Буян, разведывая дорогу, то и дело отделялся от остальных, выезжая чуть вперед. Следивший за ним уже несколько дней Гаральд приметил, что в этих мертвых местах колдуна-непоседу легче застать одного. Он сможет подкараулить его и справится с ним — юный Мечислав не бросит князя, кидаясь на помощь гусляру. Рыцарь немного повеселел и тоже, якобы осматривая горизонт, стал иногда отделяться от спутников.
Он заметил, как Буян пришпорил жеребца, легко въезжая на крутой склон холма, подножие которого они как раз огибали. Постояв там несколько секунд, гусляр направил коня вниз, скрываясь за холмом.
Более удачного мига нельзя было придумать. Торопясь, Гаральд обходом поскакал в ту же сторону. Камни скрыли его от едущих шагом Властимира и Мечислава.
Серо-рыжего жеребца Буяна он увидел в зарослях сухого ломкого кустарника. Гусляр пробирался по нему в низину, где в зарослях виднелся островок воды. С трех сторон озеро закрывали кусты и скалистые стены холмов, с четвертой — открывался вид на безрадостную равнину. Князь и его юный провожатый должны были оказаться там через некоторое время. Надо было спешить.
Направив коня вниз, Гаральд на скаку выхватил меч, чтобы сразу поразить колдуна. Буян был гораздо ниже его по склону и сдержал жеребца, подъезжая к берегу озера. Хруст ломающихся веток донесся до него. Он обернулся и увидел несущегося на него рыцаря.
— Эй, чего это ты? — крикнул он, заворачивая коня. — Осторожнее! Кого там увидел?
Он обернулся, ища невидимого врага, но больше ничего не успел сказать — подлетевший Гаральд взмахнул мечом, и Буян вывалился из седла.
Он успел увернуться от первого удара и только крепко ушибся о камни. Но едва он попытался подняться, как рыцарь удивительно быстро оказался над ним и поднял меч для второго удара. Для безоружного Буяна этот удар мог оказаться последним. Сверкнула сталь, но гусляр опять смог увернуться. Гаральд, раздосадованный неудачей, наступал.
— Ты чего, сказился? — Буян отступал к своему коню, что смирно поджидал хозяина в стороне. — С чего это на людей кидаешься?
— Молись, колдун, настал твой смертный час! — прохрипел Гаральд.
— Да за что? — воскликнул Буян.
Гаральд не ответил, боясь сбить дыхание. Он понимал намерения гусляра и нарочно не пускал его к жеребцу.
— Да ты что? Безоружного-то? — ахнул Буян. — Не по чести это!
Он сделал попытку проскользнуть под несущимся на него мечом, но рыцарь ловко отбросил его; чтобы не лишиться головы, гусляр метнулся в сторону, но зацепился за камень и упал. Он тут же перекатился в сторону, ускользая от вонзившегося в землю меча. Окончательно рассвирепев, Гаральд рубил снова и снова. Буян ужом извивался на земле, уже не надеясь ни на что и целиком сосредоточившись на враге.
Скользящий удар плашмя слегка оглушил его, и гусляр ткнулся носом в песок. Голова гудела, плечи ныли от удара. Ему нужна была всего минута, но рыцарь не давал ему и мига передышки. Он вырос над поверженным противником, подняв меч и заслоняя солнце. Гусляр с трудом перевернулся на спину. На фоне солнца рыцарь казался черным силуэтом.
— Молись своим богам, — прохрипел он, занося меч для удара.
— Последняя просьба! — успел крикнуть Буян.
— Что? Ты надеешься оттянуть конец, колдун?
— Встань чуть правее, не засти мне света, — сказал гусляр. — Ты сам сказал, чтобы я молился своим богам, а для нас первый бог — само пресветлое солнце. Я гляну на него в последний раз…
Он надеялся, что с той стороны он скорее увидит выезжающих из-за холма Мечислава и Властимира, но Гаральд разгадал его хитрость и сделал шаг в сторону, но не вправо, а влево.
Буян скрежетнул зубами, прикидывая, сумеет ли спастись, но тут его взгляд упал на холмы, что окружили озеро и заросли, и он подался вперед.
— Гляди, Гаральд, что там!
Палец его упирался в склон холма позади рыцаря. Тот крутнул головой:
— Старая уловка. Там ничего нет!
— Я говорю — есть! У меня глаз острее, верь мне, пока я жив! Ты только глянь!
Отводя рукой готовый обрушиться на него меч, он вскочил на колени. Славянин действительно смотрел в другую сторону, и Гаральд, поверив, обернулся.
Этого движения оказалось достаточно, чтобы гусляр вскочил на ноги и отступил на безопасное расстояние. Поздно распознав его уловку, рыцарь выругался.
— Ты обманул меня, подлый язычник! — рявкнул он, опять кидаясь на него.™ Но погоди, я тебя еще достану! Не будь я Гаральд Мак-Хаген!
— Сам ты хорош. — Буян косился на него одним глазом. — Кидаться из-за спины на безоружного — это не по-рыцарски!
— Если твой враг — рыцарь и человек благородного происхождения — это так, но ты простолюдин и колдун.
— А что — колдун уже не человек?
— Нет, ибо продал душу дьяволу! Сатана хитер! Кто знает, кем он тебе являлся!
“Чистомыслом”, — мог бы ответить Буян, но не стал спорить дальше.
— Мы еще успеем все выяснить, — отмахнулся он, — тем более что я тебя не обманул. Погляди, там и правда что-то есть!
Он указывал все на тот же склон, но, видя, что рыцарь ему не верит, полез туда, цепляясь за сухую траву и кусты. Думая, что он решил бежать, Гаральд устремился за ним.
В это время из-за поворота показались два всадника. Мечислав, выглядывая гусляра и рыцаря, скоро заметил их на склоне и крикнул:
— Куда это вы собрались?
Услышав голос юноши, Гаральд тихо выругался — вовремя явились, чтобы помешать ему! — но Буян отозвался со всегдашней своей жизнерадостностью:
— Я кое-что обнаружил. С вашей стороны не видать! Подъезжайте к воде. — И он махнул рукой.
Торопящийся за ним рыцарь остановился, и гусляр ушел один далеко вперед. Следя за ним настороженным взглядом, Гаральд вдруг высоко, почти на вершине, увидел то, к чему поднимался Буян. От удивления он протер глаза и, забыв про все, бросился догонять колдуна.
Склон становился все круче и круче, словно кто-то не хотел, чтобы с этой стороны к нему могли подобраться. Немного ниже вершины на стене была выбита ровная площадка с отвесными стенами. На ней — установлены два столба, обмотанные цепями. Их блеск и разглядел Буян,
Когда рыцарь подоспел, ловкий славянин уже взбирался на площадку. Неповоротливый в нагревшихся на солнце доспехах, Гаральд отстал, и гусляр протянул ему руку, помогая влезть. Увидев этот жест, рыцарь гордо отклонил предложенную помощь и взобрался сам.
Между двумя столбами, на камнях, лежала девушка.
Буян присел около нее на землю, нащупывая биение жилки на тонкой руке. Гаральд молча подошел и опустился на колени рядом.
Кроме браслетов на щиколотках и запястьях и полоски ткани на бедрах, на девушке ничего не было. Талию ее охватывало два обруча, каждый из которых соединялся с цепями на столбах. Когда гусляр перевернул ее, открывая лицо и отбросив со лба длинные пушистые, черные как смоль волосы, открылось совсем юное лицо — не более шестнадцати лет. Тонкую шею охватывало ожерелье, на лбу поблескивала диадема. Девушка была без сознания.
