это мое наказание.
– «Смирение – одна из добродетелей рыцаря, – процитировал Готик правила, которые ему щедро вдалбливали в бытность оруженосцем. – Гордыня относится к числу грехов, с коими надлежит денно и нощно бороться. Настоящий воин силен не только телесно, но и духовно. Не праздными размышлениями, но тяжким трудом только и можно воспитать в себе силу духа…»
– «Ибо плоть наша слаба и тленна, а дух – бессмертен!» – раздалось за спиной.
Юноши вскрикнули от неожиданности. У Готика вырвалась из рук и булькнула на дно только что вымытая посудина, когда тяжелая рыцарская длань опустилась ему на плечо.
– «Держись стези своей, не сходи с пути прямого – и достигнешь всего, что пожелаешь!» – Пожилой рыцарь, длинные, до лопаток, волосы которого покрывала седина, а темное лицо бороздили морщины, улыбнулся остолбеневшему юноше светло-голубыми, как зимнее небо, глазами и отошел.
