Мечислав переменился в лице, но склонил голову:
— Исполню…
На прощанье сжав плечи юноши, Буян быстро вскочил на борт.
— Погодь бушевать, Водяник морской, Владыка Подводный! — крикнул он. — А то не дождешься того, чего требуешь!
Буян никогда не думал, что под водой так красиво. Однажды, мальчишкой, он тонул в Ильмене у затонов. Тогда в миг, который человек всегда понимает как последний, он вроде как увидел вглуби низкий, приземистый дом и садик вокруг него, а по садику не то рыбы, не то люди с рыбьей кожей бродят. Одна девушка, почти нагая, ежели не считать накидки из чешуи, уже протянула к нему руку, но потом что-то углядела в его глазах и гневно махнула..: 'Тотчас волна ударила его в грудь и вынесла на берег Чернавы-рёчки. Буян на всю жизнь запомнил тогда глаза родителей и самое главное — бабки, тоже Чернавы. Она смотрела на него так, словно ее внук оказался оборотнем, но отец махнул на это рукой.
Лишь теперь Буян понимал, что такого углядела в этом знамении его бабка. Он не чувствовал, что находится под водой — телу и верно было мокро, но он не задыхался.
Когда волна, накрыв с головой, уволокла его под воду, доска выскользнула из-под новгородца. Терять ее было никак нельзя, и гусляр зажал ее под мышкой, перебросив гусли за спину. Волна, как сани, запряженные норовистым конем, несла его на глубину, ко дну. Думая лишь о том, как бы не потерять доски, Буян с любопытством осматривал встающие перед его глазами подводные горы, поросшие колыхающимся лесом из водорослей. Рыбы, о каких он и сказок не слышал, таились меж колеблющихся стволов. Словно стайка птиц, проносились рыбки помельче. Косые лучи солнца нитями падали в воду, рассекая ее до дна, и чешуя попавших в луч рыбок сверкала, как россыпи драгоценностей. Точно так же блестели камни и раковины улиток,
Волна поднесла человека к подножию горы, и несколько рыбин тут же устремились к нему Двух из них он узнал — то был однозуб, о котором как-то рассказывал легенду Гаральд, и дельфин, что не раз попадался на пути, плывя подле судна. Эти двое подхватили доску на спину и поволокли ее в ущелье промеж скал. Буян еле успел вскочить на нее — рыбы не дали ему времени осмотреться.
Дворец Водяника встал перед Буяном неожиданно, хотя тот и искал его глазами. Вдруг обыкновенная скала, которую огибали рыбы, расцветилась огнями, открылись створчатые, как раковины, двери, и рыбы замерли у входа.
Буян ступил на мягкий упругий песок.
Стены терема и своды распахнутых дверей были так плотно уложены раковинами и обкатанными волнами камнями, что так и казалось — он весь сложен из них. Раковины одной породы образовывали узоры, что под лучами солнца переливались, играя всеми цветами радуги.
Кто-то мягко толкнул застывшего с открытым ртом гусляра в спину. Буян обернулся — и встретился глазами с дельфином. Сторож сверкнул на человека веселыми глазами и опять подтолкнул его внутрь терема.
Вздохнув, Буян прошел в терем.
Узкие, похожие на змей рыбы окружили его, извиваясь и норовя обвиться вокруг тела.
Буян услыхал звуки музыки и булькающий шум множества голосов. Водяник явно был не один. Подойдя к приоткрытым дверям, гусляр увидел, что попал на пир.
Водяник пригласил к себе всех жителей подводного мира. У Буяна разбежались глаза, при виде, гостей, и подаваемых угощений. В памяти вставали былины и легенды о море, коих он наслышался от викингов и варягов — их сказания казались сейчас побасенками для малых детей перед лицом реальных обитателей моря. Подивился Буян сильно зверю, похожему на Змея — только без крыльев.
