— Не надо. — Я сбросил руку волчицы, которой она собиралась погладить меня по голове. — Переживу как-нибудь… Вы сыты? Тогда извините, я займусь ужином!
Вообще-то до ужина оставалось еще полтора часа, но мне необходимо было чем-то заняться, чтобы не думать. Прошло два месяца, но боль все еще чувствовалась.
— Едут! — вдруг встрепенулся Бурый и ощетинился. — Уже близко! Карета и… всадники. Десяток, может быть, чуть больше…
Я отложил нож, которым шинковал начинку для мясного пирога. Причин не верить словам вервольфа у меня не было — о тонком слухе нелюдей можно слагать легенды. Кажется, приятель мог бы определить, какая лошадь хромает на какую ногу и нуждается ли карета в ремонте рессор.
— Они здесь, — подтвердила Карнаухая, и несколько секунд спустя раздался требовательный стук в дверь.
— Сидите тут. — Я выпрямился. — И, если что, прощайте!
— Что? — хором воскликнули вервольфы. — Ты с ума сошел?
Мне оставалось только пожать плечами. Стук повторился. Так могла стучать только судьба, и я, напряженно ждущий перемен, не видел причин ей сопротивляться.
— Это наверняка за мной, — пробормотал, набрасывая на плечи куртку, висевшую на гвозде у двери. По карманам были рассованы кое-какие мелочи, но основная часть вещей ждала своего часа в мешке под кроватью в моей каморке. Душа ждала перемен…
Последний раз бросив взгляд на кухню и кивнув напряженно замершим нелюдям, мановением руки снял с двери защитный контур и распахнул ее, встав на пороге.
Снаружи уже стемнело, но пламя четырех факелов позволяло рассмотреть карету и группу всадников, окружавших ее. А прямо передо мной оказались еще четыре человека в военной форме незнакомого образца. Все они были похожи, как братья — рыжие, скуластые и длинноносые.
— Что вам угодно?
— Нам эст угодэн знайт, это ли эст дом маг Свэт Акост Травазнай? — коверкая слова, промолвил один, чей мундир носил знаки отличия в виде широких расшитых позументов.
— Да. Назовитесь, кто вы, откуда, и сообщите цель вашего визита, а я доложу хозяину.
— Нам ест нужный его ученык. — Мой собеседник достал из отворота рукава клочок пергамента и прочитал, как когда-то незабвенный сэр Ларан, по слогам: — Си-ли-ы-зняк!
— Но я не…
— Ви это эст? — Палец почти уперся мне в грудь.
— Да.
— Взят!
Не успел и пикнуть, как двое из пришельцев набросились на меня и, заломив руки назад, потащили к карете. Не дав сказать слова, меня запихнули внутрь.
После того как все пятеро там разместились (конвоиры устроились справа и слева от меня, крепко держа за локти), в карете стало тесно, и арбалетный болт почти уперся в солнечное сплетение.
— Малчайт и нэт шевелиться. Или стрэляйт, — предупредил собеседник и крикнул что-то на гортанном незнакомом наречии.
Карета тронулась с места и понеслась в вечерний сумрак, окруженная всадниками.
Я бросил последний взгляд в окошко. Вот все и кончилось. Позади осталась целая жизнь. Нет, Слизняк хотел перемен, ждал их каждую минуту и собирался покинуть хозяина, но не так! Мне хотелось сделать это открыто, предварительно попрощавшись с друзьями и привычными местами. Да и свои вещи неплохо было бы прихватить, если уж на то пошло! А вместо этого меня волокли куда-то на ночь глядя. Это, знаете ли, уже похоже на похищение. Только вот кто похититель?
Судя по лицам и паре сказанных на незнакомом наречии слов, меня украли иностранцы-наемники. Им явно объяснили, кто я такой, но ничего не сказали о том, зачем меня хотят видеть. Эти ребята просто выполняли приказ, у них не было никаких личных чувств, так что спокойнее, Слизняк! Спокойнее!
Прошло несколько минут довольно быстрой скачки — лошади неслись крупной рысью, возница явно их не щадил, — но под копытами и колесами пока еще не грохотали бревна моста. Значит, мы двигались не в сторону Кротона, через который пролегала королевская дорога.
[15]
Куда же мы ехали?
По проселочной дороге не больно-то разгонишься — в разгаре была осенняя распутица, и карету немилосердно трясло на каждой выбоине. Кнут почти непрерывно щелкал, возница что-то гортанно выкрикивал на своем языке, то ли понукал лошадей, то ли матерился. Но потом рессоры мягко спружинили, и экипаж сразу пошел легче — значит, выехали-таки на королевскую дорогу. Только вот двигались, скорее всего, прочь от Кротона — и от столицы.
— Куда едем? — через пару минут решился я нарушить напряженное молчание.
На меня тут же наставили взведенный арбалет:
— Многа гаварыт — заткнут маг рот!
— Но я не маг! Я всего лишь…
— Заткнут рот!
— Нет! — Сидевшие по бокам от меня стражники тут же принялись меня связывать. — Не надо! Я обещаю… клянусь!
Тряпку, которая должна была выполнять роль кляпа, мигом убрали от моего лица, но арбалет и петля на запястьях никуда не делись.
— Клясться словам маг? — пытливо взглянул на меня арбалетчик.
— Слово мага! — воскликнул я и торопливо добавил: — У меня нет причин ненавидеть лично вас — мы с вами не знакомы и вряд ли вы входите в число моих врагов. Вы лишь выполняете приказ и ни в чем не виноваты! Но если примените насилие, я буду защищаться!
Арбалетчик переглянулся с четвертым моим конвоиром, шепотом обменялся с ним парой слов на том же гортанном наречии и кивнул:
— Кляп — нэт! Кандалы — да. На всякый слючай!
Ах, как же я сразу-то не догадался! Они именуют меня магом — значит, опасаются, что наложу на них чары, если останусь свободен. Наивные! Для того чтобы действительно обезопасить себя от моего колдовства, им пришлось бы не просто заткнуть мне рот, но и завязать глаза, а еще лучше — опоить чем-нибудь сонным, чтобы я не мог сосредоточиться. Но пусть считают, что единственное оружие мага — это руки. Так спокойнее — и мои конвоиры перестанут дергаться, и у меня появится неплохой шанс на спасение.
Мое многострадальное магичество придало лицу умиротворенное выражение, словно отсутствие кляпа во рту было единственной причиной для волнения, — и откинулось назад, опираясь на связанные руки. Меня боятся. Это хорошо и плохо одновременно. Значит, я чего-то да стою, а посему можно не волноваться, что Слизняка под шумок отвезут куда-нибудь в глухомань и прикончат. Хотели бы убить — давно бы разрядили в живот арбалет. Значит, надо только успокоиться и подождать подходящего момента, чтобы начать действовать.
Позвольте мне не описывать весь путь. Во-первых, это само по себе утомительно — нудно перечислять: «День первый… День второй…» А во-вторых, все равно дни не отличались разнообразием.
