— Пришел навестить вас…
Сам понимаю, что объяснение глупое, но другого не было.
— Я предупреждал, чтобы вы были осторожнее, Груви. Какого беса вам тут делать? Вы что, не понимаете…
— За что вас арестовали?
Сначала я собирался сказать совсем другое, но с языка уже сорвалось. И Анджелин Мас проглотил все слова, которые хотел произнести.
— Формально, — голос его чуть дрогнул, — за то, что допустил то, что допустил: подверг жителей вверенного мне города бедствиям и опасностям. За то, что утратил контроль над ситуацией. За человеческие жертвы на пожаре. За сгоревший архив. За убийство виконта. За расплодившуюся нежить, в конце концов. А на самом деле — просто я кое-кому мешал.
Сказано это было таким тоном, что я понял — в подробности меня посвятят только при одном условии: если один молодой, подающий надежды некромант воспользуется своими способностями и попытается допросить труп.
Ладно… В конце концов, я же не напрашиваюсь…
— И что теперь будет?
— Королевский суд, я думаю. — Анджелин Мас пожал плечами. — На должности градоправителя меня утверждали указом его величества. И только высочайшим указом с этой должности могут снять.
— Вы боитесь королевского суда?
Вместо ответа Мас опять пожал плечами, но отвел взгляд.
— Я ничего не боюсь, — помолчав, промолвил он. — Я ни в чем не виноват.
— Но кое-кто считает иначе!
На сей раз меня удостоили взглядом, но таким, что захотелось не просто исчезнуть из камеры, а сразу на всякий случай провалиться в Бездну и уже там совершить самоубийство. Чтоб наверняка не достали.
— Вы боитесь?
— Нет. — Бывший градоправитель фыркнул.
— Но ведь вас могут казнить!
— А что, это вас волнует? Если не ошибаюсь, ваш испытательный срок подходит к концу. Курьер в столицу уже отправлен, но пока приедет дознаватель и проведет расследование, вы успеете уехать из города. До суда еще много времени. Месяца три, а если король умрет, то и больше.
Да, наш король уже очень стар, в позапрошлом году вся столица пышно отмечала его семидесятилетие. Если он скончается в ближайшие несколько месяцев, наследнику как минимум полгода будет не до подобных мелочей.
— Я что-нибудь могу для вас сделать?
Слова сорвались с языка прежде, чем я сообразил, что сказал.
— А что вы можете? Свидетельствовать в суде? Вы за себя постоять не сумеете, что уж говорить обо мне! Позаботьтесь лучше о собственной персоне, Груви. Собирайте вещи!
Дельный совет, и еще месяц назад им можно было бы воспользоваться, но сейчас все изменилось.
Я не успел открыть рот, чтобы сказать, что не могу уехать из города, как в дверь несколько раз стукнули и в приоткрывшуюся щель сунулась голова стражника.
— Хватит! Мне и так может влететь за то, что я вас впустил!
— Прощайте, Груви. — Голос бывшего градоправителя стал жестким, взгляд — колючим. — Счастливого пути!
Мне показалось, что на самом деле он собирался сказать мне кое-что другое, но присутствие стража сдержало порыв. Тем не менее я послушно откланялся и покинул камеру.
— Идите за мной. — Стражник зашагал вперед, подсвечивая себе факелом. Глядя на веселые языки пламени, я мысленно уносился назад, к человеку, который стоял у стола и смотрел на огонек свечи.
Зазвучавшие впереди голоса и шаги заставили нас замереть.
— Но, миледи… — Это был голос начальника тюрьмы. — А вы уверены…
— В чем? — ответил недовольный женский или, скорее, девичий голосок. — В том, что мне не стоит здесь находиться?
— Уверяю вас, это место…
— Не слишком подходит для юной леди? Бросьте! Я имею право! И я должна его увидеть! Немедленно! Во что бы то ни стало!
— Но у меня инструкция…
— Вы, кажется, сомневаетесь? — В голосе девушки зазвенел такой металл, что даже мне стало неуютно. Чего уж говорить про начальника тюрьмы, который беседовал с нею с глазу на глаз!
Я тихо тронул стражника за плечо. Тот обернулся — в глазах его светилось отчаяние: «Ну вот, нас засекли! Что теперь будет?»
— Все в порядке, — произнес одними губами. — Она меня не заметит!
В самом деле, нас же учили в Колледже прятаться и маскироваться. Когда устраиваешь засаду на нежить, надо уметь сливаться с любым пейзажем так, чтобы даже с помощью магии тебя трудно было обнаружить. Чего уж говорить о простых людях, которые крадутся в темноте!
Я прижался к стене. Судя по удивленно вытянувшемуся лицу стражника, на него мое «внезапное исчезновение» произвело впечатление. Он протянул руку, чтобы потрогать то место, где только что стоял живой человек. Конечно, для него иллюзия была неполной — рука наткнулась на неподвижно замершее тело, — но вот для посторонних, тех, кто и не подозревал о присутствии некроманта в засаде…
— Леди, поймите, я не имею права… — продолжал говорить начальник тюрьмы. — Посещения запрещены вплоть до распоряжения ее сиятельства графини Байт…
— Я знаю. Для меня она сделала исключение! Да пропустите же!
Стражник очень вовремя вытянулся по струнке и добросовестно уставился в темноту коридора — в следующий миг девичья фигурка, закутанная в темный плащ, проскользнула мимо. Капюшон был откинут, и нежный профиль леди Геммы, молодой супруги (ой, нет, теперь уже вдовы!) виконта Ладиана, был виден очень хорошо. Но что она тут делает? Да еще возле камеры Анджелина Маса?
Начальник тюрьмы трусил за посетительницей с несчастным видом и конечно же сорвал зло на стражнике, с матюками послав его наверх: «Смотри, чтобы ни одна мышь мимо не проскочила, а не то сам в казематы загремишь!» Ни он, ни леди Гемма меня не заметили — легко отводить глаза тем, кто не знает о присутствии посторонних.
— Только умоляю — недолго! — предупредил начальник, возясь с ключами, — Пять минут!
— Мне хватит!
Голос леди Геммы стал нежным, теплым. Она ласково улыбнулась и, грациозным жестом поправив локон, шмыгнула в камеру.
— Анджелин?
Ого, сколько боли, удивленной радости и нежности! Либо эта молодая женщина прекрасная актриса, либо… либо…
Я снова сосредоточился. Нежить обычно передвигается очень тихо, так что обладать чутким слухом и знать соответствующие заклинания некроманту просто необходимо. По счастью, особо напрягаться не пришлось: начальник тюрьмы слишком ревностно исполнял инструкции и дверь не запер, так что звуки долетали хорошо. Правда, и сам он остался снаружи, так что приблизиться и посмотреть «сцену» с комфортом я не мог. О многом оставалось лишь догадываться.
— Анджелин! Милый! — Выражение юного лица вдовы сейчас наверняка соответствовало ее нежному голосу.