Гости ревели и бормотали на разные голоса, ссорились, сновали туда-сюда, поглощали подаваемое угощение. Сам Водяник, в точности такой, как описывала его бабка — старец в плаще из чешуи и рыбьей кожи с длинной зеленоватой бородой, что обвивалась вокруг его тела, как змея, в венце из раковин, — восседал на почетном месте, озирая гостей, что непрерывно шевелились у его ног. Две нагие русалки присели у подножия его трона. Груди их и руки были отягчены драгоценностями. Судя по всему, то были наложницы Водяника.
Никто не обращал на стоящего у порога Буяна никакого внимания. Лишь единственный раз почувствовал он на себе нежный и пристальный взор и ахнул, узнавая. Притаившись за витой, как ракушка, колонной, на него во все глаза смотрела сама лебединая дева, о каких только легенды можно услышать от моряков. Вся в золоте, как в чешуе, с белыми крыльями за спиной и толстой косой ниже пояса, дева была прекрасна и грозна. Очи ее сияли, как две звезды в ночи, губы чуть дрожали, ожидая ласки. Она протянула нежную руку, коснулась ладони гусляра и вдруг бросилась прочь, как вспугнутая лань. Только крылья взметнулись за спиной.
Буян нахмурился — лебединые девы, как речные русалки, падки на любовь земных мужей. Ежели на кого посмотрит нежный взор — не уйти ему от жарких объятий и пылкой страсти. Все на свете забудет он в вечном блаженстве. Но упаси боги отвергнуть лебединую деву — не остановится она перед любой местью.
Понял гусляр, что надобно отсюда выбираться прежде, чем дева возжелает его.
Выждав немного, он перекинул гусли вперед и коснулся струн пальцами. Привычная застольная мелодия, что не раз игрывал он в своем Нове Городе и в иных градах, полилась из-под рук, растекаясь по залу. Словно рябь по воде от камешка брошенного, разливалась она, дрожала, как зерцало озера от малой мушки, с листа на воду упавшей. Терялись ноты в шуме и гуле, но не прекращал гусляр игры. Постепенно тишина опустилась на зал, все застыли, и сам Водяник удивленно закрутил головой во все стороны.
И когда осталось от всех звуков только то, что выпевали под его пальцами гусли, прошел Буян, не прекращая игры, через замерший зал, мимо провожающих его жадными глазами гостей, и остановился перед троном Водяника. Увидев пришлеца, тот вскочил, не отрывая глаз от гостя. Буян, остановившись перед троном, продолжал играть до тех пор, пока вокруг него не сгустилась тишина. В зале застыли все — только порхали, как птицы, тонкие пальцы по струнам.
И тут гусляр резко оборвал игру.
Как подкошенный рухнул Водяник на трон. Гости тоже прянули в стороны, и зал наполовину опустел. А Буян, не обращая внимания на них, рывком забросил гусли за спину и отвесил Водянику глубокий поясной поклон.
— Уж ты гой еси, Водяник морской! — напевно заговорил он, выпрямляясь, — Чудо-юдо ты беззаконное! Что творишь ты дела неправые и пути мешаешь ты нашему? Не от скуки мы в путь отправились, не гуляем мы, а торопимся! Обещанья еще не исполнены, встречи ждут разлученные милые, а враги — справедливого мщения!
Услышав голос человека, гости испуганно прянули в стороны, а слуги и вовсе поспешили убраться из залы. Русалки-наложницы, побледнев, как земные женщины, скрылись за троном. Еще никто не разговаривал с Водяником так громко и смело, и все ждали, какая кара ждет наглеца.
Нашаривая посох, облепленный ракушками так, что он потерял первоначальную форму, Водяник не сводил с Буяна тяжелого взгляда мутно-голубых глаз. Сейчас они темнели, как небо перед грозою, но гусляр не опускал взора и не смущался. Чуть отставив гусли, подбоченившись, он ждал ответа.
