Сопротивляться не было сил. Холодные твердые пальцы сомкнулись на запястье, и девушка потянула за собой. Вот оно что! В стене заметна щель!
— Сюда! Здесь они тебя не найдут!
Тишина. Темнота. Теснота. Чье-то тело прижалось ко мне.
— Обними меня, — послышался жаркий шепот. — Поцелуй!
— Нет!
Еще одна женщина. А она-то тут при чем? Хотя да, при чем, и еще как! Это же Смерть! Но почему в ее глазницах горит гнев?
«Отойди от него, мерзавка! Он мой!»
— Вот еще! Он такой же мой, как и твой!
«Не отдам!»
— Найди себе другого!
«Сама найди!»
— А не пойти бы тебе…
«Да ты знаешь, кому это говоришь?»
— Девочки, не ссорьтесь! — Абсурдность ситуации вызывала нервный смех. Не хватало еще, чтобы Смерть и покойница сцепились из-за живого человека, как две обычные ревнивые дурочки!
— Заткнись! — хором рявкнули на меня.
— Я только хотел сказать…
— Сейчас ты замолчишь…
Призрак Маулы внезапно развернулся ко мне, положил руки на плечи. Челюсть распахнулась, показались клыки такого размера, что оставалось лишь дивиться, как они ей не мешают закрывать рот. Пахнуло мертвечиной. Как-то сразу я понял, что девушка собирается сделать, и попытался отстраниться, но тяжелое тело наваливалось, словно могильная плита. Стало трудно дышать.
«Зга-а-а-а…»
— Згаш!
Громкий крик ворвался в сознание и распорол паутину сна, слившись с моим отчаянным воплем. Ибо перед лицом маячили клыки самого настоящего упыря. Свежего, еще перепачканного землей. Вернее, упырицы, ибо, несмотря на темноту и страх, я сразу узнал Маулу.
Тварь, которая еще несколько дней назад была красивой девушкой, теперь тянулась ко мне. Собрав силы, удалось оторвать упырицу от себя, на вытянутых руках удержать ее за горло. Извернувшись так, словно у нее в шее теперь не было костей, нежить впилась зубами в мое запястье.
— О-у-у!
Разжав пальцы, со всего размаху ударил ее здоровой рукой в челюсть. Против живого человека помогло бы, но одолеть упыря оказалось не так-то просто. Бывшая Маула лишь качнула головой, при этом еще больше порвав клыками руку. От боли меня начало мутить, а упырица, учуяв кровь, озверела и навалилась всем весом, пытаясь достать горло.
— Згаш! Держись!
В поле зрения мелькнула чья-то тень. В следующий миг человек, которого я настолько не ожидал тут увидеть, что даже никак не среагировал на его появление, коротко, без замаха, всадил меч в спину твари.
Упырица взвыла. Выпрямилась, развернулась к новому врагу. Тот отступил на шаг, давая себе простор для маневра, сделал широкий замах — и меч врубился в шею твари. Сила инерции смела ее на пол. Меч застрял в ране, но мой нежданный спаситель, пихнув копошащуюся упырицу сапогом, замахнулся в третий раз, теперь уже окончательно отделил голову от тела. После чего припал на колено, деловито вытащил из-за пояса короткий обструганный колышек и всадил между ребер под левой грудью трупа.
Только тогда я поверил своим глазам.
— Мэтр?
Мастер Рубан Куббик собственной персоной выпрямился, встретился со мной взглядом.
— Великие боги! Згаш, вы весь в крови!
— Пустяки. Она…
Я попытался отмахнуться, но потерял равновесие и упал на постель. Начальник тут же бросился ко мне, подхватил и помог выпрямиться.
— Вы ранены! Вот тварь… Погодите, сейчас я все сделаю! Эх, жаль, раны слишком глубоки…
Обхватив за плечи, мэтр поволок мою несчастную тушку вниз по лестнице. Свалив ее в кресло, бегом бросился в лабораторию, чем-то загремел впотьмах, что-то опрокинул, на что-то налетел с руганью — в общем, произвел небольшой погром.
Рука болела немилосердно. Пострадало не только запястье — предплечье было расцарапано так, словно я пытался разнять четырех дерущихся кошек. Еще несколько царапин обнаружились на плечах. М-да, всего этого достаточно, чтобы поставить жирный крест на моей жизни вообще и карьере некроманта в частности. Ибо через раны в кровь наверняка попало столько яда с клыков упырицы, что никакое зелье не поможет. Чего он там химичит так долго? Ведь единственный способ спасти мою жизнь — это отрубить пораженную конечность. А что делает некромант?
Мэтр появился сразу, словно прочел мои мысли. В руках он нес два кубка. Один слегка дымился.
— Это что? Яд?
— Нет. Погодите! — Оба кубка были поставлены на каминную полку, после чего мне под нос сунули бутылку вина: — Выпейте!
— Зачем?
— Затем! Живо!
Вместо вина в бутылке оказалась любимая хозяйская самогонка, и от первых же глотков у меня глаза полезли на лоб. Кое-как осилив половину, заметил, что мэтр успел разжечь в камине огонь.
— Так, хорошо. — Он сделал из горлышка солидный глоток, щедро плеснув остатки в пламя. — Теперь не дергайтесь!
В течение следующих нескольких минут Куббик тщательно промывал мои раны настоем из дымящегося кубка. Судя по запаху, это были типичные колдовские компоненты — слюна жаб, кровь черных кошек, слизь мухоморов… Щипало жутко. В ранах пузырилась сине-зеленая пена, которую мэтр небрежно смахивал на пол. Потом полез гной — желто-зеленый, с коричневыми вкраплениями гнилой крови. Противно пахнущими каплями он падал на пол с сочным чмоканьем, и от этих звуков меня чуть не выворачивало наизнанку. Зачем все? Ведь от яда упырей нет лекарства! Наука доказала…
— Хорошо, — ворвался в сознание голос мэтра. — А теперь придется потерпеть. Закройте глаза!
Я послушно смежил веки, но тут же распахнул их снова и с диким воплем вскочил с кресла. Воспользовавшись моей доверчивостью, этот ненормальный просто-напросто прижег рану, приложив к голому мясу раскаленное железо!
— Твою мать, — успел произнести я прежде, чем потерял сознание.
А очнулся от похлопываний по щекам.
— Понимаю, Згаш, все понимаю, — приговаривал начальник, проводя экзекуцию, — было больно. Но придется еще потерпеть…
Потерпеть? Еще? Сколько можно? Что меня ожидает? Отпиливание пострадавшей конечности тупой пилой? Так это сразу надо было делать, пока не очнулся…
— Скажите, мэтр. — Слова давались с трудом, пришлось сделать усилие, чтобы протолкнуть их сквозь сжатые зубы. — Вы такой талантливый мучитель от природы или где-то специально учились?
— А ты как хотел, — фыркнул он, едва ли не впервые назвав меня на «ты», — вытравливать упыриный яд — нелегкое дело. Но теперь осталось совсем чуть-чуть. Только обработать рубцы.
Во втором кубке обнаружилась мазь грязно-серого цвета с вкраплениями чего-то, что могло сойти за кусочки угля. Ею густо покрыли мою руку едва ли не от ключиц до костяшек пальцев. Бинтовать не стали, оставили раны «дышать».
